Игры рядом

оне медленно сереющего неба закованная в латы фигура моего бывшего соратника казалась романтично темной и даже, пожалуй, устрашающей. Конечно, если не всматриваться в лицо, цветом и выражением напоминавшее скисшее тесто. Бравада у Роланда всегда заканчивалась на уровне брони.

— А где… — начал он и умолк, то ли не зная, о ком спрашивает, то ли не сумев выдавить вопрос.

— Кто как, — вяло ответил я, откидываясь назад и опираясь спиной о стену барака, возле которого сидел уже три часа. — Если ты о Ларсе, Грее и Флейм, то они в порядке. Если о ребятах, которые пошли со мной от Перешейка, то они мертвы.

— Я знаю, — помолчав, сказал Роланд, впрочем, без тени злорадства или обвинения в голосе. Я всмотрелся в его лицо пристальнее, и он отвел взгляд. Роланд никогда не мог подолгу смотреть мне в глаза. И я всегда воображал, будто понимаю причину.

— А ты как? — вырвалось у меня, и он так содрогнулся, что его меч звякнул о поножи.

— Вполне, — жестко сказал Роланд, прежде чем я успел пожалеть о своем покровительственном тоне, а потом без всякого перехода выпалил, словно отомстил: — Саймек здесь.

Ну, с моим везением этого следовало ожидать, верно? Не хватало еще, чтобы теперь, после всех недавних приятностей, меня зарезал собрат по оружию. Я в очередной раз пожалел, что не удрал из-под носа степных партизан, по простоте душевной с шумом и помпой доставивших меня в убежище Кайла Урсона. Я и впрямь был готов дать деру, когда увидел, что они направляются к одному из королевских фортов, но оказалось, что именно там, под прикрытием лояльного к Сопротивлению лорда, и держит Урсон свой гарнизон. Совсем небольшой, но, насколько я мог судить, прятать войска он умеет получше Саймека. Меня встретили с вежливой прохладцей и разместили довольно шикарно, между солдатскими бараками и конюшней, попросив немного подождать. «Немного» длилось уже четвертый час. На втором я сделал вылазку к воротам форта, где мне так же вежливо разъяснили, что выйти из форта можно только с разрешения лорда-коменданта. Оценив высоту стен и количество часовых на сторожевых укреплениях, я в очередной раз поздравил себя с попаданием в одну из самых идиотских ловушек в моей жизни и вернулся на место. Больше всего я жалел, что отдал всю эйдереллу кочевникам, не оставив себе ни зернышка. Со мной никто не заговаривал, хотя поглядывали с любопытством. Роланд был первым человеком в этом треклятом месте, приблизившимся ко мне на расстояние вытянутой руки.

— Он на тебя очень зол, — помолчав, вполголоса сообщил Роланд.

Я только усмехнулся. Кажется, его это задело.

— Эван, так не делается, — запальчиво проговорил он. — Ты не должен был переманивать его людей.

— Я знаю, Рол, — сказал я. Конечно, не должен — только отнюдь не из-за сомнительной военно-полевой этики. Просто, не пойди они за мной тогда, сейчас, возможно, были бы живы.

— Мы ведь все делаем одно дело, — продолжал Роланд так внятно и прилежно, что я почти не сомневался: эту науку в него старательно вдолбили. — Мы все сражаемся