Гнев Земли (СИ)

Тимоха ушел в землю уже по пояс. За спиной его что-то затрещало, бригадир едва успел отскочить в сторону, тут же высохшая сосна рухнула, выворачивая корни. Хвойное дерево раздавило Тимоху, превратив в студень. Вот тут Подлесников заорал и в паническом ужасе кинулся прочь.

Он бежал, петляя и прыгая, не разбирая дороги, падал, поднимался и вновь начинал бегство. Ветки хлестали его по лицу, сучки рвали одежду. Он уже не представлял, где находится, заблудился и потерял всякую ориентацию, но все равно продолжал бежать. Когда силы и дыхание полностью оставили его, Подлесников остановился.

Дыхание восстановить так и не удалось, насторожил грозный шорох. Тут бригадир вспомнил, что в руках сжимает ружье. Слева треснула ветка, и Подлесников, не целясь, выстрелил туда. Тишина. Теперь качнулась листва кустов впереди, и вторая порция свинца вылетела из ствола.

Охотник пытался перезарядить оружие, но дрожащие пальцы не могли извлечь патрон из сумки. В отчаянии Подлесников отбросил свою двустволку и вновь побежал, но не преодолел и десяти метров. Огромный зверь черной тенью метнулся из чащи прямо ему на спину. Через полторы секунды Подлесников лишился головы.

Грунтовая дорога, 3 км на восток от моста через Большую Гнилку, 9:06.

«Автозак» или автомобиль для перевозки заключенных на базе ГАЗ-53А, именуемый в народе «зечка» и «воронок», заглох на этот раз окончательно. Старший машины – лейтенант Баданов злобно глянул на водителя.

– Опять?

Тот кивнул и смущенно уставился на приборную панель:

– Свечи сдохли…

– Слушай, Лобзиков, - зло заговорил лейтенант, - Два тела, что мы везем, должны быть в СИЗО не позднее полудня.

Водитель пожал плечами:

– Надо свечи почистить, придется выкручивать, облить бензином и опались немного.

Лейтенант покраснел от гнева:

– Меня не интересует, что ты будешь делать и как, мне важно как быстро мы двинемся в путь. Вылезай и чисти свои свечи.

Лобзиков обиженно вылез из машины и флегматично принялся открывать капот. Баданов немного успокоился и потянулся к рации, необходимо связаться с начальством и доложить о вынужденной задержке. Радиопередатчик уже давно отпраздновал свое двадцатилетие, поэтому кроме шипа и треска ничего не передавал. Лейтенанту ничего не оставалось, как заматериться.

Водитель слишком долго возился в моторе. Лобзиков не нравился Баданову, хитрый и ленивый, под дурачка косит вечно. Офицер милиции уже решил, что это последний рейс с ним.

Лобзиков в органах второй месяц, до этого был в армии. За время службы водитель успел восемь месяцев отсидеть в дисциплинарном батальоне за самовольное оставление части и кражу. Как-то сумел водитель «отмазаться» и вернуться в часть. Тем не менее, с такими вот данными Лобзиков всё же попал в МВД.

Баданов решил посмотреть, чем занят водитель и вышел из кабины. Удивлению и гневу его не было предела, когда он увидел, что Лобзиков курит, прислонившись к бамперу. Капот был, откинут, мотором никто не занимался.

– Ты че, ох…л? – накинулся на него лейтенант, - Я тебе приказал свечами заниматься, а не перекуры устраивать!

Лобзиков не спеша затянулся и, медленно выпустив дым, ответил:

– Любая работа начинается с перекура.

– Запомни, философ хренов, - пригрозил ему Баданов. – Со мной едешь последний раз. А если через пять минут не продолжим движение, считай себя уволенным.

Лобзиков оставался беспристрастным:

– Да это была твоя последняя поездка, лейтенант.

Баданов не успел ответить дерзкому подчиненному, как тот ударил его ножом в правое подреберье, а затем ещё дважды в область сердца. Оставив агонирующее тело лейтенанта, и забрав у него пистолет, Лобзиков подошел к двери кунга и постучал. Из нее показался усатый сержант, явно недовольный тем, что ему мешали дремать:

– Чего тебе?

– «Летёхе» нашему плохо, - улыбнулся водитель-убийца, - Помочь надо.

Сержант высунулся по пояс:

– Че с ним случилось?

Вместо ответа Лобзиков выстрелил ему в шею и лицо. Окровавленный труп рухнул на землю. Убийца обшарил свою жертву, забрав деньги, документы и ключи.

«Автозак» перевозил в СИЗО двух подследственных: вора-рецидивиста Тамрова, по кличке Тамбур и убийцу Маянова, по прозвищу Ковбой. Маянов, вооруженный двумя револьверами времен гражданской войны, совершил десяток ограблений с двумя трупами. Когда его брали, он смертельно ранил сотрудника ОМОНа, теперь ему светило лет тридцать или пожизненное заключение. Девичья фамилия матери Ковбоя была Лобзикова, Маянов приходился двоюродным братом водителю.

– Теперь куда двинем? – поинтересовался Ковбой, щурясь от яркого солнца.

Лобзиков без всякой брезгливости занимался переноской трупов в кунг, Тамбур активно помогал ему, явно побаиваясь братьев-убийц.

– Доедем на «зечке» до лесничества, там у меня тачка, жратва, одежда, бабосов немного, а оттуда сориентируемся, куда.

Ковбой повеселел:

– Это мне нравится больше, чем пожизненный срок или четверть века видеть небо в очень мелкую клеточку, - тут взгляд его остановился на Тамбуре, - А у тебя какие планы?

«Домушник» съежился, будто его стеганули по спине кнутом:

– Мне шестерик корячился. Мусоров, тут замоченных, если тут останусь, на меня по любому повесят. На допросах так обработают, что мокруху на себя возьму и на вас стукну... Чем сукой покалеченной два червонца тянуть, лучше в бега податься.

Ковбой согласно кивнул:

– Дело базаришь, давай с нами, если хочешь…

Тамбур опять втянул голову в плечи:

– Благодарствую, братки, за помощь и за вызволение от ментов, но староват я для крутых дел, к тому же профиль мой – хаты. Ничего другого не умею.

– Как хочешь…

Ворошиловка, 11:09.

Еще не наступил полдень, а Гончаленкову казалось, будто он отпахал три смены и пару ночных дежурств. Он решил взять тайм-аут, поэтому зашел в магазин выпить пивка, незаменимый помощник Калинкин последовал за ним.

В магазине шла разборка: Сметанина на чем свет стоит крыла Петряева. Раскаты ее громоподобного голоса звучали подобно артиллерийской канонаде. Вошедший участковый прервал конфликт и потребовал две бутылки «Балтики», то же заказал и Калинкин. Отпив две трети из первой бутылки, Гончаленков спросил:

– Чего шумим, господа-работники торговли?

Сметанина грозно смерила взглядом нетрезвого сторожа:

– Этот балбес напился ночью, и стекло выбил, а теперь все на мышей сваливает.

– Не на мышей, - пьяно уточнил Петро, - Стекло выбили крысы…

– А может бегемоты? – с угрозой придвинулась, сжав кулаки, Сметанина.

– Крысы его разбили! – доказывал сторож, - Сначала за окном вспыхнуло, а потом они все выскочили из щелей и в окно бросились…

– У тебя белая горячка, алкаш ты х…в!

Гончаленков купил еще две бутылки пива и пошел в свою комнатенку, от криков у него разболелась голова.

– Какое тихое и милое было местечко, - устало сказал участковый, - А теперь что ни день, то ребусы.

– Это вы о пропаже бульдозериста Путова? – спросил Калинкин, неумело открывая бутылочную пробку.

– Путов где-нибудь пьяный отсыпается, - отмахнулся «старлей», - У меня в голове не укладывается всё происходящее последних двух дней – логики нет.

Калинкин все же открыл бутылку:

– Почему нет? Два десятка жителей видели ночью яркий свет из леса, этот пьянчужка из магазина тоже видел.

– Это не логика, а совпадение, - уточнил Гончаленков, - Вторую ночь в лесу что-то светится, после этого скотина точно с ума сходит, к ветеринару местному ежедневно толпы укушенных своими питомцами идут. Сегодня еще две овцы пропали, сразу после вспышки из леса.

Калинкин уже опустошил свою последнюю бутылку и слегка захмелел:

– Может, пожар?

– Вряд ли, - усомнился участковый, - Хотя все может быть. Вот ты и займись разработкой этой версии. Прогуляйся по осеннему лесу, полюбуйся пейзажем, ну и ищи следы поджога.

– Стоит из-за этого по лесам шляться, - впал в уныние Калинкин.