Судья

И вот я с этой девочкой на руках прибегаю к своим командирам. Видела бы ты их лица! Отец девочки был чечен, а мать — русская, и она, внешне чеченка, на чистом русском говорит: «Я хочу маму. И писать». Они не думали, что там, среди врагов, есть мирные люди, есть дети.

Андрей прошел мимо Инны, вложил пистолет в руку Никого, а его пистолет взял себе и сунул за пояс джинсов.

— Меня должны были посадить за дезертирство. А может, пристрелить где-нибудь в глухом лесу. Но они этого не сделали. Я был лучшим. Меня отправили в штаб, пичкали лекарствами, проводили тесты, ставили эксперименты. Результаты показали, что я в норме, программа работает. Но я просто притворялся. С того момента я никогда не терял своего «Я». Эта девочка что-то сломала во мне. Я вышел из-под контроля. В бою я больше не впадал в безрассудную ярость. Действовал хладнокровно и обдуманно. Не убивал женщин и детей, и стрелял в своих товарищей, если они делали это. Я уже не мог быть солдатом. И не мог сбежать или сесть в тюрьму. Я был подопытным кроликом секретного эксперимента, о котором знали только президент, министр обороны и несколько генералов. Живым выйти из эксперимента я не мог. Мне пришлось обучиться трюку под названием «мертвая собака».

Андрей усмехнулся.

— И что дальше? — спросила Инна.

— Я сбежал. И оказался в ловушке. Во внешнем мире я был никто, и не было никаких шансов начать новую жизнь. Я должен был все время прятаться. Я не мог работать, создать семью, завести детей. И жить, как будто ничего не было, не мог тоже. Такое не забывается. Все, что я умел — убивать. Нас, участников эксперимента, называли «ангелами смерти». Все, что я знаю — как убивать эффективно и с толком.

Я встретил одного бизнесмена, который создал религиозную организацию. Я знал, что его деятельность — прикрытие финансовой пирамиды. Мне было плевать. Я стал партнером Кривицкого. Мы ездили по городам и весям, пудрили народу мозги. Здесь, в Новгороде, к нам присоединился Павел. Глупый, наивный идеалист. Он верил, что мы помогаем людям. Но он изменил мою жизнь. Дал мне толчок. Я видел, что он обладает мистической силой. Он совершил чудо. Павел не участвовал ни в каких экспериментах, но был так же силен, как и я. Таких людей в истории человечества было, наверное, не больше десяти. Я презирал его и ненавидел. «Почему», думал я, «это ничтожество обладает такой силой, какой у меня никогда не будет?» И лишь спустя годы понял, в чем секрет его силы. Он способен любить. Я мог только ненавидеть и убивать.

Я видел вокруг несправедливость. Я хотел все исправить. Все, на что я был способен — убийство.

Павел пробудил во мне силу, подобную той, которой обладал сам. Как? Просто двинул меня по голове. Любого этот удар убил бы, а я только ослеп наполовину. Но у меня открылось второе зрение. По жизни мною двигала только ненависть, и это было зрение особого рода, совсем не то, что у Павла. Павел был способен увидеть чистую душу. Я же видел грехи людей. Даже святой казался мне чудовищем. Меня окружали уроды, подонки, насильники и убийцы.

Руслан подарил мне судейский молоток — не простой, а особенный. Ума не приложу, как подобная штука попала ему в руки. Я стал Судьей, явился в Холмы. Убил твоего опекуна и сохранил тебе жизнь — ты знаешь, почему. Это сыграло мне на руку. Ты рассказала обо мне остальным, пошли слухи. Я так и планировал. Я хотел повести за собой людей. У меня была идея. Мне были нужны последователи. И только там, в парке, понял, что все неправильно. Ситуация вышла из-под контроля. Идею извратили. Я понял, что должен все начать сначала.

Для этого мне нужно было снова «умереть». Я впал в состояние, близкое к смерти. Очнулся в морге. Рядом на жестяных постелях лежали мертвецы. Стояла ужасная вонь. И жара. Люди думают, в морге холодно — но там ужасно жарко и душно — мертвецы выделяют тепло, когда гниют. Кто-то снаружи начал ломать дверь. Я с трудом размял затекшее тело, сел на медицинском столе. Дверь сломали, и в морг ворвались мои последователи. Увидев, что я жив, они пали на колени и провозгласили меня Богом. Я бежал с ними. Голый и босой. Бежал по снегу, стуча зубами от холода. Они привели меня в подвал, где располагался их штаб. Меня обогрели, накормили, одели и обули. Их было там человек двенадцать. Всего же, как они сообщили — человек пятьдесят. Они намеревались захватить в городе власть.

Я сказал им: «Вернитесь в свои дома и живите мирно в любви и труде. Таково мое повеление. Довольно крови!» На миг они будто застыли. Лица их исказились, они с дикими криками бросились на меня, чтобы разорвать в клочья. Мне пришлось, в целях самозащиты, убить троих. И тогда они успокоились, и вновь посмотрели на меня восхищенными и благодарными глазами, и преклонились предо мной. Не в силах сдержать отвращения, я плюнул одному из них в лицо. И сбежал.

— И что дальше?

— Узнал о смерти Павла. Ты осталась одна. Я решил приглядывать за тобой и, если надо, защищать.

Наступило короткое молчание.

— Что ты намерен делать?

— То же, что и раньше. Но теперь по-другому. Я должен действовать тайно. Я найду Баринова и убью его.

— А потом?

Андрей, помолчав, сказал:

— Когда я понял, в чем тайна силы Павла, я кое-что вспомнил. Когда-то я любил. Точнее, был влюблен. Давно, когда я еще во что-то верил. Она была замечательная девушка, с сильным и прямым характером. Не молчала, если видела несправедливость. Я хотел быть с ней, но она отвергла меня. Думаю, это одна из причин, почему ненависть поселилась в моей душе. Но сейчас я мог бы простить ее. Я хочу найти ее.

— Ты все еще ее любишь?

Андрей покачал головой.

— Не знаю. Я люблю ее такой, какой она была тогда. Может быть, с тех пор она изменилась? Но я должен ее увидеть. Чтобы покончить с прошлым и найти новый путь.

Инна наморщила лоб.

— Может, тебе удасться снова полюбить? Иметь дом, семью, детей. Жить как все люди.

Андрей горько усмехнулся.

— Нет, Инна. Я давно сошел с этого пути. Мои руки по локоть в крови. Я не имею права связывать свою жизнь с другой. И потом… кто-то должен сторожить спящих. Я вполне счастлив, глядя, как любят другие.

Он поднялся. Инна вслед за ним.

— Сейчас я уйду, и потом позвонят в дверь. Не пугайся — это твоя дочь.

— Где она сейчас?

Андрей улыбнулся.

— В безопасности. Я спрятал ее в надежном месте. Она сидит на камне на берегу моря, и слушает шум прибоя. Когда я уйду, позвони в полицию. Скажи, трое ворвались в квартиру, угрожали, искали… что они там искали? Начали собачиться. Один задушил другого, потом третий застрелил подельника, испугался и убежал. Ясно?

Инна кивнула.

Андрей усмехнулся.

— Ну, прощай.

Когда он повернулся к ней спиной, Инна в первый и последний раз увидела у него на затылке маленькую трещину. Сквозь трещину проглядывал мозг. Инна содрогнулась. Но что-то подсказывало ей, что раньше трещина была больше. Она уменьшалась, и вскоре должна была исчезнуть совсем.

Андрей вышел из квартиры и навсегда исчез из ее жизни.

Инна заперла за ним дверь, прошла в комнату дочери и начала устранять учиненный бандитами беспорядок, плача от вида разбросанных повсюду платьицев, трусиков и маечек.

— Подонки, — шептала она.

Инна все привела в порядок, и тут раздался звонок.

Она бросилась к двери.

На пороге стояла Вероника.

— Мамочка, — сказала она, печально глядя на Инну. — Что у тебя с лицом? Ты ударилась?

Глава 52. Конец

Инна позвонила в полицию. Дежурный обещал, что скоро они приедут.

Оказывается, Таня уже давала в отделении свидетельские показания. К ней в дом ворвались двое, но у нее был пистолет. Она ранила одного из них и заперлась в спальне. Пока ломали дверь, вызвала полицию. Уцелевший бандит вломился в спальню, и они оба, на протяжении получаса до приезда полиции, держали друг друга на мушке, ведя бессмысленные споры. Таня не пострадала. Ее ни разу не ударили. Однако она призналась Инне, что за эти полчаса у нее появилась седина.