Одержимые (СИ)

– Доброе утро, граф, – прошептала Белла, не торопясь открыть глаза, и этот шепот напомнил графу шипение змей, столь распространенных в этих диких краях.

Лекант не ответил. Он молча стал гладить ее по голой шее и ключицам, едва касаясь кожи подушечками пальцев. «Сейчас», – подумал он и мигом обхватил шею девушки, налегая сверху. Сначала он сжимал несильно, потому что ему хотелось послушать, что скажет Белла. Ему всегда нравилось слушать, что они говорят в эти последние минуты. Это было великим откровением для него.

– Летар? – удивленно вскинув брови, воскликнула она, и в выражении ее глаз успел мелькнуть не то что бы страх, а непонимание. Она еще была слишком уверена, что граф не причинит ей зла. Еще слишком живы были в ней события этой ночи, о которых, к сожалению, граф уже не помнил. – Что ты делаешь, Летар? – ее голос надорвался, так как легким уже не хватало воздуха. – Ах, пусти! Прекрати же!

Крепкие руки графа надавили и сжали хрупкую птичью шейку сильнее, чем прежде. Лицо его не выражало почти ничего, кроме толики презрения; лицо Беллы стремительно становилось пунцовым, губы шевелились, издавая лишь тихий хрип, тонкие руки пытались сбросить душителя, нависающего над ней, будто утес, а ноги дергались где-то позади, как и ее глазки, с каждой секундой заплывающие оловянной предсмертной пеленой. Пока она еще могла услышать, граф Лекант произнес:

– Страх в твоих глазах ничем не отличается от того, что я видел раньше. Вначале вы все разные, а в самом конце – все одинаковые… Тебе суждено умереть в этих стенах. Ты останешься в моем мире навечно. Ты останешься со мной.

Белла наконец перестала оказывать сопротивление, замерла, обмякла. Граф слез с ее тела и устало лег рядом. Захотелось выйти на каменный балкон и встретить восходящее солнце нового дня, но были дела и поважнее. В душе ужасно опустело, вокруг стало тихо, и это было так невыносимо… Но кое-что, земная оболочка его любви, оставалась лежать на кровати, бездыханная, и она ждала, пока граф увековечит ее. Несомненно, она ждала и хотела этого. Иначе и быть не могло. Они все просили его об этом. Граф поднялся и оделся.

– Пэнт! – рявкнул он громогласно.

Высокие резные двери растворились, и на пороге появился преданный слуга.

– Слушаю, граф Лекант.

– Что с ее слугами?

– Убиты еще ночью, граф; все в порядке.

– Тела? – деловым тоном осведомился Лекант.

– Сброшены с обрыва.

– Карета, лошади?

– Жду Ваших распоряжений, граф.

– Лошадей в стойло, – граф призадумался. – Карету – к трупам. Не нравится мне она.

– Слушаюсь, граф.

– Постой. Распорядись – и в мою мастерскую с солью. Десять фунтов, не менее.

– Слушаюсь, граф, – почтительно кивнул слуга и удалился.

Граф Лекант, дрожа всем телом, приблизился к трупу и легко подхватил его на руки. Пройдя в мастерскую, он первым делом уложил тело девушки в длинную узкую ванную, стоящую посреди помещения и уже наполненную водой. Голову Беллы он осторожно положил на выступ, чтобы не намокли волосы. Оставалось сделать два очень важных и срочных дела, прежде чем тело начнет холодеть и гнить: срезать волосы, пока они не потеряли запаха; и засолить тело, чтобы оно не испортилось и оставалось хотя бы некоторое время образцом для создания восковой фигуры.

Граф Лекант открыл верхнее отделение столика, стоящего неподалеку, и вытащил из него свой нож, специально заточенный для срезания волос под самый корень. Не теряя ни секунды, он принялся за дело. Через пять минут явился Пэнт с двумя полными ведрами соли, и молча принялся засыпать в ванную по черпаку соли на каждый квадратный дециметр. Тело должно сохранять свою форму хотя бы в течение недели, и способ засолки – один из самых действенных в этом деле. Главное – применить соли точь-в-точь, сколько требуется, но Пэнт знал меру и не мог ошибаться. Он не был новичком в этом деле, как и его хозяин.

Когда волосы были срезаны и уложены на мягком дне специальной коробки, граф погрузил голый девичий череп под воду и собственноручно засыпал его солью. Сохранность головы была самой главной, ведь по чертам лица даже много лет спустя можно будет узнать, чья фигура перед тобой.

– Граф Лекант, позвольте сказать, что бочки с воском прибудут сегодня в полдень. Я уже распорядился, чтобы их сейчас же по прибытии прикатили в северный зал: там воск остынет от летнего тепла, и после можно будет переместить бочки сюда.

– Отлично, Пэнт. Хорошая работа. Ступай. Мне нужно побыть одному.

– Да, граф.

Пэнт удалился. Он знал наверняка, куда пойдет граф, и где он будет находиться до самого полудня. Пэнт очень хорошо знал своего хозяина.

Граф Лекант не стал подолгу смотреть на труп своей скоропостижной любовницы, засоленный в ванне, и сожалеть о том, что натворил. Граф ни о чем не сожалел. Только одно чувство мучило его грудь – чувство опустошенности, которое прекратится только тогда, когда граф начнет свою работу. Чтобы немного утешить себя, граф отправился в зал восковых фигур, что находился в северной части замка. В это просторное помещение никогда не попадало солнце, что позволяло чудесным творениям оставаться в целости и сохранности.

Граф медленно шел среди фигур прекрасных девушек, расставленных по периметру зала на небольших мраморных платформах. То и дело он останавливался перед каждой, наблюдал некоторое время, вспоминая, кто перед ним и как давно покинула его сердце, и продвигался далее. Вот белокурая и светлоглазая Жизель, в зеленом платье, в руках у нее – свежие цветы; вот темноволосая и кареглазая Лейла с небольшой горбинкой на носу и веснушками под глазами, как всегда задумчивая и неподвижная…

Он душил их именно потому, что иной способ убийства был бы слишком долгим (например, отравление) или повредил бы тела (например, избиение или применение ножа); ни то, ни другое было нежелательно. В особенности – второе, ведь чтобы воссоздать точный образ девушки из воска, нужно иметь либо великолепную память, либо прототип перед глазами. Граф предпочитал второе.

Всех этих девушек он когда-то любил… Любил и убивал, чтобы возвести свою любовь в абсолют и избавить душу от страданий. Здесь и сейчас, среди прекрасных фигур, ему не было так одиноко и неуютно, как обычно в пустом и тихом замке. Никто из них не покинет его, и он продолжает любить их еще больше, зная, что они умерщвлены и увековечены в воске, и почти как живые стоят сейчас перед ним. И юной Белле, прелестнице Белле, тоже было суждено умереть в этих стенах, чтобы застыть в мире восковых фигур, ведь он любил ее всем сердцем и готов поклясться в этом перед богом. Застыть, чтобы стать еще одним воспоминанием графа Летара Леканта, который будет до конца своих дней служить им верным стражем и пополнять свою коллекцию.

ИНКВИЗИТОР

В одном средневековом государстве под названием Регин правил король по имени Бертран Великий. И вот, пришло время, когда в его владениях появились странствующие провидцы. По всей стране ходили вести о том, что среди них есть женщина, которая умеет видеть недоступное обычному человеку. И пожелал Бертран Великий узнать свое будущее, и повелел стражникам своим найти странствующих волхвов и привести к королевскому трону.

И вот, на следующий день воины короля привели ко двору провидцев, и пошли к королю, и доложили ему о том. Король же, подумав немного, приказал вести к нему ту женщину, имя которой Каина. И привели ее, и махнул Бертран перстами, и оставили их вдвоем в огромном королевском зале, усыпанном золотом и шелками.

– Что хочешь ты от меня, человек? – спросила короля эта женщина.

– Хочу знать будущее свое, – ответил Бертран.

– Дабы узнать его, должен ты спуститься со своего высокого трона ко мне, и дать руку мне, и закрыв глаза, другую положить на сердце.

И сделал все король, как сказала ему Каина, ибо очень велико было в нем желание увидеть запретное и недоступное. Он отдал свою руку в тощие ладони провидицы, закрыл глаза, а другую руку положил на сердце.