Зеркало для ангела (СИ)

Ивану пришлось откинуться на спинку кресла. Он повернул голову и на секунду встретился взглядом с Леной. Наверное, он смотрел на Лену слишком долго, поскольку, девушка с загорелой грудью успела отследить этот взгляд и тоже посмотрела на Лену. Сначала небрежно, не заметив ничего достойного внимания, но потом со злостью, когда поняла, что внимание ее кавалера окончательно переключилось на новый объект.

-- Ты что, не мужчина? - спросила она Ивана.

-- Мужчина.

-- Я тебе нравлюсь?

-- Нравишься.

-- А чего ты так спокоен?

Мужчины бывают разные, - подумал Лена.

-- Мужчины бывают разные, - повторил Иван.

-- Да, брось ты!

Она взяла руку Ивана и сунула себе под кофту.

-- Стучит?

Ну, это уже свинство! - подумал Лена.

-- Ну, это уже свинство! - подтвердил Димон. - Я тоже так хочу!

-- Получай! - Иван взял девушку с загорелой грудь и пересадил на колени Димону.

-- Ну, ты хам! - возмутилась Загорелая грудь.

Она схватила со стола бокал и плеснула пивом в спину уходящему Ивану.

Иван шел к Лене. Лена улыбалась.

Он точно такого же роста, - думала она, - и походка та же. Ей снова показалось, что перед ней именно ее Иван, и эта встреча не случайна.

-- Из Москвы? - поинтересовался Иван. - Красиво, правда?

Он показал рукой на минареты Софии.

-- Видно, что я из России? - удивилась Лена.

Ее всегда принимали за иностранку - немку, на худой конец, англичанку - слишком эффектно она выглядела.

-- Видно, что вы понимаете, о чем говорят, - рассмеялся Иван, - у вас очень говорящее лицо.

-- И о чем оно говорит?

-- О многом! О красоте, в первую очередь, и о возвышенной душе. Вы необыкновенно гармоничны. В мире искусства, свои законы. Если хочешь достичь многого, нужно жертвовать стереотипами, и на первый план выходит гармония. Свобода выражения чувств помогает найти новые источники жизни. Прикоснувшись к ним, ты сбрасываешь все старое и обретаешь новое существование...

Лена кивала головой в такт словам Ивана. Если под стереотипами он понимает девушку с загорелой грудью, то остальное уже не важно.

Перебор, - подумал Иван и решил сменить тему.

-- Вас, как зовут?

-- Лена.

-- Лена? - обрадовался он. - Имя Лена для меня самое близкое, от лагерных горнов и девчоночьих косичек, до Элен из "Войны и Мира", с ее "словно покрытыми лаком плечами". От потертых джинсов и первой любви до стройных ножек, летящих в танце, ночных огней и шампанского. В нем есть тишина и откровенность, стук сердца и восторженные взгляды, первый поцелуй и девушка, почти девочка, бегущая по пляжу навстречу синим волнам. А над волнами небо, голубое-голубое! Вот послушай.

Он наклонился к Лене и почти прошептал:

-- Ле-е-е-на-а-а - это ветерок шепчет твое имя. Шепчет и убегает. Он прячется в волнах прибоя, и заметить его ой как трудно! Куда уж там, поймать! А когда ветерок убегает, он рассказывает о тебе звездам, звезды слушают и думают: Вот, ветерок, милый дурашка. Ему кажется, что он один знает о Лене все. Но мы, ее лучики, ее светлые глазки, мы видим, как любуются нами и мечтают о нас. И только месяц, этот хорошенький носик-задавака слишком много о себе думает. Вот, проснется солнышко и спрячет его под зеленым листочком. Так ему и надо! Пусть, отдохнет до вечера. Но и звезды прячутся, когда всходит солнце, и только весенний ручеек звенит твоим голоском, и бежит под тонким льдом, хрупким и чистым, как твоя душа...

Так говорить мог только ее Иван. Он один, и никто другой. Голос его был похож на кларнет, а вокруг пели скрипки, звенели серебряные колокольчики, и мягкие виолончельные волны несли их куда-то. Лена была счастлива, но, вдруг, кларнет запнулся, замешкался, она оглянулась и увидела... торжествующую улыбку Дианы

Это была не улыбка, а бриллиантовая диадема в тысячу карат. Впрочем, не бриллиантовая, а жемчужная, с настоящим перламутровым блеском в алых волнах губ. Не хуже жемчугов были и глаза Дианы. Глаза, как озера-миражи в аравийской пустыне: голубые, жаркие, обманчивые. А волосы, точно, огненный ветер над барханами.

-- А меня зовут Диана, - сказал Диана, - про меня можете что-нибудь рассказать?

Иван кивнул. Имя Дианы казалось ему блестящим и стремительным, как полет стрелы с серебряным наконечником.

-- С золотым! - поправила Диана.

-- Как полет золотой стрелы. Из чистого золота! Раз - и олень наповал. Так... что еще... - он сбился, но потом вспомнил. - Как платье, трепещущее на ветру, как страстный танец, как звон монет, падающих к вашим ногам... золотых монет, золотых!

Диана довольно кивала.

-- Диана, вы настоящая Богиня Охоты. Ваше быстрое "и" такое... - он перевел взгляд на Лену и понял, что, если будет продолжать в том же духе, то потеряет ее точно, - ...я бы пожелал вам покоя. Представьте себе, вы любуетесь закатом, предаваясь трогательным воспоминаниям, и на стук вашего сердца спешит серебряная... ой, простите, золотая стрелка Амура, такая же меткая, как и ваша собственная. Еще мгновенье, и она достигнет цели.

На губах Ивана играла улыбка, но Диана отнеслась к его словам вполне серьезно. Она кашлянула и сообщила:

-- Уже достигла, можете не сомневаться.

Иван пожал плечами. Лена немного успокоилась, но Диана не собиралась сдаваться.

-- Может, покатаемся? На машине или на катере, - она показала сначала на красный порш, припаркованный рядом с тем местом, и затем на причаленный к берегу десятиметровый катер, с непомерно разросшейся носовой частью и узким отсеком для пассажиров.

Лена поняла - надо что-то делать. Кабриолет большой опасности не представлял, но катер...

Она, вдруг, увидела, как этот катер мчится в темном пространстве моря, рассыпая за кормой пенный шлейф. Далеко впереди, под узкой полоской горизонта мерцает серебряная линия. Сверху смотрят звезды. За штурвалом Диана. Волосы у нее за спиной пляшут рыжими языками, тонкими нитями вплетаются в темноту, разлетаются искрами и тают в пене за кормой. Зрачки у Дианы сильно расширены, от радужки остался узкий ярко-синий ободок, и этот ободок тоже светится. Иван прижался спиной к Лене. От бешеной гонки у него захватило дух. Еще мгновенье, и его накроет жаркая волна, закрутит и потащит неизвестно куда. Он будет таять и плыть, и спасти его уже будет невозможно. Надо что-то срочно предпринять!

Зеркало! - пронзила Лену внезапная мысль. - У нее есть зеленое зеркальце!

И, не смотря на то, что солнечные лучи еще ласкали набережную Босфора, она полезла в сумочку и достала из нее кожаный футляр, а из футляра извлекла турмалиновое зеркальце. В зеркальце Лена увидела себя полностью преображенную. Вместо кремовых шорт на ней оказались прозрачные шелковые шальвары, вместо рубашки - шелковая блузка и безрукавка, расшитая зелеными узорами, а на голове - венец с огромными изумрудами. Ни красного кабриолета, ни спортивного катера у нее не появилось, но на мостовой возник сундук, доверху наполненный драгоценными камнями и золотыми монетами.