Тутти Кванти

Именно в этом состояла моя грандиозная, исполненная соблазнов и риска идея. Именно так звучал гуманистический девиз акции, призванный объединить всех истинно милосердных и богобоязненных (чтоб поменьше болтали!) жителей округи… А работенки со временем хватит не на одну сотню ртов, ведь больным да страждущим нет счета. Лекарственные же растения и травы сами в лукошко не прыгнут — их выращивать и собирать надо. Да и за пасеками какой уход требуется…

Вот в общих чертах и «кухня» прорисована: на основе продуктов пчеловодства — прополиса, маточного молочка, пчелиного яда, воска, перги, то есть на самой здоровой основе, — изготавливаются различные препараты с большим добавлением всевозможных лечебных трав, корней, цветов, плодов (аралии маньчжурской, клопогона даурского, ламинарии японской, шалфея эфиопского, розы дамасской, обвойника греческого, лимонника китайского, дурмана индейского и еще черт знает чего — имен этих языколомных сонмища!). Заправлять «кухней» будут, естественно, домашние эскулапши — дочурки (пробил час подключать к большому делу подрастающее колено!) — с правом привлечения спецов всех мастей… Конечно, ничего путного они не изобретут, но на это ровным счетом наплевать. Главное, что отравы получиться не должно — исходные продукты апробированы в веках, что может иметь решающее значение на вполне возможных в будущем судебных процессах (вот и домашней Фемиде — близняшкам-юристам — занятие для молодых зубов!). Однако суда бояться — за дело не браться!

А мы возьмемся, да так, что молва о чудодейственных бельчуковских эликсирах быстрокрыло выпорхнет за пределы округи и полетит в дали неоглядные… Врачевать будем прежде всего сердечников-гипертоников и раковых — основной доход пойдет от них. Но и от геморройщиков открещиваться не станем. А уж на ком всласть отоспимся, так это на «венериках»…

Конечно, лечить наобум мало проку, особенно злосчастные эти болезни века. И кто-то постоянно будет залезать в деревянную тару, глотая наше варево и не обращаясь к врачам, но тут уж ничего не попишешь — издержки производства, точнее — частного предпринимательства. Впрочем, кому-то выпадет и кусочек счастья — выздоровеет человек!

И вот тогда мы поднимем шум-гам и вселенский тарарам. С помощью устной широкозахватной рекламы по ОБС (одна баба сказала). В этот вечный, непостижимо мощный и действенный канал связи надо будет лишь запускать слухи, один нелепее другого: «Паралитик три года не вставал, а месяц эликсир попил — бегает!», «Распотрошили хирурги раковую женщину, молоденькую совсем, а у нее и в печени, и в почках, и в желудке метастазы. Ну конечно, зашили обратно, крест, значит, на человеке поставили, тут ей и добыли десять (говорят, правда, двадцать надежнее) флаконов эликсира — год как замуж вышла, ребеночка родила!», «Помер один дед, не то от цирроза, не то от инсульта, в морг уже его свезли, дочка на другой день поглядеть пришла, а ей пузырек достали, да вот поздно, ну, она с горя-то возьми да расцепи отцу зубы-то, да влей в рот эликсиру-то — ожил дед! Теперь дочку с работы на коленях встречает, внуков нянчит… Эликсир, он от всех смертей спаситель!»

И они, слухи эти, расползшись да разлетевшись, по-клопиному проникнув в каждый живой закуток, погонят ко мне, при светлой голове состоящему Бельчуку, толпы алчущих исцеления. И как только дело пойдет (а куда ему при таком-то для всех соблазне да при моей хватке деться!), без проволочки расширю производство — перешагну через забор и понаставлю в лесу столько лабораторий (да, удачное словцо), сколько понадобится для насыщения рынка. Хоть бы и мирового!..

В три смены заставлю горбатиться людишек (да и кто откажется за пять сотняг в месяц, пусть и подпольных), целебные плантации разобью во всех сопредельных округах, а те травы, что в других краях растут, буду получать через поставщиков — по всему свету их заведу.

Само собой, препараты должны иметь названия, волнующие потребителя, порождающие в нем надежду и веру во спасение. Говорит ли хоть что-нибудь уму или сердцу вся эта неудобоваримая латынь — канамицин, триампур, адельфан, индомитацин, гастроцепин? А коли не говорит, то как в лекарства верить? Без веры же человеку трудно поправиться…

Бельчук даст человеку веру. Уж что-что, а веру даст. В том числе через названия, что-нибудь в этаком роде: «Однажды проснешься здоровым», «И не таких выхаживали», «Терпением превозможешь», «Ночью болезнь уйдет», «Ты сильнее недуга»… Или нет, не так, лучше покороче, поэнергичнее: «Я встану!», «Хворь, прочь!», «Рак-дурак!», «От гроба!»… А может, у лекарств должны быть имена собственные, точнее — женские, мягкие, теплые, чтобы легко запоминались?.. «Машенька», например, или «Груня», «Дашутка», «Аннушка», «Уля», «Валюша»… Как у сестер милосердия… Тогда и потянутся к ним люди…

А я и подам в протянутые руки, как божью милостыню, исцеляющее снадобье. Флакон с цветной этикеткой и предписанием, как врачеваться (типографийку свою построю). И цены напечатаю на тех этикетках не-зем-ны-е!.. От четвертака до полста за пузырек. В котором не больше ста граммов не больно-то научного варева. И не токмо корысти ради сие сотворено будет. Не-ет! Тут психология, тонкая штучка, на первый план выворачивается… Попробуй-ка продай… ну, что бы такое?.. Да хоть те же джинсы… скажем, фирма «Ранглер»… за тридцатку. Не купят!.. Потому что не поверят, что настоящие. И то правда — кто ж настоящие-то «ранглеры» за такую цену отдаст?! То же самое и с лекарствами. Сыщется ли дурак, которого можно убедить, что его саркомную маму или инсультника-деда поднимут с койки капли за рубль двадцать!.. А вот если тому же умнику подсунуть те же капли, но в фигурном, винтом закрученном, флакончике, а главное, за полсотни — он в чудо поверит и с манжетами оторвет то, от чего пятью минутами раньше высокомерно отплюнулся.

Ну и потяну же я вас за кошель, граждане трудящиеся и одновременно хворобые!.. Кое-кто, конечно, надеется убежать от инфаркта. И тем самым, от меня. Хорошо, убежал… Так к лейкоцитозу, или тромбофлебиту, или пиелонефриту прибежал. И тем самым опять же ко мне!.. Нет, граждане бегуны, слишком дешево хотите взять здоровье. А за него платить надо. И крупно!..

Довольно помотался я по свету — что по белу, что по черну. Пора в оседлость… Стаю распускать пока не буду, пусть промышляет старым ремеслом по старым адресам. За себя Гвоздя поставлю. Этот ни в чем слабины не даст и меня не продаст. Исполнитель что надо. Вот на идею скудноват… Ладно, внедрим в стаю хоть одну пристойно звучащую должность — шефа-консультанта. И отдадим ее мне. За пару тысчонок в месячишко…

А все свои энергоресурсы, до капли, спалим в горниле борьбы с болезнями века. После юбилея — иное бытие. Спать не буду, а в конце года округа поползет ко мне на брюхе — лизать врачующие длани. За «Дашуткой» поползет («Астму как рукой снимает!»), за «Однажды проснешься здоровым» («Сколько лет диабетом страдал — теперь и про инсулин забыл!»), за «Терпением превозможешь» («Кто от меланомы ноги уносил? Я унес!»), за «Машенькой»… За спасением от погибели, одним словом, поползут… Не к богу — к Бельчуку! Не перед ним будут колени обивать, молитвы бормотать — передо мной…

Входи, страждущий, входи, не думая о часе, эти двери не знают засовов, расскажи, не таясь, о своей немощи — и уйдешь с верой в исцеление, и исцелишься однажды поутру…

«Чем занемогли? Ах, эмфизема легких… Да-да, верно слышали — «Уля» ее излечивает… Только вот нет ее сейчас, кончилась, такая жалость… Зайдите через полгода — сложно в изготовлении ваше лекарство… Тяжело вам? Понимаю, но надо потерпеть, вон бог терпел… А вы уже не можете? Прямо не знаю, как помочь… Вообще-то чуть-чуть «Ули» есть… как раз на курс лечения… но она давно продана! Заказчика дожидается — в отъезде он. Перепродать? Как же я могу человека подвести! Да он уж и деньги заплатил… Вы больше дадите? За кого вы меня принимаете?! Здесь лекарства отпускаются только по себестоимости. Наша цель — одолеть болезни, спасти каждого… Вас спасти?.. Да-да, конечно, тому гражданину, видно, не так плохо, раз он не появляется… Ну, это уж слишком крупная сумма… не могу столько принять… Ну, если вы настаиваете…»