Три минуты дождя (СИ)

- Хорошо. – процедила девочка в сером пальто, отворачиваясь к темному окну холодного шоссе. – Можно подумать, ты спец в текстильной промышленности из вторичной выработке семян подсолнуха. – виртуозно пробормотала она отложив в сторону черно-белую газету подобранную на одной из придорожных заправок. Спустя минутное недоумение,  Бернар не добро посмеялся и тщательно скомкав изъятую  газету , выбросил злочасную на соседний стол.очередном придорожгом бистро. нную работу, шедевр, своего рода. от рисунка? лчание.

ом..? х Нью Йорк, а точнее окресности  безобразия, вернулся обратно в Венгри

- Ты видишь стену? – Бернар прикрыл глаза обнимая старый заснеженный ствол дерева.

- Где?

- Да вот. Прямо перед нами. – прозрачно красные ладони художника любовно гладили шершавый ствол зимнего дерева. – Она такая.., хрустящая…Такая ледяная. – с восхищением описывал Бернар видимую по всей вероятности ему одному великую стену.

- Она что, тоже из снега? Почему именно снег?- заботливо спросила девочка.

- А что плохого в снежинках? – невинно поинтересовался Бернар. – Разве плохо, когда они парят и кружатся? Ложатся к тебе на волосы и лицо. Таят моментально почуяв тепло. Это же здорово, когда хоровод хрусталиков пляшет у тебя на рукавах и плечах…Они танцуют для тебя до последнего, даже не жалуясь ни на секунду в неизбежной гибели. – Бернар еще крепче обнял дерево и с увесистых веток запорошило снегом его взъерошенные уставшие волосы. – Да это же не просто холод или замершая вода! Это самопожертвование остывшего тепла, которое помнит и стремится, чего бы ему не стоило, вновь, на мгновение обратиться в тепло. – Бернар медленно сполз на нетронутый ни кем сугроб. – Снег не всегда холодный. Напротив, он такой жаркий! Такой страстный и…Необъяснимый. Противоречивый и….Красивый! – Бернар не шевелился, быть может боясь спугнуть собственное блаженство или нечто большее.

- Нам пора ехать дальше. – выдержав тактичное молчание, молвила девочка в сером пальто.

- Зачем? Куда? – иронично улыбнулся Бернар отказываясь открывать слезившиеся на солнце глаза. – Оставь меня здесь. Я больше никуда не хочу идти…Не могу…Устал…Мне и здесь так хорошо.

Девочка в сером пальто опустилась на снег подле художника и внимательно заглянула в небритое лицо мужчины.

- Так нельзя. – озабочено возразила она. – Ты не должен так говорить. На самом деле все еще впереди. Осталось совсем не много. Мы скоро пересечем долгожданный монгольский хребет. – ребенок со всей присущей детям заботе и усердием, возложила теплые ладошки на холодное чело уставшего человека. – Вставай. Прошу тебя. Я помогу тебе. Только не задавайся. И поверь там…тебе будет еще лучше.

- И там будет снег? – с последних сил уточнил Бернар.

- Конечно! Сколько угодно! Самый лучший! Самый белый и самый искристый! Обещаю тебе. Там будет тихо…..

            Машина медленно скользила по заснеженной обледенелой трассе. Приступ очередной лихорадки вновь овладевал  водителем, выступившие багровые пятна на лице и бледный вспотевший лоб, вещали о приближающемся пике безумия. Мутные влажно стеклянные глаза Бернара, выражали нарастающий ужас, плавно переходящий в панический синдром. Высохшие шершавые губы несвязанно и бесшумно шептали таинственные звуки.

- Останови машину. – сжав что есть сил влажную руку мужчины, искренне взывала девочка в сером пальто. – машина послушна остановилась. – Говори все, что ты видел и все, что ты видишь сейчас. – прижавшись к Бернару жарко шептала девочка. – Не молчи. Говори все-все! Это пройдет. Клянусь это последняя боль. И больше ее не будет.

            Бернар изнеможенно закатил глаза и не сдерживая слез , выпустил сдавленные осипшие звуки с пересохших дрожащих губ. – Я ввожу маленький поцелуй под кожу. Холод проникает в меня и я готов быть крошечной льдинкой…Я открываю глаза, и понимаю, что они уже закрыты.. И бархатным эхом разносится стук скользящего сердца, которое перемещаясь по эластичным венам, щекочет их стенки, плавно и ритмично возвращаясь обратно…Я слышу шум ветра, я не слышу ничего, что могло бы происходить на улице за окном, которое добровольно и отважно охраняет меня от рутинной бессмыслице внешней реальности…Я в очередной раз пытаюсь открыть глаза, но волшебный поцелуй наложил неисправимые чары, и присутствие в моем теле магических осколков делают меня совершенно бессильным…Что это? Слабость? Низменность духа? Уродство пустоты?...Это Любовь. – Бернар тяжело вздохнул, не открывая глаз, смочил потрескавшиеся губы и продолжил стон. – Семь тридцать. Голодный писк комара прервал Бесконечность…Комната. Стены. Нелепая утварь. Стандартная попытка уюта. Обыденные звуки имитационной жизни…Окно. Неразрушимое Небо. Не вымирающие люди…Все.

И что это? И это реальность? Объективная, прогрессирующая, материально укомплектованная? А что за ней? Краски,..тени..оттенки, звуки, полутона, шепот и крик…И это жизнь!

Когда ты целуешь меня, я понимаю, что мгла в тишине, без единой точки, куда больше может сказать, чем вся эта взбудораженная какофония снаружи…- Бернар едва заметно улыбнулся и выгнулся назад, видимо от одолевающей его боли. – Я чувствую намного сильнее и ярче при замершем  в ожидании смерти сердце…Нежели тогда, когда, оно дико колотится угасая в собственном же пламени жизни…До тебя я не знал.., что физически не живое сердце.., живет на самом деле и вне тела и бьется оно уже только для самое себя, и при всем этом зависящая от него кровь обретает аналогичную прямо-пропорциональную свободу!...А вены! Вены заводят свою песнь во славу своей тишины!...И мы живем…По-настоящему…Все отдельно друг от друга и при этом являясь единым…Но это единство не является порабощением или эксплуатацией или чего хуже нормой обязательств…Это Любовь! – Бернар постарался приоткрыть безумные отрешенные в глубь далекого эхо глаза. – Это Любовь!...И ты научила меня любить…А я научился жить в не жизни… И теперь…Общепринятая жизнь не трогает и не нападает на меня…А я , не мешаю ей…И это так же превратилось в единство…Независимость внутри независимости; единство внутри единства; жизнь внутри жизни; вселенная внутри вселенной…Наконец, через твой поцелуй ко мне достучалась Бесконечность и тобою я прощен перед Господом… - Бернар судорожно закрыл лицо руками и разразился неистовым плачем, пронизанным неземной печали и отчаянья. Девочка,  в сером пальто крепко обняла страдающего.

- Что было дальше? Говори. Ведь это не все. Говори. Тебе станет легче. Говори, ведь ты прощаешься со снегом навсегда. – рыдая в унисон с мужчиной умоляла девочка в сером пальто. Бернар распахнул дверцу автомобиля и выкатился из салона прямо на разъяренную битву ветра и льда. Девочка непромедлительно кинулась за ним и продолжала просить не прерывать разговор.

- Вскрытые реки, встречали мой взор! – перекрикивая ветер и метель вопил Бернар загребая ледяную стружку зимы. – Отражаясь в изумленных зрачках своей стеклянной хрупкостью!.. После минутного удивления! Я возобновил упорные попытки, грести веслами! Но безуспешно!...Стеклянная гладь непреступной реки настойчиво и безапиляционно не пускала  металлические весла! Ослабевшие руки бессильно продолжали немощные маневры издавая  своими обреченными движениями мерзкий  скрежет! Разбрасывая по сторонам осколки бывших капель…Убедившись в очевидной бессмыслице продолжать борьбу, мне пришлось с последних сил своим ходом,.. пересечь зеркальные воды,..отказавшись от весел и прилагаемой лодки, навсегда….- Бернар без сил рухнул ниц в сугроб. Девочка в сером пальто легла рядом прижимаясь щекой в самый лед непреступной трассы, стараясь не пропустить ни слова. – Только к концу субботнего вечера, добрался я до Северного Острова. – Бернар калачиком съежился на колючем от сопряженного со льдом холода снегу. – Именно там…Я слышал когда-то еще в начале веселой регаты, подгоняемый без отчетливым энтузиазмом, что в далеком Шалаше…. На окраине острова. Живет некий всемогущий шайтан, шаманских кровей…Я слышал,…что только он способен вызывать волшебных бабочек-фей…Которые обладают сказочно цепкими острейшими лапками ..И которые в свою очередь  способны победить любые остекленевшие реки…Тем самым помогая забредшим путникам добраться до финальной или финишной отметки…Встреча наша была не долгой; вручив мне маленькую бронзовую коробочку,…колдун в миг растворился средь сыпучих трущоб тумана…Лишь ворс от его меховых сапог, оставшийся не примятом снегу, напоминал мне о реальности сделки…Удивительно быстро, добрался я до покинутой стеклянной реки,…которая непоколебимо без изменений сверкала на морозном солнце, играя лучами на моем заросшем исхудавшем лице….Ознакомившись с собственным отражением и ощутив при этом явное отвращение…я  решил более не возвращаться к себе, а углубиться в тайну загадочных бабочек-фей…. Раскрыв на берегу врученную коробочку…я долго и детально     изучал содержимое в ней…Однако ничего и близко похожего на фею и уж тем более на бабочку или мотылька…я не обнаружил…Грубая металлическая крестовидная конструкция с крепленным хоботком «смотрела» на меня…а я на нее…Силы покидали меня с каждым едва ощутимым ударом сердца,…с каждым неполноценным вздохом…Ждать не было времени…головокружительная слабость потребность плыть дальше,… и убийственная лихорадочная жажда пить…сделали все за меня….Автоматически словно во сне пережитом когда-то,…онемевшие холодные безжизненные пальцы схватили конструкцию…Прогрели ее последним дыханием губ и судорожно вонзили ее в стеклянную атрофированную реку….Не прошло и минуты…О! Чудо!!! Несуразная металлическая рухлядь ожила!!! И в самом деле,…сказочные полупрозрачные крылышки вспорхнули еще и еще! Тельце ярко синей с перламутровыми крапинками  поднялось вверх…застыло на мгновение над трепещущей в страхе и ожидании речушкой…После чего резко и непревзойденно ,.. с механической точностью рассекла фея стеклянную гладь проклятой реки и уже совсем скоро, почти моментально,…черпая хоботком нектар побежденных вод, отдала старательная фея мне все без остатка, ни капли не потребовав  себе…Насытив и воскресив меня полностью, она милосердно осталась на мне…Навсегда…