Три минуты дождя (СИ)

Белое чистое полотно. Незыблемое и девственное. Поглощающий душу воздух и парящие повсюду хрусталики льда, заставляют вздрагивать тело. Обнаженное, хрупкое тело, покоится по среди огромного белого полотна. Тело никуда не спешит. Оно умеренно дышит и знает, что абсолютно нет никого рядом. Его не тревожат заботы, и даже назойливые холодные крупицы, повергающие нагое тело  врасплох холодного кокетства, да же те не в силах  препятствовать его одиночеству. Тело так же уверенно, что завтра будет новое тело и новый ночной спутник, однако не один из гостей не останется в оковах повседневной хлопотливой любви…

            Бернар поднялся с кровати и медленным ленивым шагом  последовал в ванную комнату. Он включил освежающий душ и смыл остатки белого полотна. Бернар поглядел в зеркало и лишний раз позавидовал , за кого-то, своей молодости.

-         Я все прощу тебе, но вспомню позже у смертного одра. – сказал он зеркалу, передумав сбривать интригующую щетину.

После душа, Бернар вернулся в спальню. Он провел  ладонью по темно-синей простыни, которая успела остыть. Он   от души сплюнул на подушку, после чего вышвырнул прочь через балкон с пятого этажа. Бернар остался там, провожая полет  пернатой подруги, он закурил сигарету. Бернар глядел на небо. Он был суров и прекрасен в свете хладнокровной ночной спутницы.  Одну за другой, он одолел едва начатую пачку сигарет, после чего удалился в комнату и лег отдыхать на полу.

Тонкий стебель пронизывает гладь пурпурной воды. Он устремляется в глубь, к илистому дну, пытается достать несовершенную почву, в надежде спастись. Оранжевое небо поглощают седые облака надвигающейся бури. Стебель дрожит. Он замер, он кроток и осмотрителен. И вот , он уходит под воду. Его освежающая бодрящая зелень исчезла, сравнялась с водой. А начавшийся шторм , уничтожил надежду спастись.

-         Доброе утро, Бернар! – поприветствовал смуглый молодой человек в темных очках.

-         Утро. – ответил тот, и принялся выгружать картины обернутые защитным черным чехлом.

-         Зачем ты мараешь себя? Ради бога! Пусть рабочие трудятся! – брезгливо воскликнул человек придерживая двери . Бернар опустил увесистую картину и повернулся к разговаривающему.

-         Скажи, Андрэ, если бы твоя жена, была инвалидом первой группы, или парализована, с кухни до постели, ее тащили бы рабочие?

Андрэ снял очки и в недоумении поглядел на серьезного Бернара, который продолжал стоять, в ожидании ответа, на поставленный вопрос.

-         Что хочешь , то и делай! Честно, ты дурной! – молодой человек вернул очки в обратное положение, и ушел вдоль галереи.

В течении полутора часов, все картины были выгружены и развешаны по местам.

-         Поздравляю! Это твоя первая самостоятельная выставка! – от души пожимая руку хмурого художника, говорил Андрэ.

-         Благодарю. – сухо ответил Бернар, едва улыбнувшись.

-         Мне, не понятно одно. Почему, я не замечаю радости в тебе?

-         Разве рождению ребенка, следует радоваться? – заметил Бернар, начиная очередную пачку сигарет.

-         А разве нет? – протестовал Андрэ, отмахиваясь от дыма , как от мух.

-         Это эгоистично. – Бернар, подошел к одной из картин. – Они вырастают, и не принадлежат сами себе. Они продают свою душу, тело, жизнь, ради кого-то, кто на самом деле даже не заслуживает этого. И этому я должен радоваться?

-         Посуди! Твое творчество увидит мир! Пускай не весь и не сразу, но все- таки! – Андрэ отошел в сторону.

-         Публичные дети – это не дети.

-         А кто же?

-         Проститутки. – Бернар внезапно вытащил со рта сигарету и прожег свое детище.

-         Что ты делаешь!! – запаниковал Андрэ и преградил картину собой. – Идиот! Мать твою! Я же не продам ее!! – кричал тот пытаясь стереть выжженное пятно.

-         С природным калетством, или отклонением, сложнее продать свое тело за бесценок. Возможно она найдет себе истинного возлюбленного, который полюбит ее не за имя, а за внутренний мир. – Бернар на полу потушил сигарету и не сказав больше ни слова покинул галерею.

-         Так, что нам может все позжегать!? – вдогонку   кричал Андрэ.

-         Было бы не плохо. – пробормотал про себя Бернар, и свернул на право, игнорируя собственный автомобиль.

Пустая, одинокая квартира. Бернар лежит на полу, разглядывая потолок. Он курит. Клубы синего дыма вздымаются вверх, и комната наполняется приторным ароматом табака. Звонит телефон, содрогая молчаливые стены. Бернар игнорируя вопли аппарата идет на кухню. Он наливает стакан воды и возвращается в комнату. За стационарным телефоном следует непромедлительный возглас мобильного. Однако и эту мольбу Бернар продолжает упорно игнорировать.

Спустя четверть часа, в дверь кто-то позвонил. Не сразу хозяин решил открыть.

-         Дурак! Ты почему не отвечаешь?! – с порога злобно начал Андрэ.

-         Заходи. – сухо предложил Бернар не пытаясь прикрыть абсолютно нагое тело.

-         Я не понимаю что с тобой! Сегодня твоя презентация! Столько людей ждали тебя!! Ты вообще чокнутый!? – Андрэ уселся в кресло и вопрошающе смотрел на равнодушного Бернара.

-         Они пришли смотреть на картины, а не на меня. Если бы я хотел презентовать себя, я бы висел на месте картин. – тихо ответил художник закуривая очередной раз.

-         Хватит курить! Это убивает меня! – капризно заявил Андрэ. – Я принес коньяк. Давай выпьем.

-         Ожесточенное солнце ломает свои лучи и кривляется от боли. Вспышки света поражают тело, сердце и разум . Нехватка кислорода разъедают изнутри и одинокое желание выжить превращается в ничто. Безглазые и безрукие создания заполонили пространство и разрушают систему . Они превращают в мерзость все к чему прикасаются и это  убивает меня. Эта повторяющаяся изо дня в день смерть приносит столько немыслимой боли, что становится страшно открывать глаза…- Бернар потушил сигарету и зажег следующую.

-         Выпей и станет легче. – Андрэ протянул бутылку.

-         Алкоголь лишь притупляет боль. Он не излечивает человека, он напротив, усугубляет его осознание одиночества и безвыходности. Тела, которые приходят в гости, справляются о самочувствии, на самом деле лицемеры, которые продолжают глупую, по сути, традицию дружбы. – Бернар вернул бутылку коньяка и холодно посмотрел на менеджера. – Одиночество не порок. Это состояние души и плоти. – он отошел к входной двери и открыл ее.

-         Выгоняешь меня? – злобно и нервно процедил Андрэ, запивая свои слова коньяком.

-         Нет. Просто прошу уединения.

-         Ты конченый придурок! Только деньги  держат меня с тобой! – Андрэ встал и подошел к Бернару. – Позвони своему дружку, может подрочите на друг друга то и попустит ! – Андрэ ушел, а Бернар не закрывая дверь, улегся на свою постель.

-         Ненависть. Как глубоко может она проникнуть и впитаться.  Как она пристраститься к вам? Как научится дышать и жить с вами?  Она заменяет вам биение сердца. Кажется, что дышишь. Что впитываешь и вбираешь в себя кислород, а на самом деле гной и кислоту. Ненависть отравляет запах, вкус к жизни. Гноем и желчью сочатся глаза. И кажется что это не ты, а просто нечто, что похоже на тебя. А ты в стороне. Где-то далеко, за горизонтом всего, что можно назвать жизнью. Тебя уже нет. И дыхания твоего то же нет. Только ненависть. Плавно перерастающая в месть.  Ничтожные игры разума. Война между самим собой. И как можно прибегнуть к эстетике, еже ли все твое нутро пышет ненавистью. И к чему красивые слова? Убеждения в правоте и правомерности, когда жизнь испоганена  ненавистью. Потом , ты начинаешь ее любить и поклоняться ей. И не найти ей замены во век!!! Даже когда месть убьет ее, она на самом деле останется жить и процветать в тебе. Ничто не вправе помочь, этой долгой ненависти. Она будет распускаться , как чудный бутон, и  в конце концов у тебя в голове будет целая клумба убийственной ненависти. Которая превратиться со временем в дикий сад и заросли кровожадных существ, с превеликим удовольствием сожрут тебя вместе с телом. – Бернар с призрением глянул на молодого человека, оскалив ровные острые зубы. – И даже твоя привлекательная плоть. И  даже твои кучерявые локоны и гламурная небритость, не спасут тебя от смерти. - Колебание отчаянного разума, как зацепка, как предлог. Это борьба ни с чем против всего! Бунтующее сердце никогда не остановится не перед чем. Оно будет отважно идти вперед, и напарываться на массу рифов и заноз. Но оно продолжит свое триумфальное шествие. Борьба и снова борьба. Это прекрасное ощущение прекрасного. Когда оголяется вся ненависть и красота одновременно. Плавные бедра и прерывистые иголки. Белоснежные лилии и торчащие ржавые трубы. Музыка в голове, музыка в словах, музыка в тонах и оттенках. Как красиво падает свет на оголенные плечи или как он скользит по ягодицам друга. Все можно зафиксировать, поймать, украсть спрятать на всегда в свой ящик. И когда он будет преславут и изучен досконально, его можно показать всем. Но поймет ли голодная раздраженная толпа поло умников и варваров, что есть красота. Они потребуют голого мяса, без светотени и красок. Они закрывают глаза и не представляют, как может выглядеть свет в темноте и есть ли тьма в дневное время. А что такое радость изящного мазка, вовремя подмеченная любовью? Нет, им этого не понять. Они насытились бутафорией и пойдут всем рассказывать какой был чудный спектакль, даже не подозревая о том что, они только что побыли в жизни. Без рамп и огней, без портьеры и конферансье. Все по настоящему, все серьезно и прекрасно! Но кто это знает?- Бернар поглядел на очарованную мглой луну и позволил себе немного слез. Лежавший рядом «собеседник» ничего не ответил, он смиренно спустился к бедрам печального мужчины, и принялся за более легкий процесс общения.