Три минуты дождя (СИ)

- А ты едь. Просто едъ. Монгольская степь сама найдет тебя. Ну же! Заводи! Поехали! – живо вскликнула девочка.

- Подожди. – Бернар выпрямился и облокотился на потрепанный кожаный руль. – Станцуй для меня. – хрипло молил художник. – Пока ты в красном. Прошу тебя. – Бернар был болезненно жалок и слезившиеся глаза, усугубляли его разбитый убогий вид. – Я никогда не видел свои картины в движении.

- Ты мог стать режиссером. – серьезно осведомила девочка в сером пальто.

- Мог, но я хочу увидеть тебя на снегу. Да, я уже видел, но это был сон. И ты не танцевала там. Хотя я знал, что должна была…Умоляю. Танцуй! – Бернар открыл дверцу со своей стороны водителя, и горсть суетливых снежинок ворвалась в салон, немедленно тая.

- Больше снега не будет. – утвердительно заявила девочка, наблюдая за разорванным в клочья художником.

- Никогда. – роняя слезы вторил Бернар. – Никогда.. А ты танцуй. Просто танцуй. – стонал он. – Танцуй на краю пропасти. Танцуй, как никогда не танцевала. Танцуй для меня. Танцуй просто для облаков и снежинок.. Не останавливайся! Просто танцуй!

- Ты никогда не забудешь этот снег и эту бурю. – настаивала девочка.

- Никогда. – соглашался истощенный невидимой болью художник. – Только танцуй над пропастью льда. – хрипел он закатывая мокрые глаза. – Танцуй вместе с ними. Танцуй над ними! Снежинка моя! Танцуй в крови! Танцуй обескровленная девочка! Танцуй! Без музыки танцуй! Метель споет последнюю песню! А ты танцуй без остановки! И слезы твои! И смех твой! Просто льдинки! Танцуй красная девочка! Ты теперь не одна. – в бреду Бернар видел, как кружится девочка в красном пальто. Сквозь пушистый крупный снегопад, он видел мелькающую красную вздымающуюся юбочку. В силу частоты вращения детского тела, усиливалась и вьюга. Груды снега вздымались в верх, ветер застилал глаза и обмороженные ушные раковины наполнялись угрожающим задорным свистом разбушевавшейся вьюги. Ресницы под тяжестью бреда и снега едва различали в белоснежном хороводе краснеющий эскиз юной танцорки. Ветер усиливался, и вскоре за поднятым из самой земли снега не стало видно ни девочки, ни ее красных одежд. Мелкая сечка снега завертела и скрыла ребенка, царапая лобовое стекло автомобиля, который так же был сокрыт в покрове вьюг и обращен в железный белый сугроб.

            Не сразу опомнившись, Бернар в страхе выбежал с автомобиля в поисках потерянной в буре девочки. Он отчаянно кинулся в снеговорот. И позвать не мог – имени не знал, и разглядеть едва ли – глаза колол жестокий  снег. Закрываясь от ветра и пурги, пытался художник отчаянно найти и вернуть красную девочку. И в поисках своих, очутился безумец у края арктической бездны. Подбрасываемый ветром, исполосованный снегом, обуреваемый отчаяньем, Бернар пал на колени. Рыдая и пытаясь кричать, он полностью отдался в объятия свирепой метели. Стыд и страх охватило все его истощавшее тело. Постепенно, теряя необходимые силы, запорошенный клубами вьюги, Бернар склонился над пропастью и средь мелькающих в порыве ветра снежинок, увидел в чреве пропасти ярко красное пятно. Растекающиеся в разные стороны лучики крови вырисовывали угрожающие бразды смерти. Рыдания, в миг обратимые в осыпающиеся с лица осколками  льдинок охватили в лихорадочной панике побледневшего Бернара. Он плакал; свирепо и горько. Ветер позади продолжал неистово разбрасывать новые сугробы. Обледеневшие пальцы на руках не чувствовали уже ничего, даже края пропасти, лавиной ускользали под ними в самое сердце кровоточащей бездны. Отличительный холод , иглой вошел в позвоночник, парализовав рвущееся от боли тело; обрушившиеся края пропасти увлекли безвольное онемевшее тело Бернара вниз. Немыслимый ураган снежной пыли проводил падение, взвывая отчаянными ветрами слез….

            Бернар слабо приподнял замершие обмороженные веки. Он лежал посреди пустыря, распластавшись на черной ледяной земле.

- Все позади. Вставай. – Бернар резко обернулся, и подле него сидела маленькая девочка в сером  теплом пальто. – Вставай. И помни :все что было – разбилось там. – заботливо прохрипела девочка протягивая маленькую руку. – Вставай. Пора ехать.

- Как ты думаешь, а где сейчас Господь? – спросил Бернар, его лицо было гладко выбрито и выглядел он значительно лучше. Утро заискивающе заглядывало в затемненные окна автомобиля. Девочка, сидевшая рядом с художником внимательно посмотрела на водителя.

- Наверно, на пути к тебе. – подумав ответил ребенок.

- Почему ты так думаешь? – живо поинтересовался Бернар, щуря глаза от ослепительного солнца.

- Если ты уже интересуешься Им..значит…все не так плохо. – уверенно отвечала девочка.

- А как же его всеблагая любовь? Это, что же, до этого момента он не признавал меня? – с недоброжелательной ухмылкой продолжал Бернар. – Так сказать, брезговал своим чадом?

- Нет. Напротив. Это ты постоянно уходил и отворачивался. Бежал прочь. А сейчас мы едим именно к Нему.

- В церковь , что ли? – засмеялся Бернар.

- Храм Божий внутри тебя. – спокойно пояснила девочка в сером пальто, любуясь ландшафтами за окном.

- Так ты у нас верующая? – осведомился Бернар, искоса рассматривая странного ему ребенка.

- Все мы веруем. Только, не каждый искренен до конца…

- Ты еще скажи , что мы все святые.

- Давай помолчим. – предложила девочка закрывая устало глаза.

- Давай. – не отказался Бернар и молча продолжил неизвестный путь автомобиля.

-         И зачем я только взял тебя с собой?- спустя добрый час молчаливого путешествия вдруг опомнился Бернар.

-         Это я выбрала тебя. – уверенно ответила девочка.

-         Не ужели? И как же это произошло?

-         Ты мне снился давно. А я взамен просто ждала.

-         Так не бывает. Это сказки! – Бернар строго взглянул  на отражение, девочки, что смирно сидела на заднем сидении.

-         Я не вру.

-         Может ты и не врешь, но выдумываешь.

-         Мне снились люди в сияющих одеждах. Они сказали, что скоро приедут и за тобой. – без капли сомнений утверждала белокурая гостья. – Я чувствую их. И я знаю, что они не стали бы врать.

-         Просто тебе было одиноко. И ты выдумала себе невероятную чушь! – грубо ответил Бернар, и словил себя на сокрушении, относительно невежественного тона с ребенком.

-         Разве тебе не приходили голоса? – уверенно заявила та. – Я знаю, что они и к тебе стучали, да не каждый способен впустить молящего.

Бернар резко затормозил, и ребенок соскочил со скользких сидений  авто.

-         Что ты пытаешься мне рассказать? – снова грубо начал Бернар, уже обернувшись к девчонке лицом.

-         Я говорю, то, что мне рассказали. Я могла найти себе много таких,  как  ты, даже лучше!!! Но разве Ангелы врут!? – в глазах отразились слезинки, но ребенок с умел их побороть.  Бернару вдруг стало жалко ребенка и он постарался быть мягче.

-           Нет. Наверно не врут.

-         Я знала , что ты будешь на железном коне! Я ждала и считала минуты! Я всматривалась в каждую машину! В каждый шорох ! Я ни слова не проронила чужакам! А ты не веришь! -  в голосе, вновь про скользили нотки рыданья. – Я честно ждала только тебя. – прошептала белокурая девочка, прижимая пухлые губы к белому кожаному сидению, и глядя прямо в глаза обескураженного мужчины. – Разве ты не видел меня в своих снах? – снова уверено спросила она. – Девочка в красном сарафане, на белом холодном снегу, среди черных домов и безлюдных кварталов?

-         Замолчи! – закричал Бернар и пулей вылетел с кабины водителя. Долго ходил он по обнаженной не присыпанной снегом  дороге, пытаясь   понять, что происходит. Художник судорожно, пытался понять, откуда едва десятилетний ребенок, может знать о его постоянно беспокоящих снах. Быть может он проболтался в бреду и выдал ей тайну? Или этот ребенок продолжение его видения и на самом деле не имеет ни малейшего соприкосновения с реальностью.? Может он все еще спит? Или…еще хуже – может он уже давно мертв? Но нет. Машина, руль, разомлевшие в тепле пальцы…Нет. Все так сложно и нелепо! Яркое безжизненное зимнее солнце стояло высоко, но жар был не выносим, испарина накатилась градами  взволнованного пота  и приступ мигрени упорно подкрадывался, к воспаленному разуму.