Хроника лишних веков (рукопись)

Вот к какому неожиданному выводу я пришел: наверно, мы так же думали про японцев в девятьсот четвертом году… а потом на те вам — Цусима!

Я так и сказал Рингельд, невольно перейдя про себя на «ты», чтобы очеловечить ее:

— Прости меня. Ваш мир так не похож на наш, что я до сих пор вас за людей не принимаю.

— Да… Ты — Свободный, — впервые улыбнулась надо мной Рингельд.

Грустная была улыбка.

Я пришел к выводу, наконец, что мертвенная бледность — просто расовая черта женщин-воинов.

— Это я-то «свободный»? — завел я свою пластинку. — Меня просто подняли за волосы и кинули в прорубь…. Я пока что цел и невредим, но на самом деле не понимаю ничего. Меня, например, искренне удивляет факт, что здесь, в этих лесах, заранее протоптаны тропы на любой случай жизни. Даже на случай предательства и побега!

Рингельд искренне изумилась. Она поглядела себе под ноги и растерянно осмотрелась по сторонам:

— Я никогда бы не подумала…

— Признайтесь, Рингельд. Кто приходил к вам домой перед моим появлением?

— Вчера. Сигурд был призван, и как только он ушел… почти сразу появился слуга. Я не поверила своим глазам.

— Слуга? — с интонацией сыщика заметил я.

— Да. Слуга. В доме воинов. Невероятно. Он бы не смог пройти. Но он стоял передо мной. Он сказал, что кольцо Сигурда должно замкнуться.

— Инкарнаполис?

— Я не поверила. Сигурд был первым воином Хариты. Слуга странно улыбался. Он сказал, что я могу немедленно подавать требование.

— Что оно означает?

— Запрос на нового мужа…

— Известие поразило вас? Застало врасплох?

— Тебе сказано, Свободный: я просто не поверила, — вполне простодушно отрезала она. — Ситуация казалась невозможной. На входе в мой блок стоял слуга и улыбался. И при этом произносил страшные пророчества. Сигурд был первым воином Хариты. Каждый воин готов в любой миг начать Путь заново, но Сигурд…

— …первый воин Хариты, — рискнул перебить я ее.

Тем временем, в памяти моей происходила странная аберрация — тот «слуга» чертами лица всё больше напоминал мне… Виталия Полубояра…

— Был, да, — помедлив, кивнула Рингельд. — Вероятность замыкания моего кольца была намного выше… Но Сигурд всегда смеялся над моими страхами. Он часто говорил, что разделит свою минус двенадцатую степень на двоих.

«Неужто в эту дьявольскую машинку проникла любовь? — эпически представил я. — Машинке — крышка… Ржавчина может быть прекрасной».

— Что это? — спросила Рингельд.

Пришлось объяснять ей, что такое ржавчина… а потом что такое ржавчина со знаком «плюс».

— Вы и Сигурд, вы долго прожили вместе? — задал я вопрос, едва закончив лекцию по химии.

— Дольше, чем любая пара Хариты, — исчерпывающе ответила Рингельд.

«Не так-то легко справиться с человеком… даже в аду», — злорадствовал я.

— Вы не поверили слуге… но и не прогнали его?

— Не успела… Он показал мне это.

Из невидимого кармашка на широком поясе Рингельд вынула квадратную пластинку и подала ее мне. Я увидел объемное, почти живое изображение младенца, лежащего в яйцевидной колыбели.

— Кто это? — не решаясь догадаться, наперед глупо вопросил я.

— Сигурд-Омега Второй.

— То есть…

— Начало кольца. Это — он.

— В Инкарнаполисе?

— Да.

— Вы никогда раньше не видели детей?

— Никто, кроме слуг, не видел людей ниже возраста скаута.

— Откуда же берутся эти? — решился я…

— Развитие плода осуществляется в капиллярах Инкарнаполиса, — спокойно, по-лекторски сказала Рингельд. — Но ничего не известно о структуре каналов оплодотворения между планетами Кругов и Планетой Истока. Запрет.

— Что же случилось с вами, когда слуга показал вам изображение ребёнка?

Губы Рингельд сжались еще плотнее.

— Не способна это объяснить, Свободный. Я перестала быть собой. Я изменилась больше, чем если бы замкнула кольцо. У меня не было выбора, Свободный. Твое предположение неверно.

— Значит, изображение подействовало гипнотически?

— Я не понимаю…

— Что произошло потом? Слуга отдал вам изображение?

— Он сказал, что я должна оставаться на месте, пока не придет Свободный. Свободный проведёт. Свободный знает. Так он сказал и ушел.

— И дальше вы действовали по наитию…

— Не понимаю. Каким образом?

— По Программе. Знание того, что нужно делать в каждую последующую единицу длительности, появлялось само собой…

«В космогонии Виталия Полубояра, среди мириадов звезд и миров, не хватает одной маленькой искорки, — радостно подумал я. — Слава Богу, Он не забывает никого… ни одной души, даже погребенной на дне потопа».

— Я предвижу, что скоро Свободных в этом мире станет гораздо больше, — добавил я, подумав еще кстати: «Кто и где напишет новый эпос, новейшую Эдду?»

Тропу пересек тонкий ручеёк-родничок, весело мерцавший на мелких, разноцветных камешках.

— Граница! — опасливо отступила от него Рингельд. — Дальше может идти только Свободный.

— А вы?

— Я отлучена. Кольцо не замкнется. Я остаюсь ждать здесь.

Я вспомнил, как таяла от прикосновения к Границе рука Сигурда-Омеги.

— Там гунны? — вырвался ненужный вопрос.

— Нет. Здесь начинается Земля скаутов. В ее центре — еще одна граница. Ты увидишь малую Сферу. Это Инкарнаполис. Только ты сможешь войти в него.

— Конечная цель? — Тоже ненужный уже вопрос.

Рингельд поднесла к моим глазам объемное изображение младенца:

— Он. Свободный должен принести его мне.

— Должен?

— Миссия Свободного… — сказала она и не она — это говорила в ней Программа.

— А как же Граница? Разве ребенок сможет пересечь ее? Даже две?

— Направление из центра вовне не имеет границ.

— Понятно. Я сейчас лезу через забор. Но как я найду нового Сигурда? Ведь их там, — я ткнул пальцем в подземное царство, — миллионы… если не миллиарды.

— Сигурд оставил Свободному координаты, — как само собой разумеющееся, напомнила Рингельд. — Свой личный знак траектории. Когда ты пересечешь Границу Инкарнаполиса, ты должен помнить этот знак. Только Свободный способен переносить память через Границу.

Координаты… Я сник.

— Рингельд. Покажите его мне еще раз…

Младенец поглядел на своего будущего похитителя серьезно, испытующе…

— Постараюсь узнать его, — пообещал я Рингельд.

Она улыбнулась совсем не эпически… Или это я сам, в своей памяти, приписываю ее хладнокровной улыбке грусть и даже усталость?..

Я было выступил в новый поход — но спохватился:

— Сейчас меня снова разденут?

— Полная вероятность, — не шутя, кивнула Рингельд.

«Униформа» операторов пришлась мне по душе, и я пожалел ее — разделся и аккуратно сложил ее на сухой травке в двух шагах от Границы.

— Мне не пришло бы в голову, — удивленно призналась женщина-воин.

Я шагнул к ручью.

— Будь внимателен, Свободный, — напоследок предупредила она меня. — Скауты могут становиться опасными.

Коленки мои привычно дрогнули.

— А как я найду эту малую сферу? — спросил я, наконец замечая, что на нашей стороне брода довольно зябко.

— На Земле скаутов пространство обладает очень высоким центростремительным притяжением. Любое свободное движение ведет к центру.

«Свободное… Это означает «куда глаза глядят» — и прямо к цели, — прикинул я. — Точь-в-точь, как в сказке».

— Пожелай мне удачи, Рингельд… — Только это и оставалось…

Она растерянно улыбнулась:

— Не понимаю тебя, Свободный. Что это за слово?

— Все будет хорошо, — подытожил я и шагнул через ручей.

…На Земле скаутов показалось теплее. Я оглянулся: ручей позади был, лес по ту сторону стоял… А Рингельд не было! Опять чертовы фокусы!

Я двинулся через лес, стараясь не примечать никаких троп, именно куда глаза глядят, чая таким парадоксальным образом максимально сократить свой путь. Маугли из меня получался никудышный. Как и в гуннской Европе, я исколол себе ноги, исцарапался и много чего во вселенной и в своей агасферской жизни успел проклясть.