Карнавал

ла, - сказал он.

- А почему, по-твоему, я ждала три недели?

- Ах вот как, - сказал Мафусаил.

Если бы они были обычными людьми, из разговор звучал бы более понятно.

"Напрасно ты её нашла, - сказал бы Мафусаил, - даже ради неё я не соглашусь на смерть ещё одного ребенка. Конечно, больше всего на свете я хотел бы её спасти, но не ценой детской жизни".

"Ты меня недооцениваешь, - сказала бы Одноклеточная. - Я провела три недели в самой лучшей лаборатории, и это время не пропало зря. Я смогла найти способ регенерации нервной ткани, способ совершенно безопасный для донора. Мы сможем её спасти, никого при этом не убивая. И я гарантирую, что после операции она не превратится в чудовище".

"Значит, ты все же смогла это сделать, - сказал бы Мафусаил, - я наделся, но не знал, возможно ли это. Спасибо".

- Что с девочкой? - спросил Мафусаил.

- Жива.

- Ты ничего не сделала?

- Нет, сделала, но я не стала разрушать мозг ребенка. Я взяла только полкубика ликвора.

- Значит, ты ввела в его мозг просто бесполезную жидкость?

- Не так примитивно, - сказала Одноклеточная. - Меня всегда удивляло, что те люди были похожи на крыс. Поэтому я пошутила.

- Как?

- Я пересадила ему клетки крысиного мозга. Это было весело.

- Это слишком жестокая шутка, - сказал Мафусаил, - что будет с ним?

- Это науке неизвестно.

- Не нужно было.

- Знаю. Я просто ужалила в нервный узел и теперь многоклеточное чудовище умрет.

- Тебе не было его жаль?

- Было, - сказала Одноклеточная, - я уже почти стала собой, меня почти не радует собственная жестокость. Но это было нужно.

- Это ничего не изменит, - сказал Мафусаил, - от умирающего тела отпочкуется несколько отростков. Они будут расти и сражаться друг с другом. Они будут бороться и пожирать друг друга. Так всегда поступали и огромные государства, и мелкие клопообразные многоклеточные, паразитирующие в каждом государстве. Посмотри. Мы ведь живем в стране, где все люди больны, но излечиваются лишь единицы. В стране нездравого смысла. В стране, где даже солнце встает на западе, - особенно в последние годы.

На обочине магистрали копошились люди. Они снимали устаревшие лозунги огромных размеров и устанавливали столь же огромные новые. Одна идеология сменяла другую. Новый уицраор отпочковался и начал смертельную борьбу против своего родителя.

- Я вижу, - сказала Одноклеточная, - но все же хочется надеяться.

- Хорошо, что мы живем в чужой стране, - сказал Мафусаил, - и в невообразимо далекое время. Поэтому никто из читающих книгу не станет принимать высказанное на свой счет. А если будет, то он либо глупец, либо относится к породе тех редких людей, которые хотят что-то исправить. Будем надеяться, что глупцы не доберутся дальше первых страниц или поймут слишком мало и скажут: "это неправда" и успокоятся, а те люди, которые хотят что-то исправить, действительно исправят хоть что-нибудь.

Они ехали вдоль огромного лозунга - настолько большого, что читались лишь две-три