Карнавал

ы и остановилась, чтобы послушать тишину. Тишину и звучание падающих сосновых игл - медленный-медленный дождь только падая и сталкиваясь на лету с другими, ещё живыми иглами, игла звучала - будто прощаясь, на землю иглы падали беззвучно.

У крыльца она встретила уродливую маленькую женщину без подбородка. Сделав незапоминающееся выражение лица, она легко прошла сквозь неплотное облако внимания маленькой женщины.

Она поднялась на крыльцо. Дверь была приоткрыта. Прекрасно, значит её уже ждут.

Она вошла.

- Вы заблудились? - спросил доктор Д.

- Я заблудилась, да, - сказала Одноклеточная, - у меня кончился бензин, я очень замерзла. Я зашла, чтобы согреться.

- Я могу заварить кофе, - сказал доктор Д.

- Не нужно, достаточно только свечи.

Доктор Д. очень удивился.

- Почему вы сказали о свече?

- Вы верите в Бога?

- Да.

- Бог играет сонату нашей жизни на клавишах случайных совпадений, ответила Одноклеточная. - Но нужно иметь божественный слух, чтобы за отдельными звуками услышать мелодию. Я заблудилась в лесу и у меня не было спичек, чтобы развести костер. Я так замерзла, согрей меня.

- Ты не заблудилась, ты пришла куда нужно, - ответил доктор Д. и добавил: - У меня тоже кончились спички, но одна осталась, чтобы зажечь свечу.

- Я так люблю вечерние комнаты при свечах, особенно, если рядом ты, ответила Одноклеточная. - Дай мне твою руку.

Доктор Д. подал руку.

- Теперь я действительно верю в Бога, - сказал он.

- Вот и напрасно, - ответила Одноклеточная.

Она потянула руку на себя, затем резким движением сломала доктору большой палец. Она совершенно не чувствовала жалости.

Доктор Д. закричал и присел на корточки. Одной рукой он ухватился за край стола, но рука соскользнула, и доктор свалился на пол.

- Теперь, - сказала Одноклеточная, - дай мне вторую руку.

- Нет!

- Ладно, я могу и нагнуться, - она нагнулась и сломала доктору палец на левой руке.

Теперь этот человек не сможет оперировать. Теперь у неё в запасе было шесть недель времени.

Доктор лежал на полу и стонал. Пол был из очень старого некрашенного дуба; мягкие комнатные тапочки за десятилетия протерли пол не хуже наждака; когда-то глубоко вбитые гвозди теперь приподнимались над поверхностью наподобие подосиновиков, пробивающихся из-под земли.

- Какой у тебя интересный дом, доктор, - сказала Одноклеточная. - Ему не меньше сотни лет. Дом твой?

- Да.

- Очень интересно. Такой дом простоит ещё сто лет, такой дом стоит дорого. Где ты его взял?

- Когда-то это была дача, потом хозяева уехали за границу.

- Понятно, - сказала Одноклеточная, - это ты расскажешь позже, если успеешь. А теперь встань, я не хочу бить лежачего.

Доктор Д. остался лежать.

- Встань, сядь и положи руки на стол, - приказала Одноклеточная. Тон её голоса не позволял не подчиниться.

- Я ни в чем не виноват, - сказал доктор Д., - вы не туда попали.

- Нет, я люблю вечерние комнаты при свечах. Где у тебя свечи? Ага.

Она