Тутти Кванти

— Финансовые издержки операции незначительны, так что можно не отвлекать казначея государства от множества забот.

— Уникальное заявление! И, боюсь, легкомысленное. Но ловлю тебя на слове, духовник, — о большом кармане не грезь. Я с удовольствием откланиваюсь.

— Тебе что же, никто из членов Каре не нужен, ур-Муон?

— Нужен только один — ап-Веер.

— Ах, какая досадная промашка с моей стороны — без шефа департамента «X» нам действительно не обойтись… Адъютант! Верни полковника ап-Веера… Садись, ур-Муон, разговор предстоит долгий… Да, без шпионов как без рук… А вот и их шеф. Сюда, сюда, полковник, поближе. Нас теперь только трое, да и о предмете, о котором пойдет речь, не кричат. О моих насмешках забудьте, хотя я по-прежнему вне иллюзий относительно идеи ур-Муона. Однако я намерен не топить ее, а всячески содействовать ее реализации, ибо она пока единственная. Прежде чем ур-Муон посвятит нас в детали идеи, предупреждаю тебя, ап-Веер: сейчас ты станешь третьим и последним в Айсебии, кто будет погружен в тайную операцию полностью. Таким образом, если станут известны ее подробности…

— Мой высокочтимый и единственный кумир, каким промахом навлек я на себя, прошу помиловать за прямоту, столь тривиальное предупреждение? Остерегать от утечки секретной информации шефа тайной разведки, служащего своему хозяину цепным псом со времен военного переворота!

— Не дуйся, ап-Веер. Этим предупреждением я просто хотел подчеркнуть серьезность предстоящего обсуждения и его последствий для нас персонально и, возможно, для судеб двух планет. Хотя, повторяю, отношусь к идее ур-Муона как к утопической… Ну да ладно, излагай свой план, духовник нации…

— План не имеет ничего общего с традиционными, то есть военными. Разрабатывая его, я исходил из провала четырех последних агрессий, которые ничего не принесли нам, кроме колоссального материального урона, не говоря уж о гибели девятнадцати миллионов наших сограждан, пусть и не относящихся к военной элите. После тяжкого поражения шесть лет назад, когда из армады военных космолетов на Айсебию возвратилось лишь жалкое охвостье, доставив на бортах по тысяче увечных и тронувшихся рассудком от ужаса тотального разгрома солдат, я понял наконец, о чем постоянно твердил этот строптивец ра-Гур: нельзя победить противника, не превзойдя его в качестве оружия хотя бы на порядок. Но эту простую истину, мне кажется, до сих пор не уяснил наш доблестный военный шеф ге-Стаб: он все еще норовит прикончить врага кулаками, не замечая, что тот снабжен точно такими же…

— Сейчас не он, а ты воюешь кулаками, ур-Муон, к тому же с воздухом. Не отвлекайся.

— Виноват, диктатор, я развиваю эту мысль только для ан-Веера, который, в отличие от вас, не подготовлен к восприятию моей идеи и вместо поддержки может поднять меня на смех гораздо раньше, чем вы объявите турнир острот. Так вот, когда гениальное озарение ра-Гура…

— Довольно! Я не желаю слышать этого имени!

— Простите, диктатор, можно и без имен. Когда звездный дождь, обрушенный на Трафальерум, не дал нужного результата, я укрепился в мысли, высказанной еще до этого диктатору, но не нашедшей одобрения, о принципиально новом способе нападения на планету-гигант. Он основан не на насилии, а на психологии населяющих ее существ. Известно, что трафальеры очень добросовестны, даже педантичны, никакое дело не бросят на полдороге, вместе с тем они крайне не уверены в себе и в завтрашнем дне, склонны к сомнениям и подозрительности, отсюда их тяга все проверять и перепроверять. Такие странные для успешно развивающейся нации качества обусловлены исторически и формировались веками, преимущественно под влиянием религиозных катаклизмов, когда фанатичная резня иноверцев, взаимные наветы, расправы без разбирательства и снова резня превращались в повседневность… Вот именно на этих качествах, дремлющих до поры, но, судя по их собственным социологическим исследованиям, составляющих первооснову характера трафальера, и замшелого селянина, и столичного ревнителя веры, — именно на этих качествах базируется моя идея. Сейчас я изложу ее, но сначала мне надо получить ряд сведений по твоему ведомству, ап-Веер…

— Мой единственный кумир, вы приказываете раскрывать ур-Муону секретные данные? Или я могу поступать по своему усмотрению?

— Только что ты обиделся на меня за предупреждение о хранении тайны операции, только что я подчеркнул возможную серьезность ее последствий для судеб двух планет, а ты задаешь кичливые вопросы…

— Устыжен. Спрашивай, ур-Муон, у меня не будет от тебя секретов ни сейчас, ни впоследствии, вплоть до особого распоряжения диктатора.

— Я удовлетворен, полковник. Прежде всего меня интересует, какова численность айсебов, проживающих на Трафальеруме, и правомерно ли говорить об их патриотической дееспособности,? Или они полностью ассимилировались, впитав умонастроения наших врагов, их этические нормы и психологию?

— Твои речи — услада моему слуху! Я и не предполагал, что коллеги по Каре до такой степени не осведомлены о действиях департамента «X». Так и хочется еще раз восславить ее величество секретность, да боюсь прогневить диктатора. И да помилует он меня за прямоту: ох как горестно и, чувствую, рискованно расставаться с тайной! Однако повинуюсь… В периоды всех четырех агрессий, совершенных высокочтимым диктатором после переворота, «X» готовил большие, до двух тысяч единиц, группы так называемого «ползучего вживания» — исключительно из членов хунты силовиков, многократно проверенных на твердость убеждений и мускулов. «Ползуны», как мы их именуем, включались в боевые подразделения, забрасываемые на Трафальерум, но первым своим заданием имели такое: по возможности не участвовать в военных действиях, а искать удобный случай для сдачи в плен, после чего всячески поносить Айсебию и ее диктатора — прошу помиловать за прямоту изложения, повелитель! — напористо льстить ревнителям веры и проповедуемому ими образу жизни, ставя целью скорейший выход на свободу и получение равных с трафальерами гражданских прав. Второе задание «ползуну» — медленное, терпеливое внедрение в местную среду, проникновение в религиозные, военные и государственные учреждения, карьеристское продвижение вверх, получение доступа к секретным документам. Естественно, третье задание — передача собранных сведений по ионным каналам связи на Айсебию, в департамент «X». И наконец четвертое — вербовка соотечественников из числа переселенцев и плененных в давние войны. Цель та же — сбор возможно более широкой информации.

— Я немею от изумления и восторга! И, выражаясь штатским стилем, снимаю шляпу перед вами, диктатор, и перед тобой, ап-Веер, понимая, что существующая на Трафальеруме разветвленная агентурная сеть — ваше совместное детище… А сколько же патриотов ведет незримую схватку с враждебными колоссами? Мне чрезвычайно важно знать количество наших отчаянных малышей.

— Ты не очень отчетливо представляешь суть собственного вопроса. Айсеб, проживающий на Трафальеруме, и айсеб, сражающийся против Трафальерума, — не одно и то же. Всего наших соотечественников там около пятнадцати миллионов, а вот моих агентов не более шести-семи тысяч, зато это организованный и мобильный отряд, сосредоточенный по преимуществу в южном полушарии.

— Хорошо, что не наоборот, ведь именно в южном знаменитый город-питон Е², столица планеты и всей трафальерской науки.

— Сколько заносчивости во всех их географических названиях! Терпеть не могу математику, а у них бы еще младенцем удавился: как можно купаться в речке по имени a²+2ab+b²?!

— Или собирать ягоды в лесу Р=9,8 H/кг х m?!

— Или загорать на роскошном пляже, именуемом SiO₂+CaO=CaSiO₃ и расположенном на берегу океана, который называется A=Fs?! Совершенно согласен с вами, диктатор, и с тобой, ап-Веер: трафальеры совсем обезумели в своем поклонении науке. Однако они доказали, что сложнейшие формулы и реакции, присвоенные как имена городам, улицам, селениям, озерам, горам, болотам и т. д., усваиваются в детстве так же естественно, как молоко матери, а результат — высочайший уровень научных достижений.