Истории СССР

Домой я вернулся рано и хотел пойти погулять с детьми на Петропавловку. Сел в кресло, взял журнал. С кухни примчался рыжий кот и начал грызть мои ноги. Видимо его давно не кормили. На столе по углам круглого аквариума металась золотая рыбка. Наверное хотела чем-нибудь угодить хозяйке. А может тоже была голодная. В детской комнате слышался гомон волнистых попугайчиков. Или они просто пели о корме на птичьем языке. Мои дети Оля и Тима любили животных и просили купить ещё тигрового питона. Я протестовал. Чувствовал подвох. Позвонил мой приятель Миша и загробным голосом спросил меня

— Ты мне друг, Коля?

— В каком смысле? — насторожился я. Может денег взаймы попросит?!

— Я могу довериться только тебе. Ты же знаешь, что я рассматриваюсь в обкоме на заграничную командировку?

— Знаю, а что?

— На меня пришла анонимка. Поездку могут зарубить.

— Не дай Бог! А что пишут?

— А то ты не знаешь? — пошутил Миша.

В моде был анекдот про малыша Нострадамуса, который спрашивал у мамы, что она сварит на обед. Мама, потрепав шалуна за ушко, озорно отвечала: «А то ты не знаешь?»

— Можешь помочь мне с врачом? У меня яйцо опухло, как груша. У тебя есть знакомый уролог?

— Уролог-венеролог? А раньше оно у тебя меньше груши было? Как вишня, что ли?

— Мне не до смеха, Коля. Ну, наверное, венеролог.

— А ты с чужой женой переспал, проказник?

— Ну, было дело, в сауне «Прибалтийской», в прошлую пятницу. Я туда с обкомовскими дружками ходил. Шытарев, Можаев, комсомолки. В бассейне плавали как наяды. Вода, правда, холодная была. Но всё равно, романтично. Я не удержался.

— Ай-я-я-я-я-й!!! Стыдно, Миша. А ещё член партии коммунистов!? Ум, честь и совесть нашей эпохи.

— Но ведь член!

— Да уж. Член со страусиным яйцом. Падкий до романтических соитий в бассейне. А со своей женой успел переспать?

— В том-то и дело, что успел. Чего я и боюсь. Хочется провериться. Чтоб уж жить со спокойной совестью.

— С совестью? Да ещё и со спокойной. Ну, ты азартен, Парамоша.

Мы договорились встретиться через час на углу Невского и Литейного. Там, в угловом доме у кинотеатра «Октябрь», на втором этаже находился районный кожно-венерологический диспансер, где работал кудесник провокаций и трихомонад Яков Шмарьевич. Весь ночной сброд с Невского проспекта, совершив случку в укромном уголке питерских закоулков, бежал к нему и получал порцию профилактического спрея. Кто пренебрегал профилактикой, торчал в коридоре через несколько дней и проходил более трудное испытание — прижигание простаты ляписом. Яков Кошмарьевич брал в руку полуметровый стальной штырь с палец толщиной и, смазав его каким-то ядом, засовывал в мочеполовой канал очередного Казановы. Глухой мужской стон, наверное, был слышен в райкоме коммунистической партии, который размещался в квартале от КВД по Невскому проспекту. У Аничкова моста. Коварство половых инфекций состояло в том, что проявлялись они не сразу, а через несколько дней. А ещё хуже — через полтора месяца. И до того момента пылкие и жадные до страсти особи обоих полов чувствовали себя абсолютно здоровыми и могли дать партнёру любую клятву.

Пришлось отложить потёртый журнал с забавным повествованием «Час пик» Ежи Ставинского и поехать выручать товарища. Миша, всегда бодрый и готовый к исполнению любого приказа любого правительства, врущий не моргая своими партийными зрачками, прихромал грустный и испуганный. Мы пожали руки и, поднявшись на второй этаж, вошли в коридор диспансера. С Яков Шмарьевичем меня познакомил мой приятель Витя, студент Первого меда и спортсмен-фехтовальщик. По праздникам мы ходили к нему в институт на танцы и, натискавшись незнакомых студенток в закутках длинных коридоров, искали спасения от последствий случайных половых связей. Яков Шмарьевич всегда помогал порцией ляписа, чтобы после встречи с обворожительной незнакомкой в самце не осталось на память лишних трихомонад.

Народ, потупив взоры, сидел на стульях вдоль серых стен диспансера и ждал своей участи. Что не говори, а подвергнуть свои половые органы хирургическому вмешательству — дело не из приятных. Сдирая трусики с толстой аппетитной попки, о такой расплате никто не думал. Думали, что всё бесплатно, всё по любви. Но случайную беременность встречали легче, чем гонорею. Всем, видимо, казалось, что молодёжь в нашей стране кристально чистая, с белоснежными улыбками, руками, ногами и всем, что между ними. Сделать аборт было проще, чем вырвать зуб мудрости. Анестезию тогда не практиковали ни в том, ни в другом случае. А терпеть боль при аборте было привычнее и легче, чем зубную.

В регистратуре нас огорчили тем, что сегодня вместо Яков Шмарьевича принимает София Львововна и к ней большая очередь. Несколько потайных слов вынудили медсестру устроить Мише срочный приём. Я подпирал стену и думал о своём, с чувством выполненного долга. Когда Миша вышел от Софьи Львовны, лица на нём не было. Речь его была настолько бессвязна, что я не мог понять сути дела. Отстранив рукой очередного трихомонадного Джо, я зашёл в кабинет и попросил сатисфакции. Софья Львовна без обиняков сообщила мне, что она вызвала наряд милиции и медицинский транспорт из кожно-венерологической больницы.

— Ваш друг болен социально-опасной болезнью и я не собираюсь рисковать своим местом. По закону я должна принудительно поместить его в лечебное учреждение закрытого типа.

— Доктор, а вы не ошиблись? Он ведь порядочный человек.

— Миленький мой. Я ошиблась один раз, когда родилась в вашей стране. У него язвы на члене и эпидедимит левого яичка. С такими признаками люди уже умирают от сифилиса. А что до порядочных людей, то половина Смольного прошла через мои руки, а другая половина, думаю из КГБ, пациенты Яков Шмарьевича.

— А может быть можно обойтись малой кровью, может лечение на дому. Я вам буду очень, очень благодарен.

— На дому у него нос провалится. И потом нужно установить его половые связи. Да, жену нужно начать лечить как можно раньше. Если вы настоящий друг, то приведите её к нам поскорее. А она пусть захватит своего полового партнёра. Да и половую партнёршу вашего друга нужно разыскать. Не загружайте советскую милицию лишней работой. Им бы с диссидентами справиться.

— А это заболевание у нас в стране лечится?

— У вас оно только подхватывается, а лечится у нас. По пять кубиков пенициллина в ягодицу через каждые два часа тридцать дней. Я ясно излагаю?

— Очень, очень. Спасибо вам за всё.

— Не задерживайте меня. Больные ждут. Им нужна медицинская помощь. И намотайте себе на нос, пользуйтесь презервативом. Или не вступайте в беспорядочные половые связи.

— Так, где же их взять?

— Что? Половые связи? Или презервативы?

— Презервативы.

— Купите в «Берёзке»! Или у фарцовшиков на Невском. По блату.

Миша, как говорят китайцы, потерял своё лицо. Он сидел в углу, положив голову на колени и смиренно ждал милиционера. Не ожидал он от друга такой услуги. Вскоре приехал наряд милиции и транспорт из больницы, очень похожий на воронок. Мишу повели под белы руки, а мне только сообщили адрес больницы — улица Восстания, дом 45.

Это было совсем недалеко от Невского. Больница размещалась в шикарном старинном особняке, но все двери оказались закрыты. Это была больница для сифилитиков закрытого типа. В приёмном покое, куда с трудом я пролез, миловидная сестричка рассказала мне, что в пятницу вечером врачей не бывает. Содержатся здесь, в основном, люди из тюрем и других позорных заведений и, что в первую очередь о болезни сообщают им на работу и следят за их вредоносным влиянием на общество.

Часа два я ходил под окнами и ждал, что из них выпадет вниз головой мой друг. Я бы стал первым в комиссии по организации похорон. Коммунисты к этому относились всегда очень серьёзно. Будто в жизни более важных моментов не бывает. Наконец он выглянул и сквозь слёзы попросил сообщить обо всём жене. Телефона, чтобы пациенты звонили домой, в больнице не было, а почтовых голубей давно сожрали местные кошки. В палате, которая при буржуях была бальной залой, стояло сорок пять коек, пенициллином его уже начали колоть и будут продолжать до понедельника. В понедельник после выходных на работу должны прийти врачи.