Чертоги Казад-Дума (СИ)

— Кто… что ты такое? — колдун держал посох наизготовку, готовый напасть. Саурон говорил о том, что Курунир – отчаянный охотник до славы, трусоватый порой, но умный. Феанор за неимением лучших источников информации, решился словам Майрона довериться. Поэтому, не обращая внимания на поджавшего хвост волшебника, эльф подошел ближе к своему творению. Палантир был накрыт широкой полосой шелковой ткани. Бессмертный кузнец протянул руку к видящему камню. Осторожно коснулся кончиками пальцев края струящейся занавеси. Перед глазами тут же вспыхнула яркая, стремительно растворяющаяся картинка: темнота, пепел, огненное сердце горы… Мордор. Значит, Саурон успел побывать там? Неужели?

Феанор широко улыбнулся. Радости нолдо никакой не испытывал. Сгущающаяся над Энноратом темнота пугала эльфа своей непроницаемой, густой сущностью. Саурон был достаточно сильным противником. Моргот – могущественным и опытным воином. А что до Миас, о которых кузнецу слышать пришлось впервые…

— Мое имя – Финвион, но я должен быть известен тебе как Феанор, некогда Верховный Король Нолдор, ученик Махтана, последователь Аулэ, создатель Палантиров и Сильмарилл, — эльф остановился, наблюдая за тем, как собеседник стремительно бледнеет. Саруман, ошеломленный и сбитый с толку, внимательно вслушивался в слова кузнеца. — Я пришел к тебе как посланник того, кого вы, Истари, некогда звали Майроном. Принесший тебе послание, вестник Мордора, дух Ородруина – я – Феанор, хочу с тобой поговорить, Курунир. И ты выслушаешь меня. По собственной воле, или же против нее…

====== Глава 3.1: Мен-и-Наугрим ======

В синих глазах гнома плясала ненависть. Азог, отвернувшись, злобно оскалился. Жаль, что к Королю-под-Горой нельзя было приблизиться. Странноватая эльфийка, как снег свалившаяся на голову орка, неусыпно охраняла подгорного жителя. Подойти к гостье никто не решался. Азог тоже не пылал желанием на практике испытывать терпение новой покровительницы. А все вопросы Владыка Мории мог задать и позже. Благо, время играло на руку. — Лучше убить его сейчас, пока он сам нам в спину не вонзил кинжал, — орк говорил на витиеватом северном диалекте черного наречия. Не стараясь быть вежливым или хотя бы отчасти учтивым, Азог стороной обошел эльфийку. Белокурая чародейка лишь качнула головой, оправляя складки платья. Спокойная, уверенная в себе, она сверху вниз глядела на подчиненных уруков своими глубокими глазами цвета голубого турмалина. Хрупкая улыбка не сходила с точеного лица. Поведение бессмертной сбивало с толку. — Тебе ведь нужен Торин? Если да, то с убийством этого несчастного лучше повременить, — проворковала девушка на еще более витиеватом архаичном диалекте языка Мордора. Азог, заслышав сладкий голосок новой знакомой, вздрогнул. Не похожа была чародейка на друга. Впрочем, на врага она тоже не тянула. Но силы девушки впечатляли. Как и ее рассказ о собственном происхождении. — С чего ты взяла, бессмертная, что гномья шваль кинется за этим ничтожеством? — Азог склонился к Траину, нависая над постаревшим Королем огромной черной тенью. От гнома пахло грязью, кровью и усталостью. Орк, сплюнув под ноги врага, утробно зарычал. Кипевший внутри гнев не давал спокойно глядеть на эреборца. В памяти Азога вспыхнули воспоминания о битве за Морию. Гнев рокотом вырывался изо рта. — Сбавь пыл, Азог, — на этот раз эльфийка, назвавшаяся именем Анаэль, орка прервала резко и холодно. Подойдя, бессмертная свысока оглядела нынешнего владыку Казад-Дума. — Траин враг твой, знаю, но даже врагов можно использовать на войне в качестве оружия. Торин, конечно, не бросится сломя голову вытаскивать отца из заточения, но и на месте сидеть долго не будет. К тому же, этот гном не единственный козырь в кармане. Умный воин знает о тактике, орк. А предоставленные мне уруки далеко не семи пядей во лбу. Как и ты сам, впрочем. Азогу захотелось броситься на эльфийку и разорвать ее тоненькую шейку. Сдерживая в себе ярость, бледный урук лишь попятился назад. Гнет высокого голоса новой госпожи заставлял чувствовать себя немощным. Не понимая, почему слушается чужих приказов, Азог смиренно кивнул. Его серый взгляд, пропитанный густым туманом сражений, коснулся светлого лица Анаэль. Девушка была красива, как горный цветок, пробивающийся сквозь плотный наст льда. Нежная и мягкая, за добротой бессмертная скрывала пламя властности и жестокости. Диковинное создание. Вообще, заключенное соглашение орка устраивало. Предложенный Анаэль союз казался выгодным: Азог предоставлял эльфийке свою армию и преданность, а взамен получал Торина, Эребор и огромный кусок земли в Белерианде. Поначалу все сладкие речи красавицы-чародейки казались орку лишь пустым, бессмысленным бредом. Бессмертная долго говорила об отце своем, Морготе, часто описывала Дор-Даэделот (Азог слышал о нем в старых сказках), Ангбанд и Тангородрим. Очень много времени Анаэль уделила легенде о Сильмариллах. Из всего услышанного сам бледный урук понял лишь одно – дети Мелькора (кем бы они ни были) вернулись в Средиземье и теперь жаждали отвоевать свое былое могущество. Когда же эльфийка замолчала, Азог спросил ее лишь об одном. Вопрос был прост, логичен и прям. Владыке Казад-Дума хотелось знать, почему обещаниям светловолосой бессмертной следовало верить. Ответ, даденный орку, был очень показателен. Эльфийка, рассмеявшись, хлопнула в ладоши. Сопровождавшая Азога дюжина смелых воинов и еще более смелая дюжина варгов пеплом разлетелась по воздуху. И все это – в считаные секунды. «Выбор у Вас, конечно, есть, — сказала тогда бессмертная, отряхивая одежду от оседающей на ткань сажи. — Но дважды подумайте, прежде чем решить, чью сторону занять в битве, что скоро охватит Эннорат». И Азог решил. Стоя в поле перед светлой эльфийкой, беззащитный и удивленный, орк с презрением нашел себя подчиненным чужой воле. Без возможности сопротивляться, он лишь преклонил колено перед новой хозяйкой, внемля каждой ее фразе. Безумная мощь магии, которой обладала девушка, впечатлила бледного урука, во многом определив силу его веры в сказку о пелорийской тройке. Древняя легенда былых времен, шепотками скользившая среди юных орков. Просто сказание, которое неожиданно оказалось реальностью. Откуда эльфийка достала Траина – еще и живым – орк понятия не имел. Попрощавшись с Анаэль в поле, Азог вернулся к своим людям, что прятались в темных пещерах восточных отрогов Мглистых Гор. Говорить своим воинам о заключенном союзе гундабадский завоеватель не торопился. Обмысливая предстоящий путь, он лишь вспоминал старое сказание о Воинах Мордора, звавшихся почему-то тройкой Гор Пелори. Старые уруки, которым не было дела до кровавых сражений, рассказывали молодым и яростным бойцам о некогда существовавших героях, что сражались на стороне Тьмы как во времена Саурона, так и во времена Моргота. Имена тех знаменитых храбрецов знал каждый юный орк и каждый юный тролль: Мирад’ок Черный Огонь, Боэкхар Звездный Плач и Зеимира Красное Солнце. Бытовало мнение, что воины эти были от рождения уруками, вышедшими из тьмы Севера, из-за Железных Гор. Владеющие стихийной магией, эти бравые солдаты Темных Властелинов могли принимать любой облик: то в виде огромных балрогов они сражались подле хозяев, то в виде драконов разрушали чуждые оркам людские и эльфийские города. Однако, кто мог знать, что воины эти были детьми Моргота? Азог качнул головой. Немыслимые вещи творились порою. Вначале маленький хоббит чуть ли не с руками выдрал Торина из зубов варгов, потом грандиозный побег подгорных жителей верхом на орлах, теперь вот какие-то завистливые толки о Сауроне и старые тени почти забытых легенд. — Ты сказала, бессмертная, что Торин постучит в дверь Казад-Дума сам и войдет в Морию добровольно, — бледный орк с горы Гундабад поднял взгляд к эльфийке. Анаэль, улыбаясь краешками губ, кивнула. Азога от этой улыбки бросало в холод. В глазах бессмертной ледяной глыбой высилось бесстрашие. — Но тут же говоришь ты мне, что за отцом своим упрямец-гном не пойдет. Тогда зачем, изволь объяснить, ты притащила сюда эту падаль? Траин, стоявший на коленях перед целой ватагой озлобленных орков, зарычал в ярости. Старый Король, надо признать, боевого запала не потерял. Кто его знает, что гному пришлось пережить за те годы, что пролетели после битвы при Азанулбизаре. Даже если что-то ужасное, наследник Трора духом, судя по всему, не пал. Вот же подгорные строптивцы, никогда не сдающиеся дети Аулэ. Азог поморщился, глядя на перекошенное злобой лицо Траина. Дубощит пошел нравом в папашу. А тот, видимо, в Трора. Без разницы. Вся семейка Дуринов порядком раздражала своей несговорчивостью.