Истории СССР

Через несколько минут мне принесли кусок багета с горой тонко нарезанных ломтиков сыра. И счёт. Пятьдесят франков. Я выпал в осадок. Сыр у французов оказался деликатесом. И так было всегда. Мы жили в разных мирах, в разных измерениях.

Целый месяц я стирал подошвы модных ботинок асфальтом Елисейских полей. С утра и до вечера я бродил пешком по Парижу. Забираясь на гору Монмартра, отдохнув на паперти Собора Сакрокёр, обозрев сверху милый, любимый и желанный Париж, я спускался к вечеру на Бульвары, пляс Пегаль, пересекал пляс дё Конкорд и брёл в Латинский квартал слушать уличных музыкантов. От августовской жары днём я прятался в прохладе парижских музеев. Иногда вырывался в предместья, чтобы вдохнуть аромат французских трав. Лё Бурже, верховья Сены с гребными клубами аристократов, а вечером беседы с клошарами на её набережных у Нотр Дам дё Пари, книжные развалы и… снова Латинский квартал. Поклон изгнанникам на Сан Женевьев дё Буа, прогулки в парке Версаля, ароматный кофе в Люксембургском саду и омовение натруженных, истоптанных ног в его фонтанах. Музей Родена, собрание импрессионистов, Бобур с его книжными кладовыми, библиотеки Сорбонны, разговоры со студентами, приёмы у французских друзей Андрона, поездка к Юрию Купер, спектакли и репетиции в Комеди Франсез у милой Анны Консини пролетели как один день. Я прощался с Парижем, купив билет в Милан, Венецию, Рим и, глядя как убегает перрон Лионского вокзала, думал, что когда-нибудь вернусь сюда. Не срослось. На восемнадцатилетие моей доченьки я подготовил ей сюрприз. Договорился с агентом Андрона об аренде квартиры, приглашениях для меня и дочери, два дня стоял в очереди в Посольство Франции за визами и… сообщил ей радостно, что дарю ей Париж. В ответ услышал ультиматум. Со мной она ехать наотрез отказалась. Но взяла деньги на два года стажировки в Сорбонне. Мама с бабулей научили её исправно и педантично получать долги по закону. Я остался сиротой на Родине.

Объехав полмира, блуждая в джунглях Нью-Йорка, пролетая на Хонде по эстакадам Токио, прогуливаясь вдоль Темзы, я мечтал вернуться в мой Париж. Но не было уже ни сил, ни денег. Но главное, как только я пытался пробудить желание поехать в Париж, меня настигало такое чувство, что я приду с любимой женщиной в спальню бывшей жены. И когда в сладких старческих снах я гуляю по моим любимым улочкам Парижа, то вздрагиваю и просыпаюсь в холодном поту от страха увидеть выползающую из-за угла мерзопакостную тень, укравшую мой праздник. Праздник, который я берёг под подушкой на чёрный день. Не праздник, который всегда со мной.

Как проехать в Вильфранш

Страсть к путешествиям жила во мне с раннего детства. Когда мы проводили лето в Старом Петергофе, самым желанным занятием был поход на Бельведер. Как только мы своим отрядом покидали территорию детского сада всё вокруг — цветы, поля, рощи, озёра — приобретало сказочные очертания. Это чувство живёт во мне всю жизнь.

Приехав в Бланес по туру и ни в чём не нуждаясь, я быстро затосковал по путешествиям. Сначала я съездил в Барселону на корриду, потом на велосипеде проехал по шоссе вдоль берега моря. Необычайные красоты скалистых берегов манили меня всё дальше на север, на границу с Францией, в Перпиньян. В той же стороне находился Фигейрос, где жил когда-то эпатажный Сальватор Дали. А потом я услышал рассказ туристов на пляже об их поездке в Андору. Ездили они туда за дешёвым шмотьём и вернулись с набитыми мешками. Уже на следующий день я взял на прокат «Пежо 406» и, подговорив соседку по столику в ресторане, бросился в путешествие.

Мельком взглянув на карту, я решил убить двух зайцев, за пару часиков проехать в Андору по горной дороге, а возвращаться в Бланес через Перпиньян и по побережью моря. По карте крюк был не большой, но зато этот путь сулил больше приключений. Два раза по пути в Андору я сворачивал не туда, куда было нужно, и оказывался в тихих горных поселениях испанцев, где жизнь протекала медленно и сладко, как густой пчелиный мёд. Горные пейзажи заставляли меня остановиться и полежать на склоне, любуясь живописными видами Испании. Часам к трём пополудни мы приехали в Андору. Андора как Андора. Кто-то когда то загнал людей высоко в горы и они здесь остались. Наслушавшись россказней про низкие цены, мы бросились в магазины, но быстро поостыли и пошли перекусить в ресторанчик. Вид на ущелье, снежные вершины и горный воздух возбуждали аппетит. В Андоре люди обедали тем же, что и все. Мы съели по бифштексу с овощами, но отказались от десерта и сказали андорцам и испанцам «Адъёс».

По моим расчётам к ночи можно было добраться до Перпиньяна и провести там следующий день на пляже с говорливыми французами. На почтовой открытке я увидел форт, взбудораживший моё воображение. Решив, что кофе мы выпьем в кафе по дороге, я заправил свой Пежо бензином и нажал на акселератор. Стремительный бег моего болида продолжался не долго. Дорога начала петлять в горах такими виражами, подъёмами и спусками, что я сползал на тормозах как подросший щенок в чужой дом. Притормозив в очередной деревушке, чтобы уточнить дорогу, я с удивлением обнаружил, что люди говорят на французском. Моя спутница, видимо проклиная тот час, когда согласилась со мной поехать, взмолилась о чашечке чёрного кофе, который ждала с самого обеда в Андоре. Мы зашли в местный ресторанчик и попросили кофе. Хозяйка ресторана, абсолютно опереточного вида толстушка, объяснила мне на чистом французском, что до Перпиньяна ехать часов десять. Я подумал, что слабо знаю французский, всё не так понял и, допив наспех кофе, бросился в путь.

По тому, как заложило у нас уши, я догадался, что мы поднялись высоко в горы. После перевала дорога жуткими петлями начала спускаться вниз. В свете моих фар я вовремя различал поворот и со скрипом тормозов зависал над зловещим обрывом. Спутница сладко спала. Долго ли коротко ли, но дорога выпрямилась и я, возблагодарив Господа, понёсся вперёд к Перпиньяну.

Какое то время я ехал вдоль горной реки и увидел в лунном свете на её другом берегу огромное здание. По мостику я свернул к нему, надеясь, что это отель. Подъехав к центральному фешенебельному входу с потушенными фонарями я удивился отсутствию персонала и постояльцев. Часы показывали полночь. По моей коже побежали мурашки. Сцена их фильма ужасов. Не тревожа спящую спутницу, я робко походил у входа и оцепеневшими руками открыл дверь. Вестибюль этого загадочного заведения был освещён слабым светом и зиял пустотой. В зловещей тишине шуршали ночные бабочки. Сделав несколько шагов я повернулся и выбежал на улицу. Мой одинокий Пежо стоял под фонарём и грустно смотрел на меня фарами. Открыв дверцу, я разбудил спутницу и она, сладко потянувшись и зевнув, простодушно спросила

— Что, приехали?

— Приехали… — буркнул я и включил зажигание.

Пежо легко завёлся и под моим чутким руководством поехал от этой загадочной Обители. Выехав на дорогу, я перекрестился и сквозь сжатые от страха губы сказал Марине, что свободных мест не оказалось. Спустя десять минут мы оказались в очередном горном городишке. Единственный местный ресторан был полон людьми, орущими пьяными голосами французские песни. Мест в гостинице не было. Я снова летел по извилистой дороге, вдыхая ночной горный воздух и слушая шум реки через открытое окно. Когда глаза стали слипаться от усталости в фарах появилась табличка с названием ВИЛЬФРАНШ де КОНФЛАН

Через минуту другую перед нами выросли высоченные крепостные стены с башнями и раздался звон колокола. Чувство сказочного ужаса усилилось. Заехав в открытые крепостные ворота и очутившись в уютном дворике, я подумал, что мышеловка захлопнулась. По дворику шатающейся походкой прошла парочка. Задать им вопрос на своём ломаном французском я не решился, боясь их напугать новой немецкой оккупацией. После войны хоть и прошло шесть десятков лет, но кто знает? В светящихся окнах мелькали тени. Я с опаской вошёл и увидел консьержа за гостиничной стойкой.