Кровь и Звёзды (ЛП)

Я обняла ее, посмотрев на Хранителя.

— Так, что произошло дальше? Почему остальные из вас разошлись?

— Ох, уход Авроры разделил нас на части. После этого мы просто… оттолкнулись в стороны. Шикарность и Папочка не могли общаться друг с другом. Шикарность собрал своих поклонников, а Папочка своих головорезов. Кранчи основала базу Рейнжеров. Какое-то время я был с профессором, но в итоге она остепенилась — усмехнулся он. — Я пытался создать ностоящую семью. Снова и снова. Покупал кобыл. Ухаживал за кобылами. Соблазнял кобыл. Черт побери, некоторые даже пытались соблазнить меня. Имел несколько детей там и сям, но большинству из них хватило ума не искать меня. Я всегда начинаю бродить вокруг Хуфа, снова. Просто не жеребец-семьянин, я полагаю.

— Какое-то время, я полагал, что мы можем улучшить ситуацию сами по себе. У меня была репутация честного делового жеребца… может быть немного свободного … но местные жители видели торговлю лучшей альтернативой разговорам. Делал все, что мог для поддержания торговли. Полагаю, мы были, как старые Министерские Кобылы… пятеро из нас хотели только работать пока, наконец, проблемы Хуфа не исчезли. Но такое не произошло. Пони Общества использовали Коллегиум, чтобы сделать свою плантацию, затем притеснили их. Рейнджеры и Коллегиум борются за остатки технологий. Потрошители и Рейнджеры уничтожают друг друга независимо от общих принципов. А Потрошители и пони Общества в таких отношениях, что пытаются забрать что-то друг у друга. Только нам, Искателям, удалось уберечь себя от этого. Пока Ростовщице не пришлось уйти и начать работорговлю. — Он вздохнул от моего мрачного вида. — Сейчас она убирает навоз браминов.

Я нахмурилась, затем мои глаза широко распахнулись, когда я посмотрела на дверь, ведущую вниз.

— Это Ростовщица? — я с грохотом встала на свои копыта и пошатнулась. Проклятие, даже с Мех-Иксом моя голова убивала меня! — Мне нужно с ней поговорить. Спросить ее о красном глазе! Узнать, если он собирается стать угрозой, — сказала я, побежав к двери.

— Она довольно резкая штучка, не так ли? — пробормотал Хранитель. Я притворилась, что не слышала хихиканье Глори, когда направилась вниз по лестнице.

Я достигла четвертой ступеньки снизу, когда боль внезапно пронзила меня на сгибе передней ноги. Конечность сложилась подо мной и со стоном и грохотом я пролетела вниз остальную часть лестницы. Желтый единорог кобылка вскочила на ноги, в то время как мрачная желтая кобыла, с кьютимаркой красной чернильницы, глумилась в восторге. Одна из голов брамина посмотрела на меня и пробормотала, — Девять и один.

Другая голова посмотрела на партнера и фыркнула.

— Ты с ума сошел, Билл? Она испортила приземление. Я даю ей шесть с половиной.

— Вы в порядке, мисс? — сказала кобылка единорог пока я лежала в отключке. Я приземлилась прямо на голову. Обычно я подшучиваю, об этой твердейшей части меня, но этот полет причиняет боль! Я почувствовала, что сломала свой рог, и на самом деле потянулась прикоснуться к нему, чтобы убедиться, что он еще на месте. Моя голова только болела, несмотря на Мед-Икс. Я закрыла свое лицо копытами.

— Ох… да… — сказала я, сильно потерев лицо. Определенно больна. Я столкнула свою повязку, издавая стон. Все на той стороне моего лица чувствовалось отекшим. Свесив копыта, я улыбнулась желтому единорогу. — Хорошо, что я приземлилась на голову, а?

Но кобылка не смеялась. Она кричала, отступая так быстро, как только могли унести ее копыта. Через несколько мгновений Глори спустилась вниз по ступенькам.

— Что? В чем дело? Знаю, я уродлива, но… — Вот только Глори было не до смеха. Кобылка спряталась за брамином. Головы браминов пробормотали друг другу. — Что в этом такого? — Старый Хранитель выглядел еще более серьезно. Затем я посмотрела на Ростовщицу… но даже она не улыбалась.

Глори медленно встала передо мной на колени, я увидела, как она сглотнула и побледнела, когда посмотрела на мою глазницу, которая была заражена и испорчена ХМА.

— Блекджек. Твоя правая глазница болит?

— Да… почему? — Я немного усмехнулась. — В этом глазу наконец-то вырос членоподобный тентакль?

Глори не смеялась. Я стала протягивать копыта к левой стороне моего лица, и она остановила меня. Она сделала глубокий вдох. — Нам понадобится скальпель, водка, ложка, любые фиолетовые целебные зелья, что у вас есть, огонь и шар памяти. Очень долгий шар памяти.

Хранитель кивнул и повернулся к кобылке.

— Литл Бит? У тебя есть шар памяти для хорошей кобылы, не так ли? Какой-нибудь долгий и приятный?

Кобылка кивнула, не отрывая от меня глаз, пятясь к своим сумкам и разбирая их своими копытами. Наконец, она вытащила золотой шар памяти. Передала его Хранителю. Было похоже, будто она боялась быть рядом со мной.

— Насколько… насколько всё плохо… — пробормотала я, снова дотянувшись. Я заставила себя моргнуть этим веком… и почувствовала… о Святая Селестия! Что это было? — Уберите это… — хныкнула я, почувствовав, что сердце в моей груди стало биться быстрее и быстрее. — Уберите это, пожалуйста… пожалуйста, уберите это… — Глори держала мои копыта вдали от моего лица. Я моргнула снова и почувствовала стремление вырезать этот отросток самой.

— Я сделаю это, Блекджек. Сделаю, — пообещала она тихо, когда Хранитель передал ей шар памяти и побежал к ранцам брамина.

— Сколько длится этот шар, милая? — Спросила Глори кобылку.

— Я не знаю… — пробормотала она, сглатывая. — Час… два…?

— Я надеюсь, он будет достаточно долгим, — пробормотала она, когда он вернулся.

— На счет стоимости… — сказал Хранитель, передав ей бутылку Сталлионградского Особого.

— Позже, — сказала Глори твердо. Она подняла бутылку к моим губам. — Сделай хороший долгий глоток… в случае если этот шар короткий, как мы и думаем. — Я сделала, и почувствовала, как обжигающий алкоголь спускается по моему горлу и поселяется в желудке. — Еще один, — сказала она решительно. Что ж, всегда следуй указаниям своего врача. Глоток. — И еще один на удачу, — сказала она с нервной улыбкой. Я закрыла глаза и сделала три глотка из бутылки.

— Spasiba… — пробормотала я, коснувшись золотого шара памяти своим рогом. Постойте, что я только что с…

<=======ooO Ooo=======>

Хорошо. Постарайся не думать о том, что будит делать Глори. Сконцентрируйся на шаре памяти. Отлично… скучный шар памяти. Это жеребец. Смотрим дальше… рог. Роскошный небесный вагон с собственным терминалом. И… и… болят ребра. Он хрипел при каждом вздохе и левитировал документы перед собой.

Святая Селестия. Я узнала этого жеребца.

Голденблад лежал на боку, на нескольких подушках, на его крупе лежала голова. Голова с роскошными розовыми волосами, с несколькими почти белыми полосами у виска, волосы плавно перетекали на его ноги.

— Неужели мы почти на месте? — прошептала кобыла робким голосом. Пара прекрасных бирюзовых глаз осмелились взглянуть на него сквозь плотно сложенные копыта, прижатые к ним.

Он проурчал, когда повернулся к ней, уткнувшись в её копыта носом, и нежно поцеловал. Я была поражена тем, насколько нежны её губы.

— Мы находимся примерно в часе езды, — сказал он тихо. — Ты могла попросить Твайлайт телепортировать тебя.

— Я знаю, но она всегда так занята. Я не хотела её беспокоить, — ответила она самым сладким голосом, который я когда-либо слышала.

— Я рад, что ты все-таки пошла со мной. Рэрити была занята делами своего министерства.

— Она будет там. Я надеюсь немного поболтать с ней. У тебя будет возможность спросить Пинки Пай, — прохрипел он и закашлял. Каждый вздох обжигал.

«Это когда-нибудь проходит?»

Флаттершай придержала его и дала пурпурное лечебное зелье. После того, как он его выпил, кашель немного ослаб.

— Спасибо, как я уже говорил, она будет рада принять участие в любой вечернике. Даже в больнице.

— Нет. Я не могу. Она… она изменилась, — сказал тихо Флаттершай, смотря на него. — Она всегда такая… такая безумная. Я знаю, она улыбается и смеётся, но порой она меня пугает.