Дело о пропавшем теле

– Вас послушать, так у нас через десять-двадцать лет не будет ничего, кроме коровьих лепёшек, – Я расстроен, что моя поездка на кэмпере в Калифорнию так быстро закончилась.

– Ещё будут дрова и солома, да и каменный уголь пока никто не отменял. Но, в общем, да.

– Когда Вы объясняете, это так просто! – Говорит Кэйт, – Почему же никто не понимает?

– Для большинства людей намного проще жить в розовых мечтах. Вот вы двое, например. Закалённые ребята. Поколение, пошедшее через Обвал! Вы такие ужасы видели, я лично предпочитаю о таком даже не думать, – Он стучит пальцами по татами напротив Кэйт, намекая на её ампутированные ноги. – Пятнадцать минут назад я вот вам рассказал про машинку «Д-КАТ», и вы стали строить планы на будущее. И тридцати секунд не прошло, а у вас и трущобы кончились, и водопровод заработал, и автомобили поехали.

Кэйт пробегается пальцами по татами, как будто касаясь отсутствующей коленки.

– У Вас опять боли? Чёрт меня дёрнул постучать по полу. Извините…

– Нет-нет. Я девочка закалённая. Как Вы сказали? Прошедшая через Обвал? Чтобы запустить мои фантомные боли, барабанить по татами бесполезно. Надо меня стукнуть пару раз битой для софтбола. Но нашу поездку на кэмпере к Тихому Океану мне всё-таки жалко.

– Значит, Вы меня понимаете! Представьте себя на месте какого-нибудь почти-обанкротившегося финансового воротилы. Это человек лет шестидесяти, он не такой закалённый, как Вы, но самое главное – он Вас глупее. Он жил в цивилизованном мире сорок пять великолепных лет, а последние четырнадцать лет мечтал, мечтал, мечтал о машинке с дармовой бесконечной энергией. Как такого человека убедить, что дармовой бесконечной энергии не бывает?

– Значит Вы считаете, что охота за этой несуществующей тайной Росси продолжается?

– Да, депьюти. Чен полагает, что на этот раз промышленный шпион был из КНР. Хотя, есть вероятность, что он был и бывшим агентом ЦРУ. С 2018 года, Чен Те-Шенг и Виктор переезжали на новое место каждый год, или даже чаще. Чен – это не настоящая фамилия, кстати. Он фамилию менял несколько раз.

– Чен прожил в ТШГ почти два года.

– Да. Думал, что оторвался от преследования. Но особых иллюзий он всё же не питал. Кишковёрт носил с собой постоянно. И вот его снова нашли. И опять он должен бежать…

– Кэйт кивает, – Я думаю, что Вы, мистер Ли, Вы тоже один из этих самых: закалённых и прошедших через Обвал. Вы готовы отдать свою жизнь, чтобы спасти Виктора.

– Спасибо. – Ли отвешивает легкий поклон, – Но я недостоин Вашего определения. Я совсем не герой. Просто Обвал научил меня двум правилам. Первое…

– Первое Правило? Как Правила наших трущоб? «Подавать инвалидам один раз в день?»

– Не так, но очень близко по смыслу. «Если сильные начнут выживать за счёт слабых, то не выживет никто.» Как следствие, мы обязаны прикрывать наших соседей. Любой ценой.

– Да, но Вы добровольно отправляетесь на виселицу, чтобы спасти Виктора. Не кажется Вам, что это немного сверх Вашего Первого Правила?

– Ха! Почему же – «на виселицу», дорогая миссис Боуэн? Не на виселицу, а всего лишь в тюрьму. Посижу недельку в Участке, что мне сделается? Тут приходит на помощь Второе Правило Обвала: «У Вас должен быть запасной план!» Чен Те-Шенг и я, у нас запасной план готов, никаких проблем.

Кэйт одобрительно показывает два больших пальца, – Можно догадаюсь?

– Не могу отказать Вам в таком удовольствии.

– В случае, если Полиция обнаружит тело, Вы готовы дать письменное заявление, что это Вы убили своего соседа, Чен Те-Шенга. Когда Виктора освободят, Вы будете тормозить следствие какое-то время, чтобы Виктор мог собраться и уехать. Между тем, Чен Те-Шенг посетит Департамент Полиции в каком-нибудь другом городе и идентифицирует себя.

– Совершенно верно. Мы договорились, что ровно через четыре дня Чен Те-Шенг сообщит, что у него вытащили бумажник, и покажет свои водительские права, которые, по чистой случайности, были не в бумажнике, а в кармане, вот и всё. Инцидент будет записан. Позже, на суде, я просто отзову своё заявление. Да, мой сосед убил незнакомца и убежал. Ловите! А я – всего лишь спрятал тело жертвы и самого Чена в моей хижине до полуночи. Чен мне угрожал, да! Тело в канаве – это же не Чен Те-Шенг, так что моё письменное заявление – это лжесвидетельство, с какой стороны ни взглянуть. А дал я лжесвидетельство со страху. Чен Те-Шенг – такой злопамятный, знаете ли.

– И всё, что на Вас смогут повесить – это воспрепятствование осуществлению правосудия, да и то вряд ли. Бесспорно, Вы избавились от тела, но Вы не были в заговоре об умышленном убийстве. Вы не были даже сообщником по принуждению – чем они докажут, что Вы могли знать об убийстве заранее? Отлично! Просто превосходно!

– Всё правильно. А раз наша уважаемая Шерлок Холмс всё знает… Вернемся к нашему телу в канаве! У меня – два почерка. Первый быстрый, докторский. Он для письменного заявления не пойдёт. А мой каллиграфический почерк, как вы можете себе представить, – идеален до последней закорючки, но им я пишу очень медленно. Вы будете ждать, или напишете текст за меня? Если Вы, миссис Боуэн, позаботитесь о моём лжесвидетельстве, я быстро накарябаю Вам рецепт успокаивающего чая. Для рецептов мой докторский почерк годится идеально…

***

Мы возвращаемся домой в половине четвёртого утра. Кэйт, сидя на багажнике моего велосипеда, держит скейт и подаренный Ли свиток. «В действительности всё не так, как на самом деле.»

Внутри свитка запрятана самая главная улика по делу, причём именно та, которую мы никому не покажем. Ли сказал, что если разломить бамбуковую палочку-грузик, освободив нижнюю часть свитка, на бумаге внутри найдутся отпечатки пальцев. Пальцев трупа, который сейчас разлагается в жирной глине оросительной канавы. Но уродовать произведение искусства мы не будем. Отпечатки пальцев могут указать нам имя промышленного шпиона. А могут и не указать. Какая разница. Шпион погиб по собственной глупости. Поверил, что в мире есть дармовая энергия! Проще верить, что в мышеловке имеется дармовой сыр.

– Как ты думаешь, Виктор Чена отпустят? – Спрашивает Кэйт.

– Не сомневаюсь. У Воксмана абсолютно ничего против Чена нет. Про убитого двойника мы с тобой промолчим. Нет тела – нет и дела. А когда придёт электронная почта откуда-нибудь из Далласа, что Чен Те-Шенг жив-здоров, но у него украли бумажник, Государственный Обвинитель просто побоится опозориться в суде присяжных! Не пройдёт и часа, Виктора отпустят на все четыре стороны.

– А мы с тобой совершаем уголовное преступление. Мешаем совершению правосудия. Это как?

– Никак. Никто же не знает, о чём конкретно мы беседовали с Ли. Если совсем к стенке припрёт, я покажу под присягой, что у тебя случился особо жестокий приступ фантомных болей, и мы срочно поехали к китайскому доктору.