Кровь и Звёзды (ЛП)

«Почему я не пошла другим путём? Почему я не убедила Монин Глори оставить Мирамэйр? Почему я не оставила сорок жеребят в живых, пока какой-нибудь пони не смог бы им помочь? Я должна была… Прости…»

Сожаление.

Лакуна была свалкой. Местом, куда Богиня свалила все воспоминания и чувства, которые она не хотела. Если Лакуна собиралась отделиться, то почему бы не избавиться от вещей, которые ты не хочешь ощущать?

Я подбежала к Твайлайт и сделала то, что я делала лучше всего: я обняла её.

— Я хотела бы рассказать тебе больше, но твоя жизнь не была одной большой ошибкой. Были в ней и лучшие части.

«Мы не всегда замечаем то добро, которое совершаем»

— Я знаю, что ты была важна для других пони… и твоих друзей. Не всё было ошибкой.

— Хотелось бы, чтобы было так, — пробормотала она тихо, когда всё вокруг нас пропало.

Разрушенная библиотека растворилась в фиолетовые пылинки, протекающие внутрь меня. И вот ещё больше пылинок плыли через весь проклятый пейзаж ко мне, несмотря на ветер. С ними пришли стыд, вина и тоска сломленных пони. Пони ремонтник, пренебрегавший своими женой и детьми, пока они не оставили его и не умерли в Мэйнхеттене. Рейдерша, позволившая своим жеребятам голодать, чтобы прокормить себя. Позорные кровосмесительные отношения зелёных единорогов близнецов, потому что не могли любить другого так, как они любили друг друга. Всё больше и больше.

Лакуна: чего-то не хватает. Я думала, что Лакуна была пони, чьи воспоминания отобрали. Это не так. Она была коллекцией из боли и тоски сотен пони. Их стыда. Их сожаления. Их вины. Все собраны в один сосуд, закупорены и брошены в место, где их бы не услышали. Я подумала, что такое существо было бы… лишено всех своих страданий и сомнений. Нет ошибок. Нет путаницы…

Внезапно, рассказы об аликорнах за пределами Хуфа, являвшихся полноценными монстрами, стали намного более понятными.

Вместе с тем, пылинок не было.

Так… И что теперь? Что-то должно было случиться? Мы закончили здесь? — спросила я, обернувшись, чтобы посмотреть на открытое всем ветрам поле. На этот раз, я действительно хотела, чтобы появился Крупье и дал мне ключ к разгадке.

Вместо этого, я получила зеркало?

Медленно, я приближалась к нему. Простое стоячее зеркало. Немного причудливое. Может быть, я видела его в Поместье Блюблада… или, может быть, это было какое-то из бесчисленных воспоминаний внутри меня. Я закрыла глаза, сделав глубокий вдох, когда побежала к нему.

— Хорошо… ужасное изнасилование мозга или время эмоциональной давки приближаются. Ну же. — Я стояла перед своим побитым, кровавым, кровоточащим отражением. — О'кей! Ну же! Бой со злыми близняшками? Мозговая путаница? Какие-то ужасные саморазоблачения? Мне всё равно.

Но… ничего. Лишь я. Белая шкура. Два ярко-красных глаза. Чистая. Богини, как давно это было, время, когда чистота была нормой, а мерзость, грязь, и кровь — отклонениями? Аккуратный костюм охранницы. Старый, нормальный ПипБак без этой проклятой программы мегазаклинания внутри. Счастливая. Богини, я выглядела такой счастливой! Хорошо питавшейся. Не беспокоящейся ни о чём, кроме как о следующей смене и следующей игре.

Я смотрела на своё отражение. В самом деле? В чём был смысл этого? Я сузила глаза, стиснув зубы.

— Что? Я поняла! Я тогда была идиоткой! Что ты хочешь этим сказать? — кричала я на себя, затем встала на дыбы и оттолкнула зеркало. Оно разрушилось… нет… Не зеркало. Изображение меня. И когда я посмотрела ещё раз, то было зеркало… и не было меня…

Окровавленная, избитая я на слабых конечностях. Мой единственный причудливо светящийся глаз смотрел на меня. Богини… для всех я выглядела такой больной? Я повернулась, глядя на шрамы от пулевых отверстий, усеивающие мою шкуру. Уродливое пятно на груди. Синяк на лице. Моя шкура выглядела так, будто её начала поражать болезнь. Я была настолько грязной, что никогда не буду чистой снова. Грязь и кровь, казалось, стали частью моей шкуры. Мутировавшие конечности изгибались на моих глазах… будто я превращалась в своего рода гибрид пони и пиявки. Даже мои зубы пожелтели, мои рёбра стали заметны. Я даже больше не похожа на пони из стойла.

— Я поняла! Я в пролёте! Я умираю! Какой, к чертям, смысл? — кричала я, толкая зеркало снова и видя себя, разрушающуюся на кровавые осколки.

Зеркало… Я не хотела сейчас смотреть в него. Мне надоело это место. Надоели эти игры разума. Надоела постоянная боль…

Пони в зеркале…

Я закричала, оттолкнув зеркало прочь, зажмурившись. Я не была этим. Я не собиралась становиться этим! Эта пони была в пещере! Я должна была быть мертва через шесть месяцев… год, в лучшем случае!

Пожалуйста… Позволь мне умереть…

— Ты всё ещё хочешь умереть… — прошептала кобыла внутри меня. По голосу была похожа на Трикси.

Я закрыла глаза, подняв голову, борясь с отчаянием внутри себя. Даже после Садов… Даже узнав о Мэригольд… Я не хотела жить, если это означало превратиться в ту штуку. Я становилась монстром. Кровавым, жестоким, избитым монстром. Пустошь формировала из меня другого Горгона или Деуса со всем изяществом, на которое способен Сангвин. Я боролась с рыданием в горле.

— Я боюсь…

И это было всё. Страх. Я боялась. Боялась причинить боль друзьям. Боялась того, чем становилась. Боялась того, что случится со всеми, если бы я умерла. Лучше для меня ускорить процесс. Рассыпаться в прах. Давить, так долго и сильно, как я могла, прежде чем сгинуть навсегда. Смерть была проще. Я рыдала там, в тёмной пустоте, не обращая внимания на содержимое зеркала, когда она тоже заплакала.

— Я не хочу умирать… Я не хочу… не хочу становиться этим! — сказала я, указывая вялым копытом на зеркало. — Я хочу жить!

— Тогда живи, — тихо пробормотала Твайлайт внутри меня. — Живи ради своих друзей. Живи ради Садов. Жить ради того, для чего хочешь жить. Не повторяй мою ошибку… Не живи ради того, что ненавидишь.

Я хмыкнула, глядя на эту штуку. Она не могла смотреть на меня.

— А… Что, если…

На мгновенье повисла пауза, а затем Псалм тихо сказала:

— Вот для чего есть друзья.

Я сидела там мгновение, всхлипывая, как идиотка. Факт того, что я собиралась неизбежно умереть молодой, вернулся ко мне. Порча Твайлайт медленно и неизбежно превращала меня в нечто чудовищное.

— Мне жаль… — прошептала я той штуке в зеркале. Тем кобылам внутри меня.

— Нет ничего постыдного в страхе…

— Стыд это позволить своему страху управлять тобой.

— Ты должна продолжать верить, даже если ты боишься.

— Ты должна хихикать над ужасным, даже когда смех — это последнее, что ты хотела бы делать!

— Не позволяй страху помешать тебе быть крутой!

— Не позволяй страху сделать тебя подлой и злобной.

— Будь честна с самой собой. Ложь никогда ничего не изменяла.

— Делай ставки…

Я, наконец, посмотрела на эту штуку, которая когда-то была счастливой и здоровой кобылой и вздохнула:

Я скоро умру… или я стану монстром. — И затем я улыбнулась. — Ну… Я думаю, лучше запустить отсчёт времени. Теперь… Как мне выбраться из Лакуны?

— Просто спроси… — ответила кобыла, полностью и всецело внутри меня. Я услышала мягкое напевание. Моё собственное. И я напевала вместе с собой. Может быть, я была обречена. Я боялась. Но я не позволяла страху уничтожить меня. У меня было слишком много дел.

<=======ooO Ooo=======>

Я смотрела в глаза Лакуны, уставившиеся в ответ на мой. Она моргнула, потом посмотрела вниз, на Лайтнинг Дэнсер, держащую меня.

— Ах… — сказала она деликатно. — Я предполагаю, что здесь что-то… происходит?

— Можно сказать и так, — сказала я, и жёлтая кобыла кивнула и ловко устроила меня обратно в инвалидную коляску. — Спасибо, Лакуна, — сказала я, когда уселась, глядя на неё с мягкой улыбкой. — Этот последний кусочек… с зеркалом. Это была ты, не так ли?

Аликорн заёрзала и немного робко улыбнулась.

— Это казалось единственно правильным. Ты вытащила меня из темноты и снова привела меня в чувство.