Сны чужие (СИ)

Эки поднялся на ноги. Нахлынувшее безумство схватки проходило, и он, глядя на залитые кровью тела, почувствовал, как к горлу снова подступает тошнота…

А сам он уходит… уходит…

* * *

"Нет! Еще не время!"

Барск с трудом удержался на грани небытия. Человек был уже близко, он снова готовился занять место хозяина в их общем теле.

"Подожди! Я еще не закончил!"

Человек остановился рядом. Незримый, он огляделся по сторонам и барск явственно почувствовал его ужас и отвращение.

Потом его взгляд… их взгляд уперся в тела хозяев этого дома. Мужчина и женщина валялись на дощатом полу в огромной луже крови, похожие на больших сломанных кукол. У женщины были начисто срублены пальцы на обеих руках. От сознания того, что он только что отомстил за них барску легче не стало, скорее наоборот…

"Это каратели! ‑ произнес он мысленно, чувствуя странную потребность оправдаться перед человеком. ‑ Они недостойны жалости и сострадания! Они никому и никогда не причинили ничего, кроме боли! Мир без них станет чище!"

"Ничто не исчезает бесследно, ‑ возразил ему человек. ‑ Помнишь ‑ чтобы одно очистить, нужно другое запачкать…"

"…Но можно запачкать все, ничего не очистив, ‑ закончил барск. ‑ Я помню все, что помнишь ты."

"Ты уже по уши в грязи и крови. А сумел ли ты очистить хоть что‑нибудь в этом мире?"

‑ Не знаю, ‑ прошептал он вслух. ‑ Я ничего не знаю. Я, быть может, вовсе не умею отличать добро от зла. Уверен только в одном ‑ оставаться в стороне не могу… Просто не могу!

Барск повернулся и вышел из дома. Он, кажется, даже не испытывал сейчас к убийцам‑карателям ненависти. Просто хотел доделать начатое. И человек, похоже, не собирался ему мешать…

* * *

‑ Хэй, один здесь!

Эки заметили, когда он перебегал через улицу. От ворот к нему бросились трое наемников, еще два бойца быстро приближались с противоположной стороны, держа оружие наготове. Пока они подходили, появились еще трое ‑ выскочили из близлежащих домов. Мысленно он выругал себя за глупость… хотя виной тому, несомненно, стала обычная растерянность, столь невовремя затуманившая голову.

Как бы то ни было, а бежать уже не имело смысла и барск просто остановился, наблюдая как пять сэй‑горов и три кальира отрезают ему пути к отступлению. Им овладело поразительное, необычайное спокойствие. Он без всякого движения стоял посреди улицы, опустив меч, и смотрел на приближающихся фарсахаров. Наемники, наверное, приняли его спокойствие за неуверенность, и уже не спешили, подходили неторопливо, оглядывались по сторонам, будто чего‑то ожидая. Эки даже удивился. "Чего они ждут? Что из‑за забора выскочит десяток лучников?"

‑ Эй, падаль! ‑ крикнул ему коренастый, невероятно широкоплечий воин в массивном шлеме, полностью закрывающем голову. Глаза карателя злобно и настороженно сверкали на барска из узкой треугольной щели, а голос звучал глухо, как из глубины колодца.

‑ Где другие?! Говори, пока мы не превратили тебя в мясо для червей!

‑ Какие другие? ‑ от удивления Эки задал вопрос вслух.

‑ Твои друзья, ронтово отродье! ‑ наемник изрыгнул заряд незнакомых хальгиру ругательств и для убедительности взмахнул мечом. ‑ Не мог же ты один уложить четверых!

‑ А вы подойдите и проверьте, ‑ он не стал поднимать оружия, только внутренне собрался, готовясь к бою…

Коренастый, казалось, заколебался… а потом снова взмахнул своим широким и прямым клинком:

‑ Что толку тратить времени на эту падаль! Пристрели его, Кушт!

Краем глаза Эки уловил движение на крыше одного из домов и повернулся раньше, чем стрела успела сорваться с тетивы. Метательный кинжал пробил горло стрелка, тот выронил лук и как мешок с песком рухнул в огород. Хальгир еще успел развернуться и сбить Шрамом в воздухе вторую стрелу, а потом острая режущая боль в правом бедре заставила его упасть на колено, выбивая на задний план сознания волю барска…

* * *

Серое оперенное древко торчало точно под старым шрамом. Двое фарсахаров на соседней крыше медленно, как на стрельбище, натягивали луки.

"Вот и все, ‑ Олег подумал об этом почти равнодушно. Мысли в голове текли вяло, будто нехотя. ‑ Недалеко же я прошагал по твоему пути, Эки‑Ра, только до ближайшей пропасти… Боже мой, какой глупый конец! Ну хоть одного, напоследок…"

Маленький стальной лепесток с едва слышным шипением вошел в горячий полуденный воздух чтобы завершить свой полет в левой глазнице наемника. Лучник покачнулся и осел на скат крыши. Второй с приглушенным проклятием спустил тетиву, но стрела ушла далеко в сторону, а сам стрелок повалился лицом вперед и исчез в кустах, которыми было обсажено крыльцо. Бесконечно долгие секунды все участники драмы пребывали в неподвижности, а затем из восьми глоток вырвался дружный вопль ярости и маленькое поле боя пришло в движение. Четверо карателей побежали обратно к воротам, где маячила одинокая фигурка натягивающего лук фэйюра, четверо других бросились добивать Олега…

И на залитой кровью деревенской улочке закружился стремительный водоворот бешеной скоротечной схватки, центром которой стал оглушенный болью и ослепленный гневом человек, заключенный в гибкое мохнатое тело фэйюра. Он почти не осознавал того, что делает. Эки ушел, да и сам он едва держался, чтобы не впасть в беспамятство. За них обоих работали сейчас инстинкты, до поры дремавшие внутри этого тела, ставшего тесным прибежищем для двух душ.

Он иногда снова видел себя и окружающее пространство как бы со стороны ‑ мельничными лопастями взлетающие и падающие мечи, расплывающееся вокруг пробившей ногу стрелы алое пятно, еще два ‑ на спине и левом боку, да еще брызги на груди, лице, руках… но это уже не его ‑ это тех, кто корчится на земле, в облаках взбитой сапогами пыли… Один уже лежит, а второй вот‑вот…

Сталь режет перегретый воздух как теплое масло и так же легко, почти не встречая сопротивления, входит в плоть, высекая из нее фонтан жидких багряных искр…

Чуть подальше он замечает другую сечу ‑ там Антри рубится с двумя своими противниками… Почему двумя?… Ах да, вон и третий, стонет под забором, скрючившись как эмбрион в животе у матери, в брюхе глубоко засела стрела… Антри молодец, вовремя подоспел, бросил через пропасть небытия узкий, непрочный мостик… Не погиб бы теперь сам, вон как теснят, гады…

А вон и еще один ублюдок ‑ натягивает лук, целится в летящих к нему через площадь двух спиров… Кто это?… Помощь?… Откуда?… Стрелок спускает тетиву и один из всадников резко откидывается назад. Второй, испустив вопль ярости, налетает на карателя и с размаху опускает на его голову сверкающий в лучах Мирры акрам…

‑ Х‑ха!…

На выдохе бьется легко. Лезвие с отвратительным скрипом вспарывает тусклую, плохо чищенную кольчужную сетку. В образовавшуюся прореху брызжет густая, почти черная кровь, сбегает на перерубленные металлические кольца, быстро пропитывает живой мех и ткань куртки. Кальир захлебывается стоном и выпадает из поля зрения, исчезает где‑то внизу, среди пыли и трупов… Эй, а где ж еще один? Их же было четверо, черт возьми!…

Олег чувствует, как подламывается (в который уже раз за два десятка долгих секунд этого боя) правая нога и втыкается рассаженным коленом в твердую как камень глину. Ногу мгновенно сводит от боли и он понимает что все, теперь уже не встать… Но, ронтова кровь, где же четвертый ублюдок?!… Повернувшись на быстро удаляющийся топот слева, Олег видит мелькающую в клубах пыли спину…

‑ С‑с‑сволочь!…

Клинок попадает убегающему точно между лопаток, сэй‑гор неловко взмахивает руками, пробегает несколько шагов и падает лицом вниз… Все!… Теперь уж точно все…