Сны чужие (СИ)

Между тем, Антри оценил его колебания по‑своему:

‑ Клянусь жизнью, я не заставлю тебя сожалеть, георт, ‑ в голосе кальира оттенки горечи причудливо переплелись с нотками горячей мольбы. ‑ Я ведь уже не мальчик, я видел смерть лицом к лицу! Я…

‑ Послушай, Ант, ‑ не выдержал Олег, ‑ пойми… Я не тот, за кого ты меня принимаешь. Вернее, не совсем тот… Тьфу ты, как же объяснить‑то тебе!

‑ Зачем объяснять? ‑ пожал плечами Антри. ‑ Ты ‑ тот, кто ты есть. Ты ‑ Эки‑Ра, хальгир Северного Арка. Этого мне довольно, чтобы идти за тобой.

Олег обречено вздохнул, сунул меч обратно в ножны и молча пошел вдоль дороги, обходя труп урда, накренившуюся повозку и тело несчастного трактирщика, так и не успевшего сбежать от беспощадной судьбы. Антри двинулся рядом, беспокойно поглядывая по сторонам.

Это, конечно же, было чистейшей воды эгоизмом, но сейчас, в данную минуту, Олег был рад, что он не один. "За компанию", как говорится, и смерть… Ну, нет, об этом лучше даже не думать!

‑ Мы не полезем в деревню.

Антри в ответ на эти слова бодро тряхнул огненной шевелюрой.

‑ Конечно же, не полезем. Если "пятнистые" там, их слишком много для нас двоих. Вэр правильно сказала ‑ только сумасшедшие или самоубийцы захотели бы сделать это.

Еще с полсотни шагов напряженного молчания.

‑ Но разведать что там творится ‑ нужно.

‑ Ясное дело, нужно, ‑ невозмутимо подтвердил кальир.

На развилке они остановились. Эту развилку Олег запомнил еще с прошлого визита в деревню. До главных ворот оставалось пройти шагов двести, не больше. Они еще не были видны ‑ их скрывал горб невысокого холма, густо поросшего кустарником и молодым подлеском. Основную дорогу в этом месте пересекала широкая тропа, уходившая (как предположил Олег) вдоль деревенской ограды к задней калитке и принадлежащим общине полям.

‑ Нужно разделиться, ‑ Олег указал на тропинку. ‑ Обойдем деревню по кругу. Может, фарсахары там, а может их и отбросили. Но с крестьянами здешними нам тоже встречаться резону мало.

Кальир, поколебавшись, согласно кивнул. Было видно, что оставлять хальгира одного он не хочет. Все в нем протестовало против такого решения.

‑ Да не полезу я никуда без тебя! Не полезу!

Антри вскинул голову, снова быстро, почти судорожно кивнул, и исчез в кустах, плотно обхватывающих тропу своими зелеными объятиями.

Олег проводил его взглядом, вздохнул и медленно пошел дальше по самому краю обочины. Стало уже совсем жарко, окружающая действительность медленно погружалась в горячее полуденное марево. Пересохшая глина под ногами со слабым скрипом рассыпалась в мелкую изжелта‑серую взвесь, легко поднимающуюся вверх при каждом движении ног. Пыль была вездесущая, всепроникающая… до банальности похожая на пыль из другого мира.

Он внезапно осознал, что толком не знает что собирается делать. Даже если селение еще не превратилось в одно большое кладбище, чем он может помочь ему в одиночку? Да и будь он хоть суперменом… сможет ли он убить кого‑то? Не в мыслях ‑ по‑настоящему…

Пока растерянный, смущенный разум неуверенно пытался протестовать, ноги все несли тело вперед, в обход густой древесной поросли, скрывающей деревенскую ограду. Происходящее чем‑то напоминало сон, где ты живешь по странному, навязанному тебе подсознанием сценарию, делаешь что‑то вовсе тебе не свойственное, ведешь себя так, как никогда в реальности себя бы не повел.

И когда на дороге прямо перед ним появилась фигура в распахнутой на груди "клепаной" безрукавке, с мечом за спиной, он даже не удивился. И почти не испугался.

Сознание Олега разделилось надвое. Привычная, земная, человеческая сущность удивленно взирала на все как бы со стороны, тщетно пытаясь вернуть контроль над телом, начавшим двигаться по велению чужого рассудка, заполнившего собой Олега… который в этот самый миг Олегом быть перестал…

* * *

Он крепкий и сытый, этот кальир. Маслянисто‑равнодушный взгляд окидывает стоящего перед ним незнакомца, будто прицеливается для броска смертельно ядовитая змея… и скрещивается со взглядом чужака. Видно, что‑то он прочитал в голубых с прозеленью глазах, в напряженно застывших чертах лица, в угрюмом изгибе бровей, перечеркнутом прямо над левым глазом узким штрихом недавно зажившего шрама… Он что‑то определенно прочитал там, крайне неприятное для себя, ибо взгляд кальира разом теряет равнодушие, становясь пронзительным и опасным. А рука его неторопливо тянется за спину ‑ к ножнам!

Окончательно потерявшее контроль над ситуацией человеческое естество мечется в панике, но тело… проклятое чужое тело, отказываясь повиноваться, уже само идет навстречу противнику. Правая рука столь же неторопливо ползет к левому плечу и даже лицо предает ‑ кривится в брезгливо‑презрительной ухмылке, а глаза, вместо страха и растерянности, поливают врага леденящей душу ненавистью…

‑ Ш‑ш‑ш‑ш! ‑ приветствует чужой клинок легко выходящий из ножен Шрам. Пальцы устраиваются на шероховатом эфесе удобно… привычно…

"Стой! Подожди!"

Не родившийся крик рвет горло, будто пытаешься проглотить ком смятой наждачной бумаги. Глаза, помимо воли, оценивают положение кальира, его движения, оружие… У того к широкому сэй‑горскому ардасану добавился длинный восьмигранный кинжал… Что ж, лишний клинок ‑ еще не преимущество. Все решит мастерство бойца…

"Господи, что я делаю?! Что я мыслю?! Чем оправдываю безумие своих поступков?! Господи, если ты существуешь…"

Путаются мысли, бьются в истерике чувства… а ноги мягко ступают в изжелта‑серую дорожную пыль и семьдесят сантиметров бритвенно заточенной стали слегка покачиваются в руке при каждом шаге…

‑ Х‑ха!

Кальир бьет стремительно, на выдохе, норовя попасть острием меча под нижнюю челюсть. Чужое тело легко уворачивается, парирует выпад кинжалом в живот, приседает, пропуская свистящую сталь над головой… Тело действует само, без подсказки и вмешательства разума. Навыки и рефлексы, всосавшиеся в кровь, ставшие продолжением мышц и нервных окончаний, заставляют его работать стремительно и точно, как хорошо отлаженный механизм…

Парировать… Уклониться… Нырнуть противнику за спину…

Кальир снова бьет ‑ кинжалом назад. Зная, что не промахнется ‑ лезвие должно по самую гарду войти в бок самоуверенного юнца. Он никогда не промахивался с этим ударом. Не может оплошать и сейчас… И когда его безотказный выпад уходит в пустоту, он даже не удивляется, скорее ощущает что‑то вроде растерянности…

А Олег, будто бы со стороны, заворожено наблюдает, как его рука мягко обтекает чужое оружие, скользит дальше и выше, замирает на миг… и начинает падать вниз, чтобы пройти ровно между эфесом кинжала и локтем наемника… Вот сейчас отрубленная кисть, кувыркаясь, отлетит в сторону, противник закричит и, дурея от боли, подставит под удар свою незащищенную доспехом шею… и умрет …

Тривиальный испуг мгновенно охватывает жаром все тело, жидким огнем растекается по позвоночнику, сотнями игл впивается в виски и затылок… И рука промахивается! В последний момент чуть вздрагивает, изгибается запястье и скользящий удар клинка лишь срезает клок плоти с чужой десницы, да выбивает кинжал…

…тут же острая боль рвет левый бок, перехватывая дыхание. Перед глазами мелькает торжествующе‑взбешенная физиономия кальира…

…рефлексы срабатывают с точностью и резкостью пружины мышеловки: ноги выписывают в пыли затейливый танцевальный пируэт, родившееся в плече движение перетекает в руку и завершается хлестким, как взмах кнута, косым ударом…

* * *

Боль…

Воздух с хрипом проходит сквозь горящие легкие…

Дышать…

Нужно дышать…

Дышать, чтобы жить…