Россия за облаком

дал, большие деньги взял и думает: «Дай-ка снова пойду в ресторан».

Пришёл, расселся как барин. Половой подбегает:

— Чего угодно-с?

А мужик ему:

— Принеси-ка ты мне, братец, селяночки. Только смотри, мне вашей барской солянки не нужно, мне бы селяночки.

Половой отвечает:

— Сей миг! — и приносит мужику селянку. Всё как дома: из свежих грибков, со сметанкой, с лучком да с картошечкой.

Мужик селянку съел, а как цену увидал, тут его вдвое против прежнего покорёжило.

— За что же, — говорит, — цена такая немилостивая?

А половой ему:

— Ты, мужик, сено продал?

— Продал.

— Деньги большие взял?

— Взял.

— А почему деньги большие?

— Так дело к весне, сено в цене.

— А ты подумал, сколько ранней весной свежие грибочки стоят? Мы их из самого Парижу выписываем.

Мужик, делать нечего, заплатил, С тех пор зарёкся по ресторанам ходить.

— Это верно, — сказал Платон, — мужику в ресторане делать нечего.

— А откуда в Париже весной свежие грибы? — спросил Никита, нежно любивший селянку и потому слушавший сказку с особым интересом.

— Они их в тёплых подвалах выращивают, — сказал Горислав Борисович. — Берут подсолнечную лузгу, смешивают с навозом и засевают грибницей. Так у них шампиньоны и вешенки в подвале круглый год растут. Только невкусные они, запаху настоящего в них нет.

— Всё равно, — сказал Никита. Он помолчал немного и добавил мечтательно: — Это ж представить страшно, сколько на такой подвал семечек налузгать надо!
* * *

С тех пор Савостины три, а то и четыре раза в год начали ездить в Ефимково, а оттуда на базар в уездный город. С будущим райцентром его роднила неизбывная провинциальность, церковь Успения Богородицы и пара случайно сохранившихся лабазов, сложенных частью из кирпича, частью из дикого камня. Николы на Бугру, что с великой помпой восстанавливали, развалив музыкальную школу, в уездном городе ещё и в мечтах не было. Не было и железной дороги, которую проведут лет через тридцать, и о заводе керамических изделий тоже никто покуда не помышлял. Впрочем, и в райцентре керамический завод не работал, стоял заброшенный, и растаскивали его все, кому не лень.

Кроме церкви и лабазов из каменного строения в городке имелись полицейская и пожарная части да казённое присутствие. Выстроенные в прошлое царствование, они стояли как на плацу и выкрашены были в жёлтый цвет, хотя либеральный царь-освободитель дозволил казённым домам не только жёлтую, но и шаровую краску и даже охру.

При Николае Первом строили прочно, и стоять бы жёлтым домам тысячу лет, если бы не война. Единственный за всю войну авианалёт разбил центр города в мелкий щебень. Потом пленные немцы восстанавливали на прежних местах и здание вокзала, и пожарную часть с новой каланчой, и милицию. Только здание горисполкома от прежних присутственных мест отодвинули, освободив пространство для сквера, чтобы городские власти не на пыльную улицу смотрели, а могли, не выходя из кабинетов, любоваться цветочками.

О том, как пострадал город