Гарри Поттер и осколок прошлого (СИ)

— ХАМ! — заорала я, все же выбравшись из-под этого урода.

— Точно. Зато целиком твой.

— Да ты офигел?! Ты ничего не попутал?! — разгневанно спросила я.

— Окаменей! — воскликнул он, и я замерла. В крайне неудобной позе. В поклоне, Мерлин!

Парень задумчиво обошел меня по кругу. Так же задумчиво полапал задницу. Заглянул в ворот рубашки и, возведя очи к небу, стал молиться Магии, прося у нее прощения за все грехи. А заодно и прося забрать это страшилище. И кивал в мою сторону.

— Скотина! — заорала я, освобождаясь от заклятия. От моей пощечины он упал и посмотрел на меня с полным изумлением, ощупывая челюсть. Дабы не свершить грех, я сбежала, напоследок громыхнув дверью. Мне нужно успокоительное! И срочно! Или топор.

====== глава 17 ======

Портрет основателя, перекрывший проход в главную гостиную змей, лишь насмешливо поднял бровь и усмехнулся. Пропускать он меня не собирался.

— Мне надо!

— Пароль, — ответил он, разглядывая меня с головы до ног. Я тоже себя оглядела и скривилась. Все было помятое и перекошенное.

— На себя бы посмотрел, дядечка. Эта бородка у вас напоминает мне козлиную. А ваша мантия на голое тело вообще ужас просто. Хоть бы камней с нее убрали. Не дева, чтобы цацками хвастаться.

— Оу, молодая леди. Видимо вас в детстве не пороли? Как вы разговариваете со старшими? — весело спросил он, поглаживая бородку. Козлиную. Я пожала плечами.

— А что, перед вами кланяться надо? Или приседать?

— Вам, леди, приседать. Это называется книксен. Или вы родились и выросли в хлеву?

— Считаются ли грифы свиньями, если вести себя за столом не умеют? А слизни скотиной, никогда не подающей руку помощи попавшим в неловкое положения леди? Или барсучата, которых кроме ковыряния в земле и навозе ничего не интересует? А вороны — обычные курицы, не замечающие ничего вокруг и только квохчающие над книгами? Тогда да, выросла в хлеву. Это я не отрицаю. А ваш портрет не в туалете, рядом с горшком, чтобы перед вами приседать, мой козлобородый друг.

— Смотрю, кое-кто уверен, что хамить портретам можно, и не боится возмездия. Я не виноват, что криворукие бумагомаратели нарядили меня в это! Я вообще не был в курсе о портрете! Но вы первая, кто осмелился мне об этом прямо сказать. Видно, Гриффиндорцы совсем обезумели. Ваши родители мало пороли вас. А ведь я был категорически против присутствия женской половины в пансионе для мальчиков! Так нет же… — ворчащий портрет, поливающий с грязью всех женщин и, в частности, Ровену, меня удивил. Чего-чего, а такого я не ожидала.

— Кхм. А вы женоненавистник, верно? Скажите, вы разделяете мнение предыдущего директора, считающего, что место женщин на кухне и что их надо лишать палочек и книг? — так действительно считал Блэк, бывший директор.

— Молодая леди, а вам не стыдно? — вдруг спросил основатель, чуть улыбнувшись. Я опешила.

— Женщина — важнейшее звено в роде. Она продолжает его. Защищает детей, поддерживает их. Это хрупкий и драгоценный цветок, которого стоит беречь от войны, огорчений и тревог. И им не место в школе, где защитить их некому. Девушки должны воспитываться дома, в окружении таких же хранительниц рода, семьи и очага. Им не место среди мужчин. Не место на войне. Так зачем вам нужно попасть в мой факультет? Собираетесь опозорить свой род? Находится в одном помещении с мужчиной без сопровождения дуэньи — это верх неприличия! – я аж дар речи потеряла.

— Простите, Лорд Слизерин. Давайте начнем сначала? — я поклонилась, поприветствовала основателя и попросила помощи в попадании в Слизеринскую гостиную.

Мужчина приосанился и поприветствовал меня в ответ, приложив руку к сердцу и поклонившись.

— Могу я узнать цель визита и причину, по которой юная леди желает посетить именно мужскую гостиную и определенную мужскую спальню?

— Да. Дело в том, что находится на своем факультете мне просто опасно. Вы ведь в курсе об обстановке в школе?

— Разумеется. Но находиться на моем факультете не менее опасно. Более того, многие представители змеиного факультета желают вашей крови, — ответил мужчина и взгляд его был… тревожным. Я выдавила смешок. Не думаю, что он беспокоится за меня. Скорее, боится, что змейки попадутся с трупом на руках и не смогут отвертеться от обвинений.

— Надеюсь, не девственной и не на алтаре? – мужчина задорно рассмеялся, враз оживившись и помолодев. Блеснувшие искрами глаза меня несказанно удивили. Салазар обладал гетерохромией. Об этом не было сказано ни в одном источнике, в котором упоминался этот основатель. Один его глаз был ярко синим, а другой тёмно-зеленым. Вот это да… Теперь понимаю, с чего это его описывают чуть ли не демоном и с ужасным характером. Хотя, на счет характера… Возможно, в чем-то они были правы. Опомнившись, Салазар тут же чуть развернулся, и голубой глаз оказался в тени. Теперь сказать что-то точное о его цвете было нельзя. Хе. Интересно как!

— Думаю, весь факультет об этом… грезит. Только одна треть желает просто принести вас в жертву, вторая — надругаться в особо извращенной форме и принести в жертву, а третья жаждет от вас парочку детишек, а после все же принести в жертву, — чуть прохладно ответил он. Я кокетливо улыбнулась и хлопнула ресничками.

— Так уж и все? А я думала, что мальчики с моим фото способны только в душе… мечтать. Разве нет? Что, ни один парень не мечтает о большой и светлой…мм…проблеме? — томно протянула я, водя пальчиком по краю выреза мантии. Основатель заржал и на миг исчез из поля зрения. Я обиделась. Через минуту он вновь появился, вытирая уголки глаз и широко улыбаясь.

— Ага. Точно. О большой и светлой. Да вот только тебе надо вырасти… в некоторых местах. А в ванной старост действительно висит твой портрет, прибитый гвоздями. Да только ты там моложе, симпатичнее и с грудью. Которая видимо исчезла. Куда грудь спрятала?

— Отрезала. За ненадобностью, — недовольно буркнула я и отвернулась. Забыла, блин, что Уизли — староста! Блииин!

— Ага. Все же посмею вам дать совет: уберите это непотребство. И не совершайте больше глупостей, позируя фотографу в одном исподнем. Даже если этот фотограф ваш муж. Проходите. Проход в коридор с мужскими спальнями левый.

— Благодарю, Лорд Слизерин, — ответила я, поклонившись.

— Не за что. Все же вы со мной одной крови. А потомкам помогать надо. Удачи.

— Как это одной крови? — спросила я, удивленно вскинув бровь.

— Все нынешние аристократы родственники. Дальние, близкие, забытые или еще что. Твою кровь я почувствовал не сразу, но она родственна с моей. Дары, присущие мне и моим потомком пришлось будить, но много сил это не заняло. От лица Главы Рода и Его основателя, прошу помочь не дать угаснуть очагу в моем Мэноре и вернуть в него жизнь, — ответил он и глубоко поклонился.

— Ты предлагаешь мне стать хранителем твоего рода и возродить его?! — изумленно спросила я.

— Да. И плата будет соответствующая. Как только камень рода оживет, я, как стоящий во главе древа, смогу передать в пользование твоего рода, твоих потомков и тебе лично дары Рода.

— Я… я согласна.

— Тогда скрепим клятвы, — ответил портрет и произнес клятву полного и равноправного вассалитета. Пришлось принимать. Магия скрепила клятвы, а портрет разом побледнел и поблек. Вот же…странно. Портрет — это же рисунок, или я ошибаюсь?

— Да, ошибаешься, — видимо, я сказала это вслух. — Портрет — это слепок личности. А при том, что часть моей души всегда рядом, то мой портрет живой во всех смыслах этого слова.

— Крестаж? — шокировано спросила я и отшатнулась. Салазар гневно сверкнул глазами.

— Нет! Я не безумец, не чудовище и не враг сам себе и своему роду! Часть души можно и не насильственно передать! С этим даже маглы смогли справится, вдохнув жизнь в картины, оружие, статуи и прочие предметы искусства, а также просто любимые предметы!

— Эмм… Простите… — пробормотала я, опустив голову.

— Ничего страшного, я все понимаю, — он вздохнул. — Ты это от незнания. Я дам тебе ключ от библиотеки основателей, чтобы ты восполнила пробелы в знаниях. А теперь иди, если не хочешь, чтобы о твоем присутствии знали остальные. Поговорим после, Хранительница. Мне о много следует тебя оповестить. И попросить о деле, о котором не должны знать никто, кроме членов моего рода. И тебя, его Хранительницы.