Гарри Поттер и новая семья. Первый курс (СИ)

========== Глава 1. Два в одном ==========

31 октября 1983 года

— Ой, котик! Ты что тут делаешь? Тебе тут нельзя!

Маленькая девочка в черной остроконечной шляпе, из-под которой выбивались белокурые локоны, и в черной же мантии с блестками выбежала на проезжую часть и, отбросив метлу, подняла на руки мокрого, дрожащего от холода черного котенка.

Нет, она прекрасно знала, что маленьким девочкам на улице нельзя отходить от родителей и уж тем более нельзя выбегать туда, где ездят машины. Мама повторяла ей это каждый раз перед тем, как выйти из дома, и она всегда ее слушалась. Для своих четырех лет она вообще была очень умным и послушным ребенком, и, может быть, поэтому родители и совершили роковую ошибку, всего на секунду отпустив ее руку, пока раскрывали зонты.

А вот мама-кошка, наверное, не такая хорошая, как ее мама, и совсем не объяснила своему ребенку про то, что улица опасна. Особенно ночью и особенно для черного котенка, которого в темноте так легко не заметить. Хорошо, что девочка увидела его до того, как что-то случилось. Сейчас она быстренько заберет его с улицы и тут же вернется назад, к родителям. Может быть, она даже уговорит их оставить котенка у себя на то время, пока они собирают конфеты, а уже потом пойти искать котейкину маму. Ведь черный котенок прекрасно подойдет к ее ведьминскому костюму, который она надела в честь праздника со странным названием Хэллоуин.

— Элин, нет!

Девочка повернулась, чтобы побежать к застывшей от ужаса маме, и в этот момент в ее глаза ударил ослепительный свет фар.

— Хэллоуин — это ночь, когда ткань реальности рвется, пропуская в мир невозможное... — услышала она чей-то насмешливый голос.

«Это про мой костюм? — успела подумать она. — Ой, как жалко, что он порвался, мама заругается...»

А потом был сильный толчок и вздыбившийся асфальт врезался ей в затылок. Боль от удара она уже не почувствовала.

31 октября .... года

Холодный дождь, перемежающийся снегом, шел, не переставая, уже вторую неделю, пропитав собой все вокруг. Отсырели ботинки, отсырели брюки, отсырел плащ, пиджак под плащом и рубашка под пиджаком. Даже красный человечек на светофоре, казалось, тоже отсырел и поэтому никак не желал превращаться в зеленого.

Мужчина вздохнул и с тоской посмотрел на стоящий на другой стороне улицы автобус. Кой черт его дернул ехать в эту забытую богом промзону на транспорте?! Не хотел в пробках стоять, придурок, думал, что на метро быстрее? Ну да, было бы быстрее, если бы между остановкой метро и заводом не построили скоростную трассу, через которую нельзя пройти пешком. А теперь выбраться отсюда можно только на ходящем раз в полчаса автобусе, каковой ухитрился подъехать как раз перед тем, как светофор переключился на красный, и который вот-вот уедет. А это значит, что следующие тридцать минут ему придется или стоять под ледяным дождем на остановке, или идти вдоль автострады пешком.

Мужчина повернул голову налево и посмотрел на едва заметные сквозь пелену дождя отблески фар. Ладно, машины вроде бы достаточно далеко, чтобы ему хватило времени на небольшое нарушение правил дорожного движения. Он припустил бегом по переходу и уже почти пересек улицу, когда услышал визг тормозов, тщетно пытающихся остановить несколько тонн железа на скользком от мокрого снега асфальте.

— Хэллоуин — это ночь, когда ткань реальности рвется, пропуская в мир невозможное... — голос, казалось, смеялся над ним, и мужчина еще успел подумать, что слышать воображаемые голоса в его возрасте — не самый лучший признак, и ему надо будет обязательно рассказать об этом врачу.

А потом был сильный толчок и вздыбившийся асфальт врезался ему в затылок. Боль от удара он уже не почувствовал.

10 ноября 1983 года

Окружавшая ее темнота отступила, сменившись хороводом цветных пятен под веками. Головная боль, кажется, утихла, и это позволило ей слышать голоса, но он не мог понять ни слова из того, о чем они говорили.

Стоп, а почему она подумал о себе в мужском роде? Она же девочка? Или... Он/она попытались вспомнить, кто он/она такое есть. Ну да, он совсем недавно примерял костюм ведьмы на Хэллоуин, там еще было такое милое платьице, а если платье, значит — она девочка? Так? Ну да, похоже.

Она попыталась вспомнить, что было до этого. Кажется, она совсем недавно отметила свой четвертый день рождения. Она даже знает цифру четыре и знает, что это — как пальцев на руке, только без одного. А одного пальца нет потому, что нечего было совать его туда, куда собака хвост не сунет, и хорошо еще, что Митрич вовремя рванул рубильник и станок не успел затянуть всю руку. Ладонь потом врачи сложили по кусочкам, но вот мизинец спасти так и не удалось. Впрочем, он уже давно работает за компьютером, а мышку можно держать и четырьмя пальцами.

Нет, погоди, там была не мышка, а котенок. Ну да, маленький черный котенок, которого она спасла от автобуса, на который хотела успеть, чтобы собрать конфеты в той промзоне. Или нет...

От попыток разобраться ее голова снова разболелась и она с облегчением нырнула обратно в темноту.

12 ноября 1983 года

— Как я уже говорил, миссис Олсен, с телом вашей дочери все в порядке, внутренние органы не повреждены, а сломанные ребра быстро заживают. Удар по голове был куда опаснее, череп был пробит и осколки костей задели мозг. Просто чудо, что при этом не произошло заражения. К счастью, после операции мозговая активность определенно изменилась к лучшему. Ваша дочь уже вышла из комы и в любой момент может прийти в себя.

— Вы сказали, ее мозг поврежден?

— Очень небольшой участок, и мы пока не можем сказать, как именно это повреждение на нее повлияет. Возможно, что вообще никак, мозг достаточно гибкий орган и может перестраиваться, чтобы компенсировать поврежденные части.

Она слышала голос и понимала, что говорят о ней, но слышала и понимала как-то странно, как будто двумя парами ушей, расположенными на двух головах. Причем первая голова понимала речь как набор понятных звуков, складывающихся в слова, которые можно было разобрать, но значение которых ей было непонятно: «мозг», «активность», «кома»...

И наоборот, для второй ее головы то, что она слышала, было лишь невнятным бормотанием, зато как только первая голова разобрала и повторила эти слова, вторая тут же объяснила ей их смысл — уже не словами, но понятными образами. Мозг — это то, что у нее в голове, мозговая активность — это значит, она стала думать, а кома — это то, что с ней было, пока она не думала.

Она попыталась открыть глаза, но не смогла это сделать, попыталась поднести к лицу руку, но тоже безуспешно.

— Хсс-шш-кхххх... — горло пересохло и вместо слов получился только невнятный хрип. Она сглотнула слюну и попробовала снова.

— Поднимите мне веки! — Господи, откуда это взялось и откуда у нее в голове изображение жуткого монстра с огромной головой и веками, волочащимися по полу? И почему ее рот произносит звуки так, как будто никогда раньше их не произносил?

— Элин, ты очнулась!

— Меня зовут Элин?

— Ну хорошо, — мужчина в белом халате, которого все называли доктор Грин, оторвался от своих записей и посмотрел на нее поверх очков. — Итак, ты не помнишь, как тебя зовут.

— Вы сказали, что мое имя Элин.

Речь давалась ей с огромным трудом, потому что ее половина, которая умела говорить по-английски, могла составлять только простые фразы. Вторая же часть ее сознания хоть и знала намного больше слов, но произносить английские слова не могла.

— Да, я так сказал, но сама ты этого не помнила?

— Нет, извините, — она подумала. — Мне нравится имя Элин. Хорошо, что меня так зовут.

— И своих родителей ты тоже не помнишь?

Элин посмотрела на сидящих рядом людей. Так значит, этот высокий блондин с голубыми глазами и резкими чертами лица — ее отец? А женщина — внешне его полная противоположность, невысокая, черноволосая, с круглым миловидным лицом — ее мама? И снова, как и с именем, мелькнула мысль, что ее родители должны быть какими-то другими. Она не помнила, какими именно, но, кажется, намного более седыми и морщинистыми.