Возрождённое завтра (СИ)

«Я подожду тебя здесь», - оповестил дракон.

- Не нужно. Если хочешь порезвиться, лети, - очень ласково. Итачи не мог сейчас прикоснуться к нему, ибо держал сынишку, но никто не мог запретить выразить всю любовь в словах и эмоциях.

«Не хочу. Тогда тебе будет ещё хуже».

- Ничуть. Я уже привык, мой тигр, а тебе надо ловить любое мгновенье радости.

«Всё равно я никуда не полечу».

Затем Итачи проник во внутренние покои. Только тогда опустил мальчика на пол. Тот уже потирал глаза.

- Пап, а ты тоже будешь спать?

- Не знаю. Но я побуду с тобой, пока ты не уснёшь.

- Я хочу с тобой.

- Тогда останусь, - охотно согласился Итачи. Покосился в сторону шахты подъёмника. Стоит ли попросить настойку сладкого корня, которая совсем перестала помогать? Наверно, по привычке продолжает её употреблять. Надо завязывать.

- Ясскажи сказку, - поднимая руки вверх, попросил вполне сговорчивый Талитан. Итачи стащил с него верхнюю одежду и завернул в тёплые шкуры, а сам прилёг рядом поверх них. Мучение – испытывать боль и терпеть её из-за невозможности отлучиться.

- Ты не хочешь кушать? - в уме прикинул, во сколько кормили детей в последний раз. Ведь всадник забрал своего отпрска перед самым Рождением.

- Нет.

- Тогда слушай. Я расскажу тебе о подвигах храброго воина, который спас целый холд от злого чудовища.

Тишина в ответ. Малыш приготовился слушать. И Итачи позволил себе опустить веки, которые горели огнём. Стало лишь чуть-чуть легче:

- Это произошло давным-давно. Однажды на холд напал страшный огромный зверь с девятью хвостами…

Бурный день обернулся новым приступом. Ночью Итачи долго прислушивался к спокойному дыханию Талины. Когда понял, что она погрузилась в глубокий сон, осторожно откинул шкуры и сел на краешек ложа. Жжение съедало изнутри. Кровь стучала в висках. Даже смесь более сильных снадобий не помогла. Переломный период. Закончилась спокойная жизнь, болезнь начала быстро прогрессировать. Оставалось благодарить небеса за то, что Арджит’ не слышит его в такую минуту. Приговор был подписан несколько лет назад, сегодня он всего лишь начал приводиться в исполнение. Медленно, жестоко, неотвратимо.

Талитан тоже спал в своей кроватке. Зато завозился на подушке Чим, проснулся, перехватил импульс. Итачи мгновенно послал ему ментальный сигнал молчать. Файр не произнёс ни звука, только глаза вспыхнули тревогой. Он осторожно подполз к хозяину и ткнулся мордочкой в его полураскрытую ладонь. Итачи принялся поглаживать маленькую головку, захотелось услышать успокаивающее мурлыканье. Но файры при всех их способностях не могли имитировать урчание кошки.

А потом и Чим вылетел из головы. Волна нарастала, свет померк, только смутные силуэты сквозь разноцветные пятна перед глазами. Итачи неуверенно поднялся и двинулся к купальне. Только бы не разбудить никого. Шевельнулась во сне Триат’а – это Итачи почувствовал обострившимся разумом. Казалось бы, нелепая комбинация, но всё обстояло именно так. Движения сковывались, но усиленно работал мозг. Наверное, он единственный пока не поражён.

Господи, как же не хотелось умирать. Как отдалить финал на несколько лишних лет? Лучше бы он остался в прежнем мире, где до сих пор мирился бы с фактом и ждал его. Но только не сейчас. Главная ошибка прошлого – позволение манипулировать собой. Итачи знал, что его используют, но всё равно пошёл на крайности, сыграл на руку убийцам. А ведь всё могло разрешиться мирным путём. Теперь, проведя здесь достаточно времени, он это отчётливо понимал. Да, дипломатическая война длится долго и очень тяжела, но надо же в конечном итоге уметь решать проблемы без крови. Только если в самом крайнем случае. Неужели Фугаку не прислушался бы к словам старшего сына? Неужели швырнул бы армию на добропорядочных соседей, приведи Итачи достаточные доводы в пользу мирного сожительства? Нет. Это кровь Учиха, кровь шиноби. Она диктует правила. Она заставляет всё делать быстро. Любой способ подойдёт.

В воду Итачи не полез, застыл возле бассейна и присел на корточки, прикрыв рот правой рукой. Мутило. Казалось, если уберёт руку, неминуемо вырвет. А в едва трепещущей глади видел своё зловещее отражение, освещённое светом одной масляной лампы. И становилось хуже с каждой минутой. Поскорее бы рассвет. Говорят, все болячки обостряются к ночи. Если так, то лучше всегда оставаться в одном времени. И погибнуть от перегрузки. Мучительно, зато быстро.

Итачи пресёк самоубийственные мысли. В Промежутке ещё быстрее, но это не значит, что он когда-нибудь сам решит рассчитаться с жизнью. Теперь его жизнь принадлежит не только ему. Он не имеет права так поступать со своей семьёй. Пускай будет больно, пускай невыносимо. Он просто воспитает в себе терпение, поднимет планку. И будет изо всех сил стараться по-прежнему скрывать самочувствие от других.

Вкус ржавого металла во рту. Отвратительное ощущение. Одиночество обволакивало с ног до головы. Начинал колотить озноб. Надо бы вернуться и закутаться в шкуры, но где взять силы для такого смелого шага?

Потом инстинкты подсказали о чужом присутствии. Никто кроме Талины это быть не мог. Не стоило и оборачиваться. Пускай она сама обнаружит своё присутствие.

- Т’чи, ты же замёрзнешь, - прошептала она, прикрывая его сзади тёплой накидкой и сводя её концы у него на груди.

Вместо слов благодарности из горла вырвался кашель. Неестественный, болезненный, выплёскивающий громадную мокроту. Она врезалась в препятствие в виде ладони и потекла вниз, просачиваясь сквозь пальцы. В глазах темно. От недостатка света или из-за восприятия – он не знал.

- Это кровь! - воскликнула госпожа, закусывая губу. Мгновенно подскочила поближе, не зная, как поступить. Тоже разрывалась на части и не имела понятия, чем помочь. И можно ли вообще помочь в такой ситуации. Наконец предприняла единственную верную попытку, обняла избранника крепко-крепко.

Отстранив ладонь от лица, как в тумане Итачи наблюдал за стекающими вниз извилистыми алыми дорожками. Не боялся. Ждал подобного проявления и снова жалел о потерянном будущем. И никак не мог остановить хлынувший из горла поток.

- Успокойся, - нежно шепнул он, - уже всё нормально.

- Ничего не нормально, - не поверила Талина, - я боюсь, Т’чи. Я знаю, что не могу изменить происходящего, но не могу просто стоять и смотреть.

Тепло на шее. Слеза скатилась со щеки возлюбленной и упала на обнажённую кожу Итачи.

- Не надо, - попросил он совсем тихо, - я ненавижу себя за твои слёзы.

- Я не буду больше, - она не удержала всхлипа, - я обещаю оставаться сильной.

- Ты и так сильная.

Итачи зачерпнул пригоршню воды и промокнул губы. Зря, наверное. Розовые разбавленные струйки устремились к ключицам, перешагнули этот рубеж и впитались в накидку. Со второй попытки удалось немного смыть кровь. Перестала ли она течь? Может, уже всё?

- Ты обещал нам больше времени, - невпопад упрекнула Талина, не смея взглянуть в его пронизанные болью глаза.

- Оно у нас есть. Моё проклятье не даст мне быстро покинуть этот мир.

- Оно вынудит тебя мучиться и умирать сотни раз на дню, - новая догадка всадницы. Как всегда, прозорливо.

Он не смог подобрать достойного ответа. Только обнял в ответ. Не боялся перепачкать её волосы, одежду. Не боялся сам снова изгваздаться в крови. Душевная боль гораздо опаснее телесной. Только нет способа изгнать её. С этой секунды Итачи повторно уверился в стремлении жить. Желание и необходимость.

- Зачем же ты встала, - наконец вымолвил всадник, - я сам способен позаботиться о себе.

- Меня разбудил Чим.

- Чим? Ах прохвост. Я же просил его помалкивать.

- Наверно, он лучше знает, что тебе нужно, - попытка улыбнуться провалилась. Она всё ещё не могла унять потока слёз, - я спущусь в нижние пещеры, а ты возвращайся в постель.

- Я сам, - запротестовал он, - негоже гонять других ради моих потребностей.

- Ты не пойдёшь.