Сессия в условиях Талига (СИ)

Тварь. Двуличная и жестокая белоштанная тварь, по нелепой ошибке забравшаяся на трон, но не умеющая ничего, кроме шантажа, краж, убийств. Меня трясло от ярости, однако нельзя ничего сделать, он пока еще король. Нужно пережить этот разговор, а вечером я поговорю с ним по душам. И, если не поможет, сдам его и себя Лионелю Савиньяку. Тогда будь, что будет.

— Вы не сделаете этого! — Катарина схватилась за горло. - Нет!

— Сделаю. По праву Ракана. Во имя Великой Анаксии.

Ну раз так, то точно без Лионеля не обойтись.

— Но если вы заговорите, то нет. Вам мешает ваш намалеванный Создатель. Тогда вспомните, что написано в Эсператии про не предотвративших убийство. Вы пойдете в Закат, и у врат вас встретят умершие по вашей вине заложники.

Да-да. Мне он тоже самое говорил, но я его слушался и потому никто не пострадал. Сейчас все может быть намного хуже, если не остановить белоштанную тварь.

— Герцог Окделл, вас не затруднит позвать брата Пьетро? Нам не о чем говорить… Альдо Ракан, вы принесли Талигу зло, но я не хочу стать причиной еще и вашей смерти. И других смертей… Если вы соберете все, что нужно, если даже узнаете Слово, вы не удержите древних тварей… Они пожрут и вас, и Олларию. Их никто не остановит, у нас нет Эридани Самопожертвователя. Никто не приручит нохского ворона, никто не оседлает Моро, никто не подчинит Силу… Никто, — теперь уже вещала Катарина.

— Ошибаетесь, сударыня, — Величество оскалился. — Моро с осени возит вашего кузена.

— Только потому что Рокэ велел им остаться вместе и они подчинились, — развела руками Катарина. — Ему подчиняются все. Ему — не вам.

— Окделл! — совершенно забыв о моих словах про свое несуществующее отношение к дому Раканов, Альдо едва ли ногами не затопал. — Велите Мевену доставить мне эту клячу. Сюда. Немедленно!

Я что? Я человек подневольный, хоть и не обрадовался, что это ничтожество вздумало оседлать коня настоящего Ракана. Ладно, пока пусть творит, что ему угодно, а останавливать его чревато — еще делов наворотит. Катарина говорила что-то, печально вздыхая, просила Альдо одуматься, но он гнул свою линию, обещая женщине, что скоро она будет вынуждена все ему рассказать.

Что касается Альдо, тот задрал нос и не собирался слушать ничьих доводов. Ни Катарины, ни моих.

— Ваше Величество! Да выслушайте же меня! Вы не Ракан и не были им, как и ваш отец, и ваш дед, и Эркюль! — меня словно прорвало, но остановиться я уже не мог. Слишком долго терпел. Еще чудо, что не сболтнул имя Алвы.

— Еще одно слово, Окделл, — король развернулся ко мне и яростно сверкнул глазами, — и ты отсюда уйдешь. Под конвоем и в кандалах. С меня хватит твоих постоянных промахов и очень не советую повторять кому-либо сказанное.

— Повторю! — шикнул я ему вслед, остановившись. — Мэллит вы не тронете, а замка моего уже нет.

Альдо не ответил, но лишь с радостью взглянул на подведенного вороного коня. Вздохнув, я отступился — что с идиота взять? Пусть творит, что хочет, пока. Что же касается Моро, то он изначально вел себя беспокойно — фыркал, перебирал копытами и мотал головой. Никола Карваль спросил несколько раз, действительно ли Альдо Ракан такой осел, что заберется на это чудовище?

Конечно, гораздо мягче спросил, но суть одинакова. Величество залез на коня бывшего Первого маршала и, самодовольно улыбнувшись, поехал. Его радостного настроения, однако, Моро не разделял, а потому погнал на бешеной скоростью.

Альдо, вцепившись одной рукой в гриву, другой — в поводья, что-то громко выкрикивал. Да сейчас этот зверь его сбросит! Ыть. С одной стороны, не хочется видеть в Белоштанном конкуренцию для Алвы, с другой — все-таки живой человек! И, честно желая предотвратить непоправимое, я помчался навстречу Моро, желая схватить его под уздцы. Ага, щас… Бешеное и злобное ржание, оскаленная черная морда, пена на гладкой шерсти. Где-то мелькнуло что-то белое и летящее стремительно на камни, а я получил нехилый удар тяжелыми копытами в грудь. Упал на спину и это гораздо больнее, чем когда, отброшенный к стене Алвой, ударился затылком. А Моро, хрипя, носился по кругу и от него разбегались перепуганные конюхи.Он хочет поубивать нас всех… всех своих пленителей… Голоса, команды, крики. Что-то орал непонятно откуда взявшийся Робер Эпинэ, а я лежал и жмурился от боли. Но тут Моро сделал свой выбор на мне и занес копыта над моей головой. Чтобы добить… Съежившись, я приготовился к неизбежной кончине, но ничего произошло. Что-то черное тяжело рухнуло на камни и потекла кровь убитого зверя..

— Робер… — простонал я от боли, поднимаясь. Кружилась голова. — Наверное, надо лекаря…

— Герцог Окделл прав, — согласился в кои-то веки со мной Карваль. — Я уже за ним послал. Но монсеньор, во имя Создателя, зачем вы приехали?

— Разве непонятно? — резковато ответил Робер. — Чтобы убить коня.

Болело, кажется все. Но я каким-то чудом все еще стоял на ногах и смотрел на лежавшего Альдо. Тот был смертельно бледен и глаза широко открыты. Потом появился брат Анджело, склонился над лежавшим, а Катарина застыла на террасе, с ужасом глядя на нас.

— Лука седла попала в правое подребрье, — прошептал лекарь. — Разрыв печени, повреждение крупных сосудов и внутреннее кровоизлияние. Нам теперь остается лишь молить Создателя.

Не пришлось никого молить. Отойдя в сторону по настоянию Робера, я, как самый болезный здесь, после Альдо, сел на скамейку. Было трудно дышать, но это не от волнения, а от удара. О чем говорили эти люди, я не слышал, но только видел, как Робер склонился к почти умершему Альдо Ракану. Внезапно заболело плечо и заплясали перед глазами золотистые точки. А потом, видимо, с согласия самого умирающего, Робер Эпинэ приставил к его виску пистолет и нажал на курок.

====== Глава 87. Как нести ответственность ======

- Ууу… – тихонько подвывал я, с трудом сдерживая слезы. Болели грудная клетка и плечо, затруднялось дыхание и снова чудился запах мертвых лилий. Еще шумело в ушах и мерещилась всякая мерзкая мертветчина, окутанная зеленым дымом. – Ыыы…

- Отец мой, – заговорил Робер, – осмотрите герцога Окделла. Его потрепал Моро.

Какой, все-таки, прекрасный человек Робер. Заботится обо мне и обо всех нас… Ко мне подошел брат Анджело, и в этот самый момент у меня снова закружилась голова. Эпинэ неумело и неосторожно схватил меня за руку, отчего я снова взвыл. Боль казалась мне невыносимой, из глаз брызнули слезы.

- Ыыы!

- Кажется, это ключица, брат Анджело. Дикон, успокойся. От этого не умирают.

Но я не мог успокоиться, потому что было слишком больно и обидно. Вцепившись в Робера, я зачем-то попытался подняться со скамьи, бормотал что-то про Альдо и Рокэ, всхлипывал от весьма неприятных ощущений и кусал губы.

- Помогите снять камзол и рубаху.

- Ыыы…

- Лучше разрезать…

Блеснуло стальное лезвие и я почувствовал холод на теле. Все-таки весна, типа марта, не лето красное. Думать не хотелось, глаза все еще были на мокром месте, и, шмыгая носом, я вынужденно терпел осмотр.

- Вы правы, – сказал лекарь Роберу. – У герцога Окделла сломана ключица, возможно, со смещением.

- И больно дышать, – пожаловался я очень тихо.

- Постарайтесь не вдыхать глубоко, – увещевал лекарь, очевидно побаиваясь моих юношеских порывов. – Сейчас я наложу повязку. Вам следует благодарить Создателя…

- Нет, я лучше поблагодарю Робера…

- Не ропщи, Дикон, – на здоровое плечо легла легкая ручка Катарины. – Ты сейчас очень нужен, как и Робер, и генерал Карваль... Твоего короля больше нет, но есть королевство, есть долг, есть люди…

Да ладно! А я-то четвертый год торчу в этом хаосе и типа не заметил ни того, ни другого, ни третьего! Ну вообще ничуть!

- Катарина, тебе лучше лечь, – посмотрел на кузину Робер.

- Я не могу… Я виновата, что он упал. Я крикнула…

- Не ты. Моро виноват, он хотел убить и убил. Погиб еще конюх и солдат. Второй гимнет с пробитой головой. Тебе лучше уйти.

- Да… Я должна помолиться за них. Как их звали, Робер?