Пятый всадник (СИ)

Меня тогда довольно сильно заинтересовало взаимодействие, наблюдаемое между носителем и очищаемым веществом. Получалось, будто между ними действуют достаточно большие силы. Но мне-то было хорошо известно, что никаких сил там не может быть. Оказалось, что тут все дело в броуновском движении. Когда молекула вещества хаотически перемещается в растворе, она оказывается то ближе, то дальше от поверхности носителя. Но энергетическое состояние системы поверхность-молекула в окружении полярного растворителя выгоднее, когда она ближе. Поэтому в таком положении она задерживается дольше, чем в дальнем. А когда в процессе участвуют миллиарды и триллионы молекул, то в дело вступает статистика. И со стороны начинает казаться, что молекулы и вправду притягиваются к поверхности. Поэтому, когда я услышал теорию Профессора, тут же провел аналогии с этими гидрофобными взаимодействиями. В принципе, все то же самое. Чтобы приободрить своего собеседника и дать понять, что не считаю его теорию бредом, поведал ему об этом своем опыте. Профессор заметно обрадовался.

– Вот видишь, – произнес он довольно, – я даже и не знал про это твое гидрофобное взаимодействие. А тут, оказывается, прямая аналогия.

Я, не слишком кривя душой, признал, что эта его теория мне кажется интересной.

– Вот и изменять реальность из информационного измерения можно, изменяя вероятность возникновения тех или иных событий. Если какое-то событие не противоречит законам природы, то можно увеличить вероятность его возникновения. Ну, или, наоборот, уменьшить.

– А как? – не удержался я от вопроса, – какой механизм?

– Путем соответствующей обработки информации произвести изменения в информационной вселенной. Тогда, соответственно, изменится ее проекция на наше трехмерное пространство.

Объяснение совершенно не удовлетворило, и я попросил разъяснить более подробно.

– Олег, – насмешливо сказал Профессор, – ты странный человек. Неужели ты думаешь, что если бы я точно знал, как изменить реальность силой мысли, то стал бы заморачиваться на всякие тайные общества и тратить кучу сил и средств? Я могу только предположить, что теоретически изменить реальность силой мысли можно, если хорошо представить себе цель. Но вычислительной мощности мозга одного человека для этого недостаточно. В свое время получил известность очень эффективный способ решения сложных задач при помощи распределенных вычислений на тысячах персональных компьютерах через интернет. Если бы удалось так же объединить сразу кучу людей, чтобы они синхронно напряженно думали об одном и том же, то, наверное, можно было бы силой мысли изменить реальность. Правда, я не знаю способа, как с людьми проделать такой фокус. Теоретически они могут объединяться через свои сущности, находящиеся в информационной вселенной, только вот трехмерные тела их сильно отвлекают от этого. Но если предположить, что когда умирает трехмерная проекция человека, а его информационная сущность остается, то получается, что для умерших такое объединение не является большой проблемой. Соответственно, и влиять на наш мир им проще, чем живым.

Черт! Вот уж никак не ожидал такого от Профессора. Я не на шутку испугался, что после того, что сейчас от него услышал, не смогу больше относиться к нему с прежним уважением. Может, это такая тонкая провокация, чтобы ввязать меня в дискуссию и прощупать мировоззрение? Поначалу решил не возражать, ничего не спрашивать, а только в меру поддакивать, но так, чтобы это не казалось уж слишком подозрительным. Первое время удавалось сдерживаться, но потом не выдержал и спросил:

– Сергей Александрович, а зачем такие сложности?

Профессор замолчал, взглянув на меня с растерянностью.

– В смысле?

– В том смысле, что теория, конечно, очень красивая, но зачем вообще надо было ее придумывать? Что она может объяснить из того, что не могут общепринятые теории?

– Например, она может объяснить, почему не выполняются неравенства теоремы Белла.

– Какой теоремы?

– Теоремы Белла. В шестидесятых годах прошлого века ирландский физик Джон Белл показал возможность проверки эйнштейновского принципа локального реализма. И вывел соответствующую теорему.

Мне стало стыдно за свои математические познания, но, тем не менее, решил уточнить.

– А что это за принцип такой?

Что мне нравилось в манере Профессора вести разговор, так это то, что он никогда не старался продемонстрировать свое превосходство, если собеседник чего-то не знал. Вот и сейчас его рот тронула легкая, можно сказать, немного виноватая, улыбка, и он принялся объяснять.

– Его в свое время выдвинул Эйнштейн. Если в двух словах, то принцип гласит, что состояние системы может изменяться только под действием каких-либо сигналов, передаваемых со скоростью не более скорости света. Проверить его удалось только в начале восьмидесятых. Результаты эксперимента, который проделал французский физик Ален Аспе, так называемую научную общественность просто шокировали. Оказалось, что принцип, который считался фундаментальным, не выполняется. То есть, если у нас есть две запутанных между собой частицы, то, когда мы изменяем свойство одной, то мгновенно точно так же изменяется другая. Это явление сейчас называется квантовой телепортацией. Физики в своих лабораториях его уверенно воспроизводят. До сих пор ни одна теория не может объяснить это явление. Но если мы предположим, что запутанные частицы являются двумя проекциями одной частицы информационного измерения, то все сразу встает на свои места.

Профессор замолчал, глядя на меня торжествующе. Он явно не сомневался, что сумел полностью убедить меня в своей правоте. Тем не менее, было какое-то смутное подозрение, что он, пользуясь моей математической безграмотностью, пытается навешать лапши на уши. Черт, надо будет на досуге обязательно почитать про принцип локального реализма и про этого французского физика.

– А еще эта теория может объяснить чудеса, – после паузы тихо добавил мой собеседник.

– Чудеса? – опешил я, – какие чудеса?

– Сверхъестественные события, не поддающиеся рациональному объяснению. Практически каждый хотя бы раз в жизни сталкивался с подобными явлениями. Бывают вещие сны, бывают случаи, опровергающие теорию вероятностей.

– Не знаю, – пессимистично ответил я, – мне лично ни с чем подобным сталкиваться не приходилось.

– Ну, Олег, ты еще молодой. У тебя все впереди.

И вдруг я вспомнил. Ведь у меня действительно был самый настоящий вещий сон. Это случилось лет пятнадцать назад. Я находился на даче и ждал маму, которая должна была приехать на электричке с утра. Но утром она не приехала. Я решил, что задержалась и приедет на следующей. Дача находилась в сотне километров от столицы между Москвой и Тулой. Электрички через нашу станцию проходили довольно редко – раз в пару часов. Прождав до обеда, я начал волноваться, и в середине дня пошел на станцию, до которой было почти два километра. Там узнал, что все электрички на Тулу отменены до конца дня из-за крупной аварии, произошедшей ночью в районе Ясногорска. Услыхав это, я тут же вспомнил странный сон, из-за которого даже проснулся среди ночи. Мне приснилось, как сходят с рельсов и летят под откос, переворачиваясь, товарные вагоны и цистерны. И при этом голос «за кадром» четко произнес – «Ясногорск». Простым совпадением это объяснить никак нельзя, особенно, если учесть, что сон приснился в тот самый момент, когда произошла катастрофа.

– Да, кстати, – произнес вдруг Профессор, – помнишь, я тебе рассказывал про «теорию десяти миллиардов»?

Я тут же вспомнил. Он рассказал об этой теории во время нашего самого первого разговора о Конце Света. Честно говоря, за всеми последующими делами и проблемами подумать над этим вопросом было недосуг. Я даже забыл поискать об этой теории хоть какие-то сведения в Интернете. На вопрос Профессора кивнул утвердительно, втайне надеясь, что никаких расспросов не будет.

– Так вот, – продолжил Профессор, так ни о чем и не спросив, – если мы признаем, что умершие могут оказывать воздействие на трехмерный мир, то тогда «теория десяти миллиардов» не имеет противоречий.