Пятый всадник (СИ)

– Есть свои каналы. Но, я подозреваю, маленький кусочек на анализ они, все-таки, взяли. Бог с ними. Им это вряд ли пригодится. По крайней мере, у нас в стране.

Похоже, Профессор сделал им предложение, от которого они не смогли отказаться. Но, тем не менее, изнутри меня скребло беспокойство. В отличие от Профессора, я не был так уверен в его заключении.

Договорились, что в течение недели я буду обрабатывать данные. Теперь по-взрослому – с использованием программы, которую наши друзья из кузницы ядерного щита так не хотели нам давать. С учетом результатов этой обработки надо будет составить план проведения следующей серии экспериментов.

Целый день убил на то, чтобы установить эту злосчастную программу и разобраться, как вообще с ней работать. Никакого описания, конечно, не дали. Но разобрался. И сразу понял, какое же это, все-таки, наслаждение – иметь возможность делать все, что душе угодно с цифрами и графиками. По сравнению с этим моя обработка распечатанных снимков экрана была все равно, что лук со стрелами против пулемета. Растягивая кривую зависимости тока от времени, совмещенную с показаниями детектора нейтронов, я вдруг увидел довольно странную вещь. Всплеск нейтронного излучения начался задолго до того, как ток через образец достиг своего максимума. Еще более странным было то, что в момент максимума тока кривая интенсивности нейтронов резко устремлялась в ноль. Это входило в противоречие с данными экспериментов, описанных в статье. Потому что, если верить им, нейтронный максимум должен быть после максимума тока. Тут или присутствуют разные эффекты, или кто-то ошибается. Я еще несколько раз внимательно просмотрел результаты и пришел к выводу, что, скорее всего, ошибался автор статьи. А это будет означать, что обнаружен совершенно новый эффект, для которого наука пока не имеет объяснения. Странно, конечно, что на графике из статьи кривые тока и нейтронов ведут себя совершенно по-другому.

Может, у них оборудование было не такое точное, как у нас.

Но, в любом случае, все надо будет еще раз проверить – настоящий ученый просто обязан быть пессимистом. Особенно в тех случаях, когда результаты противоречат полученным ранее другими исследователями.

Направление для следующей серии экспериментов для меня было совершенно ясно – надо еще увеличить крутизну фронта нарастания тока настолько, насколько возможно. При этом общую продолжительность импульса желательно снизить. С фронтом все будет не так просто. Предположим, раза в два его длительность уменьшить можно за счет уменьшения сопротивления образца. Для этого можно использовать фольгу потолще, ну и уменьшить длину. Но два раза может быть мало. Вот если бы на порядок. Но тогда придется в поисках резервов перетрясать всю установку. При наносекундных длительностях и токах в сто тысяч ампер играют роль разные мелочи. Например, длина провода, или радиус его изгиба.

Наступил вечер. От дневной духоты уже разболелась голова, и я решил пойти на озеро. На берегу никого не было. Оно и понятно – на Базе осталось буквально несколько человек. Остальные разъехались кто куда. Странные люди. Зачем уезжать куда-то на море, если здесь еще жарче и вода под боком? Правда, там вряд ли горят торяфиники, и нет такого дыма. Такого, что на солнце можно смотреть, не боясь повредить зрение.

Я разделся и вошел в зеленоватую мутную воду. Из-за жары озеро зацвело. То здесь, то там виднелись плавающие кверху брюхом рыбины. Да, уж. На море такого точно нет. Так что, разъехавшихся тоже можно понять. Внимательно осмотрев пространство впереди, чтобы, не дай Бог, не всплыть под дохлой рыбой, нырнул и поплыл под водой, считая про себя секунды. На глубине вода была прохладнее и приятно пощипывала кожу. На шестидесятой секунде решил вынырнуть и свечкой направился к тусклому свету, идущему сверху. Вынырнув, тут же развернулся лицом к берегу, как всегда делал, чтобы оценить расстояние, пройденное под водой. И сквозь стекающие по глазам струи смутно разглядел, что какая-то, как показалось, женская фигура, нырнула с прибрежного мелководья в мою сторону, подняв фонтан брызг. Я стал смотреть в эту сторону, ожидая появление головы ныряльщика. Кто бы это мог быть? Собственно, выбор был не большим. Если это была женщина, то из женщин на Базе сейчас оставалась только Катерина – бывшая ассистентка Аспиранта.

Ныряльщик не появлялся довольно долго, что начало вызывать определенное беспокойство. Наконец, голова показалась над поверхностью метрах в десяти от меня. Мои предположения оправдались – это была Катерина. Смешно отфыркиваясь, она обеими ладонями загладила волосы назад и принялась протирать глаза и лицо.

– Хорошо ныряешь, – весело прокричала, закончив свои процедуры. Однако, резко она перешла со мной на «ты».

– Вопрос тренировки, – скромно ответил я. Комплемент с ее стороны был приятен.

– Поплаваем? – она направилась ко мне, делая медленные гребки руками.

– Давай поплаваем. Только смотри внимательно – здесь дохлой рыбы дофига плавает.

Я посмотрел на нее, в лучах заходящего солнца неосознанно залюбовавшись четкими, красиво рассекающими воду, движениями ее рук. И вдруг осознал, что на ней совершенно ничего не надето.

Странное чувство охватило меня.

Казалось бы, Катерину я всегда воспринимал только как сотрудника Базы и одну из своих подчиненных. Разумеется, от меня не ускользали недвусмысленные взгляды, которые она бросала на меня в моменты нашего общения по служебной необходимости. Наверное, будь она в моем вкусе, я бы смог относиться к ней, как к женщине.

А вот сейчас, вдруг почувствовав близость ее голого тела, мне захотелось провести по нему рукой. Она уже подплыла почти вплотную ко мне, так что пришлось даже удерживать себя, чтобы не протянуть руку и не потрогать ее. Кажется, она заметила изменения в выражении моего лица. Посмотрела прямо мне в глаза, а губы тронула легкая усмешка. Черт! Наверное, я покраснел, оттого, что мои желания оказались разгаданными. Хотя закат и без того бросал на все багровые отсветы. Главное, чтобы она ничего не заметила. Пытаясь скрыть смущение, развернулся спиной к ней и с криком «Догоняй!», что есть мочи помчался в сторону от берега, разбрасывая вокруг себя сверкающие алым брызги. Проплыв в таком темпе метров пятьдесят, остановился и развернулся к своей спутнице. Она приближалась ко мне, но, конечно, не с такой скоростью, какую я только что продемонстрировал. Когда она достигла меня, то, тяжело переводя дыхание, схватилась за мое плечо. Ее, и так довольно симпатичное личико, сейчас, мокрое и разгоряченное плаванием, показалось очень красивым. Что-то екнуло внутри. Будто неведомый маленький зверек зашевелился.

– Ой, не могу, – едва отдышавшись, выпалила она, – давно не плавала, устала с непривычки. А ты что – каждый день сюда ходишь?

– Когда есть такая возможность, – не сразу ответил я. Близость ее тела и пальцы, сжимающие плечо, сбивали мысли.

– В последнее время я на Базе не каждый день. Да и приезжаю, чаще всего, поздно вечером, когда уже не до купания.

– Я и смотрю – давно ко мне не заходил. Ну, что – будем вместе по вечерам плавать?

– Да я с удовольствием, если время будет.

Сейчас я на самом деле хотел бы ходить с ней каждый вечер на озеро, но решил ответить нейтрально, боясь показать свои истинные желания.

– Поплыли обратно, а то я уже устала.

Она с силой оттолкнулась от меня и не спеша погребла к берегу. Я пристроился ей в кильватер.

Немного не доплыв до берега, там, где глубина была ей по плечи, она вдруг остановилась. Я поравнялся с ней и встал рядом. Она стояла, распластав по воде руки и слегка покачиваясь вверх-вниз. Я хотел спросить о чем-то, но, взглянув в ее глаза, замолк на полуслове. Она смотрела вдаль и, казалось, ничего не видела и не слышала вокруг. Зачем-то я тоже расставил руки и пару минут так же стоял рядом. И вдруг что-то нашло на меня. Я повернулся и, парой шагов преодолев разделяющее нас расстояние, легонько обнял ее за плечи. Она подняла на меня глаза и слегка коснулась ладонями моих рук. Так мы стояли, не двигаясь, довольно долго.