Белые Мыши на Белом Снегу (СИ)

- Привет, Эрик. Как дела? А я вчера, представляешь, сплю, а в трубе вдруг снова завыло, и мне приснилось, что это - огромный черный кот!

Любимое ее слово было - "я", но меня это не смущало. Все в ней было красиво и в то же время страшно, потому что девчонка вдруг захватила надо мной безусловную, абсолютную власть и прекрасно это понимала.

О Хиле я перестал думать. Столько лет думал каждый день - и перестал, как будто внутри у меня кончился завод. Даже облегчение какое-то пришло, похожее на то, что бывает после окончания долгой и тяжелой работы.

Мы сидели за своими столами, соединенные прочным канатом, и каждое движение Яны заставляло меня дергаться вслед. Она была прирожденной машинисткой, и ей не составляло никакого труда строчить и болтать одновременно, а вот я никак не мог включиться в свою работу, требующую хоть какого-то соображения. Все мое существо было поглощено этой девушкой, все мысли направлены на нее, и я даже не понимал, что влюбился - я просто дышал ею. Кажется, я не замечал в тот день никого из окружающих людей и не помню, были ли вообще рядом какие-то люди.

Наконец, случилось то, что должно было случиться - я сдался. Документы остались лежать на столе почти нетронутыми, все равно толку от меня как от бухгалтера никакого не было.

- Ты не заболел? - поинтересовалась Яна, вынимая из машинки очередной лист и скармливая ей новый. - Что-то вид у тебя болезненный.

Сама она цвела и выглядела радостной и бодрой.

- Совсем нет, - я выдавил улыбку, хотя разговаривать с ней было все труднее. - Может, только слегка.

- Хочешь, дам таблетку? Мне мама достала хорошее лекарство, когда я болела осенью легочным гриппом. Антибиотик! - она торжественно подняла палец. - Дать?

- А я тоже болел легочным гриппом, - сказал я, - и тоже осенью.

- Родственные души! - хмыкнула Яна. - Пойдем, покурим?

- А ты куришь?

- Ну да, хотя очень мало.

Мы вышли на лестничную площадку и встали у перил. Кто-то позаботился утеплить окно, вечный сквозняк пропал, и Яна сняла наброшенную на плечи шубу:

- Вот так, перестраховалась, называется. Подержишь?

Я послушно принял в руки теплую гору легкого меха и полной грудью вдохнул ее запах. Девушка засмеялась:

- Хорошие духи, правда? Мне один человек подарил. Мы встречались с десятого класса, но теперь расстались. Он нудный.

- А сейчас ты с кем-нибудь встречаешься? - осторожно спросил я.

- Не-а, - она лукаво улыбнулась и достала из кармана пачку дорогих сигарет с фильтром. - Будешь курить?

- Нет, просто так постою, - я прислонился к стене. - А что значит - нудный?

- Ну, просто нудный, и все, - Яна прикурила от красивой зажигалки и выпустила дым тонкими струйками из носа. - Надоел, в общем. И еще он грубый был, все время руки распускал. Тебе не тяжело с шубой стоять? - она коснулась моего локтя, заставив меня вновь почти "поплыть". - Хочешь, я ее в контору отнесу?

- Не надо... Все нормально.

- Точно - не надо? - девчонка, казалось, забавлялась моим состоянием.

- Точно. Ты, Яна, зря куришь. Такая молодая. Легкие себе испортишь, будешь потом кашлять...

Она кивнула и затушила сигарету о перила лестницы:

- Да я все равно почти не затягиваюсь, больше для вида. Хочется быть взрослой, чтобы уважали. А я выгляжу взрослой или ребенком?

- Девочкой.

- Вот и плохо. Никакого авторитета, все "тыкают". А мне, может, неприятно.

- Ах, извини-те! - я невольно рассмеялся.

- До чего ты забавный, - заметила Яна и подошла на шаг ближе, словно собиралась ко мне прислониться. - Я таких еще не видела. Ты вообще орать, ругаться можешь?

- Могу, если приспичит.

- А врать?

- Тоже, хотя потом совесть мучает. Точнее, я не вру - я просто не всю правду рассказываю.

- Интересно как, - она подошла еще ближе и встала почти вплотную. - А как зовут твою жену?

- Эльза. Она меня немного старше, но очень хорошая, добрая. Мы с ней друзья детства, полжизни вместе.

- Ах, вот оно что... То-то я смотрю, ты какой-то... недоласканный, что ли. А вы - друзья. Вот в чем дело, - ее ладошка, маленькая и теплая, как кошачья лапка, легла на мое плечо. Я сразу вспотел, но Яна тут же убрала руку и отодвинулась, - С друзьями, Эрик, надо дружить, а не жениться на них. Так моя мама говорит.

Я перевел дыхание:

- Может, и верно твоя мама говорит.

- Могу тебя с ней познакомить.

- Обязательно! - слово вырвалось помимо моей воли, и ловить его было уже поздно.

Яна улыбнулась. А я стоял, совершенно не зная, что теперь делать. Знакомство с родителями - штука серьезная, оно подразумевает какие-то отношения с их чадом, а какие у меня могут быть отношения, если дома ждет Хиля?.. Но дело-то все в том, что мне и вправду хотелось увидеть неведомую "маму", поговорить с ней, посмотреть, насколько похожа на нее дочь. Фотографии семейные полистать, чаю попить, да что угодно, лишь бы побыть с этими людьми...

- Скоро обед, - заметила Яна. - Есть хочу страшно! Просто в животе урчит. Ты пойдешь в столовую?

У меня аппетита не было, но я кивнул и вдруг подумал, что могу сейчас поцеловать ее, она будет не против, и улыбка ее от этого станет еще ярче. Но поцеловать - это значило признать свое полнейшее поражение и оскорбить не только Хилю, а еще и оскорбить Закон, который я свято уважаю.

Моральный кодекс гласит, что супружеская измена в любой форме, даже без сексуальных отношений, является преступлением и влечет за собой наказание. Конечно, в тюрьму за это не попадешь, а вот с работы вылетишь запросто, и на учет в домкоме поставят непременно. Если узнают.

И мне стало по-настоящему страшно.

...В столовой, в очереди на раздачу, Яна весело чирикала, поминутно оборачиваясь ко мне за поддержкой и что-то спрашивая. Я отвечал совершенно автоматически, думая о том, что у Хили нет курсов, домой надо вовремя, и проводить девушку не получится.

- Что-то ты мрачный, - она внимательно посмотрела мне в глаза. - Обиделся на меня, что ли?

Очередь прижала нас друг к другу, и я медленно сходил с ума.

- Нет, не обиделся. Я сегодня не смогу тебя проводить.

- И не надо! - она махнула рукой. - Пойдут еще разговоры!

- Но я х о ч у тебя проводить.

- В другой раз, Эрик. Мне тоже надо думать о своей репутации. Сегодня начальница уже спросила, почему это ты на меня так смотришь. Пришлось врать что-то, а я этого не люблю.

- А как я на тебя смотрю? - удивился я.

- Капая слюной, - засмеялась Яна. - Как собачка на косточку.

Я не обиделся:

- Ну вот, мне и говорить ничего не пришлось, ты все поняла.

Подошла наша очередь, мы загрузили подносы и отправились искать свободный столик. Сесть пришлось в углу, под громадной, засиженной мухами картиной с каким-то пышным букетом.

- Если хочешь, - сказала Яна, уплетая молочный суп, - приходи в гости в субботу. Маму увидишь. Она у меня красавица, умница. А домработница наша сама пирожные делает! Я их обожаю. С собакой погуляем. Тебя же в "девятке" не знает никто.

- В субботу? - я задумался.

В принципе, по субботам Хиля уходила с утра на свои курсы и возвращалась только в двенадцать. Я мог что-то придумать, но как же не хотелось врать! А сказать правду значило расстаться навсегда, и этого я тоже не хотел.

- Тебе предлог нужен? - жуя, поинтересовалась Яна. - Могу устроить.

- Можно подумать, у тебя в этих делах опыт есть!

- У меня мозги есть - их вполне достаточно, - она ненадолго задумалась. - Скажешь жене, что записался на бокс. Мол, раз она заниматься ходит, то и ты решил ходить. Секция у нас рядом с домом, мы тебя на самом деле туда запишем. А с тренером я договорюсь, он под нами живет и все за мамой увивается, - Яна хихикнула. - За только пустое, не пойдет она за него, не ровня.

- Милая, но это же - нарушение закона, подлог... - пробормотал я, уже на все согласный.

- Как хочешь, - она развела руками с зажатыми в них ложкой и куском хлеба.