Звездная бирема "Аквила". Рубеж (СИ)

- Привет тебе, Гай Ацилий, - голос Клодия едва уловимо дрогнул. Крошечная запинка между словами, отразившая его потрясения сильнее, чем любое восклицание.

- И тебе, Публий Клодий.

Курион сделал широкий жест, приглашая гостя занять любое приглянувшееся кресло, но сам остался стоять, скрестив руки на груди -- жилистые и неожиданно сильные. Клодий качнул головой в знак отказа. Так они и стояли, разделенные столешницей, словно нейтральной полосой.

Он изменился. Тот нервный юноша, в параноидальном угаре подозревавший всех и каждого, гладкий, словно амикус, тот Клодий Пульхр, которого Гай Ацилий звал когда-то другом - исчез, растворился. И второй - скотина-Клодий, Клодий-предательская сволочь, похабно ухмылявшийся, когда Куриону зачитывали приговор, Клодий, ненависть к которому помогла Ацилию выжить в первые, самые страшные часы - его тоже не стало. Бывший патриций, беглый лигарий, мятежник и самозванный "консул" смотрел на своего... собеседника? Противника?.. оппонента и силился понять - кто же перед ним? Неужто настоящий Публий, плебей из патрицианской фамилии, народный трибун, вскормленный оптиматами, интриган и предатель - вот он?

Клодию никто не сверлил череп и, конечно, не загонял в пыточное ложе коннект-капсулы. Клодий не выблевывал собственные мозги на пол после унизительного, как насилие, прохода через кротовину. Клодий не был навечно спаян с плебейкой-манипуларией, его не одолевали чужие мысли и желания, резкие и острые в кромешной темноте чуждого сознания. Дружище Публий сладко спал и вкусно ел, носил белейшую тогу, сотканную руками сестер, находил время следить за прической и ногтями. Так почему же сейчас Ацилий смотрел и видел не лощеного cacator'а, по уши замаранного в крови и предательстве, а одну сплошную рану? Отчаяние, неприкрытое и бесстыдное, словно распоротый живот. Надежда, нелепая, словно обнаженный мозг, в оболочке которого пульсирует электронный паразит-имплант.

Это был все тот же Клодий, один и тот же Клодий. Он всегда был таким. Истина в глазах того, кто смотрит. Курион взглянул на него - и наконец-то прозрел.

- Ты здесь, - молвил он, не утруждая себя вступлением. - Полагаю, это значит, что шансы мои не так малы.

Патриций с изнасилованным мозгом и плебей с выпотрошенной душой - достойные союзники, не так ли?

- А ты, полагаю, следуешь по стопам великих: через Рубикон намерен отправиться прямо на Лаций, чтобы... - Клодий ухмыльнулся, приглашая Ацилия продолжить. Но тот молчал, и зрачки трибуна изумленно расширились: - О! Я угадал. Ты летишь на Лаций.

- Вот именно, - отрезал Ацилий. - Я не стану прятаться, когда есть возможность нанести удар.

- Я все-таки присяду, - Клодий покачал головой и, придирчиво осмотрев кресло на предмет возможной грязи, аккуратно в нем умостился. - Что ж, смело. Но одной смелости маловато. Нужно кое-что получше и поубедительней твоих речей, которыми "Аквила" забивала эфир, пока вы удирали с Цикуты. Какой-нибудь несокрушимый аргумент, способный завоевать души плебеев.

- У меня, - Курион оперся о столешницу, почти нависая над трибуном, и прищурился, - есть воскресший наварх триремы "Севера". И призрак самой "Северы", если придется. Как тебе это?

- О! - Клодий откинулся на спинку кресла, уходя из-под психологического давления. - Неплохо для начала. Но чтобы это сработало, тебе нужно подготовить почву. История с "Северой" случилась десять лет назад, чтобы о ней вспомнили и заговорили, нужно время. И доступ к информ-системам Республики. То, чего у тебя нет - ни первого, ни второго.

- Или, - Ацилий подхватил, продолжил и развил мысль, словно только этого и ждал, - мне нужен союзник. Народный трибун подойдет.

- Предлагаешь мне стать орудием для достижения твоих целей, мятежный Курион?

- Просто возвращаю долг, - пожал плечами патриций и добавил: - Ведь из меня ты такое орудие выковал. Так что будем теперь на равных. Мятежный Клодий Пульхр.

Клодий поднял глаза и улыбнулся искренней и чистой улыбкой, такой же неуместной на его смазливой физиономии, как весталка в секторе рекреации. Или патриций в коннект-капсуле.

- И как давно ты понял, мой Гай?

- К сожалению, не так давно, как следовало бы. Верно, я действительно был туповат, пока мне череп не просверлили.

- Не печалься, ты же живорожденный. Тебе простительны ошибки, - вздохнул Клодий. - И заблуждения. Но зато теперь ты точно знаешь, что из себя представляют плебеи, чего они хотят и как обратить их желания в их же пользу. Ну, и наши с тобой желания тоже. Значит, летим на Лаций. Народный трибун на мостике призрака триремы "Севера"... м-м-м, что за зрелище будет! Может, нам повезет, и Гая Клавдия просто хватит удар?

- Ты со мной, - Ацилий не спрашивал, он просто уточнял. Чтобы удостовериться.

- О да, - трибун кивнул. - А ты - со мной. Наконец-то.

Курион на миг заколебался, но протягивать руку для пожатия все-таки не стал. Клодий понимающе фыркнул. А потом резко посерьезнел, даже как-то посерел:

- Гай, понимаю, это глупо, но... Можешь не верить, но я и в самом деле не думал, что дойдет до казни. Тетя Корнелия и девочки... Старый fellator клялся ларами, что их это не коснется. Я действительно не знал, пока не стало поздно, и никакое вето уже не могло им помочь.

- Знаю, - после недолгого молчания сказал Ацилий и все-таки протянул ему руку. - И - благодарю. За твое вето. Идем, ошарашим моих плебеев.

Глава 16

В Зимнем Мире бушевала метель. Эта свирепая снежная буря была лишь бледным отражением смятения в душе у Фортунаты. Она снова ничего не понимала в этой жизни. Уже в который раз.

Она-то думала, что Ацилий шутил насчет союзничества с сукой-Клодием, по-своему, по-патрициански, по-живорожденному. А он и в самом деле замирился с народным трибуном, словно тот не предатель никакой. Вроде как у них в Сенате недоразумение вышло, которое теперь, к общему удовольствию, разрешилось полюбовно.

Кассия в воображении своем рисовала суку-Клодия - мерзким, лысым, полубезумным уродом, эдаким человекоподобным инсектоидом, если которого пристрелить, то лишь зеленая слизь брызнет в разные стороны. А на деле он оказался красивее всех амикусов, каких бывшей манипуларии видеть довелось. Ладный такой, белокурый, голубоглазый, словно живьем сошедший с рекламной проекции. Был бы и в самом деле тружеником сектора рекреации, пользовался бы бешеным успехом. Фортунате же больше всего хотелось вбить нахальную ухмылочку суки-Клодия ему же в глотку вместе с зубами и губами.

Но Гай Ацилий сказал: "Этого делать нельзя. Теперь он наш союзник и соратник". И очень предусмотрительно взял с дестинаты слово не калечить Публия Клодия любым способом.

- И за это живую лисицу пообещал завести на Тиррене. Представляешь, Руфус? Ты не обижайся только, хорошо?

Виртуальный лис и не думал таить злость на хозяйку его мира. Напротив, он положил голову ей на колени и глаза хитрющие прикрыл. Мол, вот еще, была охота ревновать!

Так они и сидели в шалаше из еловых веток -- Кассия и Руфус, смотрели на снежную круговерть, слушали, как гудит ветер где-то там, наверху, в серой мгле.

- Я побоялась, что в реале отмочу чего-нить непотребное. Плюну в суку-Клодия и по его смазливой морде разотру. Вот к тебе сбежала, пока злость не уймется.

Руфус выразительно шевельнул пушистыми ушами.

- Как думаешь, я когда-нибудь пойму, что у моего Гая в голове делается, когда он такие штуки откалывает? Это потому, что он живорожденный, или потому, что сенатор? - размышляла девушка, неторопливо поглаживая роскошную рыжую шубу своего любимца. - А с другой стороны, Северин же меня не убил из мести, верно? Хоть он и Фурий. Правда, я не думаю, что когда-нибудь смогу простить суку-Клодия.