Корабль уродов

― Вперед!

Номера поменялись и пошли. След группы Димона был еще виден, и к полудню мы без всяких проблем одолели две три расстояния до отмеченных на карте крестиков. Здесь, на берегу Южного озера, я объявил привал и даже разрешил Дерсу развести небольшой костер и вскипятить воду для растворимого кофе из натовского пайка. Студенческая привычка ― оседать у озера.

Употребив кофе, новоиспеченные искатели повеселели. Зазвучали подколки, матерок, анекдоты.

Я всё еще продолжал озираться. Надеялся, что отляжет, но не отлегло.

Вытащил карту. Еще раз изучил. Потом поманил Кривого:

― Отойдем?

Отошли за ельник ― он казался вполне безопасным, поскольку выходил к воде.

― Что думаешь? ― спросил я. ― Чего-то такое висит в воздухе, но не понимаю что. Ты-то как Кратер ощущаешь?

― Не знаю, ― Кривой пожал плечами, хмурясь. ― Я номер второй.

― Авторитет тут качать не надо, да? ― одернул я Кривого. ― Тебе выводить группу, если что.

― Я б не пошел, ― признался Кривой. ― Это ж Скучная Деревня. Гроб на гробе. Если б Хоза не приказал, не пошел бы. Даже с тобой.

― Со мной? ― меня это заявление насторожило. ― Я чем-то отличаюсь?

― Начистоту, академик! Ты в первых завидных. Говорят, слово знаешь. Жалеют, что в торгаши подался…

Блин! Три раза блин! Так и чуял, что народ когда-нибудь просечет фишку. Почему и ушел из искателей. Много походов без потерь ― много вопросов по выходу.

― Ну ладно, ― сказал я, постаравшись выглядеть невозмутимым. ― Замнем для ясности. Идем мы по следу Димона, но я опасаюсь, что могут быть новые гробы. Ты-то чего-нибудь чуешь?

Кривой почесал затылок, как тот балбес, а потом вдруг выдал:

― Тропа странная.

Я насторожился:

― Что ты хочешь этим сказать?

― Прямая. Не ходят так искатели. Кружат. Гайками провешивают. Курят подолгу. Бычков нет на тропе. Странно.

― Что думаешь? Варианты есть?

Вспомнив о вредной привычке, которую я не разделяю, Кривой достал пачку «Беломора», вытащил папиросу, размял, прикусил и засмолил. Я терпеливо ждал, пока он завершит ритуал.

― Тропа из Кратера идет, ― сообщил Кривой, задумчиво глядя в землю. ― Шли по прямой. Гробы не искали. Натопали. Убегали, что ли?..

Убегали? Черт возьми, подумал я, а ведь, похоже, прав Кривой. Шерлок Холмс и доктор Ватсон, мать его в душу! Тропа, которую группа Димона оставила, и в самом деле странная. Необычная тропа. Не обманула меня интуиция. Не ходят так искатели. Но и не убегали. Не похоже это на беготню. А на что похоже?.. На что?.. На указку ― вот на что! Словно им кто-то направление давал в обход аномалий. А они шли ― и шли быстро, словно боялись, что потеряют направление, что чудо кончится и тогда швах. А Димон еще успевал пометки на карту наносить ― опытный был искатель, с мыслями о будущем.

― Загадка, ― подытожил я вслух. ― Не люблю загадки.

― Кто их любит? ― философски отозвался Кривой.

― Ладно, ― сказал я. ― Ничего мы сейчас всё равно не придумаем. Но тактику надо сменить. Тропа тропой, однако излишняя предосторожность не помешает.

Мы вернулись к группе. Дерсу уже всё прибрал. Афганец травил что-то веселое, разводя и сводя руки. Народу нравилось. Вован с Брынзой похохатывали.

― Кончай перекур, ― сказал я. ― Рюкзаки надеть, по номерам строиться. Дистанция между номерами ― пять шагов.

Группа беспрекословна подчинилась. Я дал указку. Пошли. Хоть одно радует: авторитет признали и зауважали.

На этот раз темп я задал поскромнее. Продвигались прогулочным шагом. Я старался придерживаться тропы Димона, но всё чаще останавливал группу, чтобы выйти вперед и побросать гайки. Бросал и понизу, и вверх, но без толку ― словно и впрямь аномалий здесь никаких не было и нет. Слишком легко и просто мы выходили на легендарную Скучную Деревню. Подозрительно легко выходили…

Держались берега озера. Миновали кедровый урман, потом снова пришлось проламываться сквозь папоротники, которые вымахали чуть ли не в человеческий рост. А потом Брынза вдруг остановился. Широко шагавший Вован едва не налетел на него, и оба замерли, таращась куда-то вперед.

― Стоп! ― крикнул я и добавил для убедительности: ― Стоять всем!

Бросился вперед и тоже замер.

Зрелище, конечно, было потрясающее. Впереди, за папоротниками, в одном месте берег озера сильно осыпался, обнажив красную спрессованную импактом глину, и из этой глины торчало выступом, похожим на нос атомной субмарины, черное гладкое… тело. Антрацита таких размеров я никогда раньше не видел. И сразу понял, что вытекает из увиденного. Гильзин был прав! Ось действительно существует! И вот, оказывается, где она прописалась ― рядом со Скучной Деревней!

Но нужно было удостовериться. Нужно было узнать наверняка.

Я потащил из кармана антрацитовый компас. Трясущимися пальцами откинул стальную крышку. Опустил глаза. Микроскопическая капля черного тела, заключенная в этом примитивном приборе, вытянулась в стрелку, указывая туда, где торчал черный выступ. Сомнений не оставалось. Перед нами ― Ось Гильзина!

Я потратил на эти простые действия секунд пятнадцать-двадцать. И этих секунд хватило, чтобы всё пошло кувырком.

Номера, вместо того чтобы дожидаться терпеливо команды, сбились в кучу, а потом сорвались к берегу, радостно гогоча, матерясь и вопя на ходу: «Это ж антрацит, мужики, это антрацит!» Даже Косой, несмотря на свой опыт, не удержался ― пошлепал за остальными. Я в этот момент глянул влево, глянул вправо, увидел кучи грязного тряпья под деревьями и понял, что мы влипли по-настоящему. Я хотел крикнуть: «Стойте, идиоты!», но язык прилип к гортани. Всё равно ведь не успеваю, а так хоть какой-то шанс…

Первым захлебнулся диким воплем и утих навсегда Вован. Я стоял лицом к берегу, и всё отчетливо видел. Бандит влетел прямиком в юлу. Его подхватило и плавно так, словно в замедленной съемке, завертело на месте. Обороты ускорялись, за две-три секунды юла разогналась, а потом ее слои сдвинулись друг относительно друга, и кровавые ошметки разлетелись широким веером. Юла тут же двинулась в сторону Афганца. Он оглянулся на крик Вована, ничего не понимая и ничего даже не успевая толком разглядеть, и юла сожрала его столь же быстро и беспощадно.

Дерсу среагировал-таки и прожил чуть дольше остальных. Он резко изменил направление и побежал, высоко задирая пятки, к ближайшим лиственницам, но не добежал, а вляпался в мыльницу ― упал на бок, пополз, хрипя и сплевывая кровавые сгустки. В это время юла рвала Брынзу, а Косой наконец-таки замер в надежде, что его минует, но тут сверху ударила мухобойка, и от искателя осталось только округлое тлеющее пятно на таежной подстилке.

Я стоял, не дыша и ожидая своей участи. Расправа заняла времени не больше, чем мне понадобилось на то, чтобы достать антрацитовый компас и посмотреть на черную стрелку. Он, кстати, так и оставался в моей выставленной руке, и сейчас мне казалось, что прибор обжигает пальцы.

Дерсу продолжал ползти, кашляя и задыхаясь. Глазные яблоки у него лопнули ― он ничего не видел и ничего, скорее всего, не соображал от боли, ― но полз и полз, сминая папоротник и оставляя на широких листьях след из пузырящейся крови. Он дополз до лиственницы и замер, уткнувшись головой в ствол.

Я ждал. Молча стоял и ждал. И как ни странно, почти не боялся. А чего бояться, когда смерть ― вот она, рядом? В конце концов, все когда-нибудь умрем, а во мне нет чего-то такого особенно ценного. Ну всплакнет Наташка разок. И найдет себе другого кооператора.

Казалось, что юла подошла совсем близко. Остановилась в миллиметре от вытянутой руки с компасом. Проклятый гипермобиле! Но это, конечно, была иллюзия ― юлу нельзя ни почувствовать, ни увидеть, ни услышать. Одна из самых смертоносных аномалий. За проход через нее приходится платить жизнями. Вот и я заплачу…

Минута истекала за минутой, но юла не торопилась превращать меня в кровавый фарш. И мухобойка, то бишь нестационарная супербарическая аномалия, куда-то запропастилась.