Корабль уродов

Афганец остановил машину у центрального входа, над которым висел деревянный щит, украшенный грубой самодельной надписью большими красными буквами: «ИСКРА». Бандиты вылезли, а Афганец подошел ко мне и, наклонившись к окну, шепнул:

― Мы пойдем побеседуем, а ты здесь жди. Когда надо, позову.

О чем и как беседовали Хоза и Афганец битых полчаса, сказать не могу. И боюсь даже предположить. Но ровно через полчаса один из бандитов Афганца появился во дворе и позвал меня по имени. Я успел понервничать, а потому с тяжелым сердцем вылез их машины и вошел в здание.

Хоза совмещал «офис» со складом. Очевидно, для экономии. Длинные коридоры санэпидстанции были заставлены коробками с товаром, по углам громоздились кипы пуховиков. Всё это богатство охраняли совершенно угрюмые личности, с такими лучше не встречаться на узкой дорожке, ― но дисциплину они блюли и с лишними вопросами не приставали.

Наконец добрались до кабинета Хозы. Кабинет мало чем отличался от коридоров: те же коробки и кипы. Посреди завалов обнаружилось небольшое свободное пространство, в котором подручные Хозы разместили школьный письменный стол и пару колченогих стульев. Один стул занимал сам криминальный авторитет, на втором, закинув ногу на ногу, сидел Афганец. Всем остальным (а собралось человек десять) приходилось стоять.

Афганец улыбался во весь рот, и я счел это хорошим признаком. Хоза смотрел на меня зло, но это не имело значения ― демонстративная злоба была частью его имиджа. А вообще главный криминальный авторитет города выглядел посредственно ― маленький, плешивый, в тесном черном замызганном пиджаке.

― Так, академик, чего ты там плел насчет антрацита? ― спросил Хоза, даже не удосужившись поздороваться.

Однако я сначала поздоровался, а потом ответил:

― Это не антрацит. Этот товар только похож на антрацит.

― Чего-то я не пойму, академик. Похож на антрацит? Это как?

― Параметры другие. Я сам проверял. Зуб даю, это новый товар.

Может быть, насчет «зуба» я загнул лишку ― не люблю эту публику и их блатную лексику, вечно что-нибудь не то брякнешь. Впрочем, на мои слова никто не обратил внимания. Похоже, всё было обговорено еще до моего прихода.

― Слюшай, академик, ― сказал Хоза, и по прорезавшемуся акценту я понял, что он тоже нервничает, ― если это новый товар, то другие деньги?

― Совершенно верно, ― ответил я. ― Другие деньги. Я даже не могу сказать, сколько он будет стоить. Первая партия точно уйдет по максимуму. Можно хоть аукцион объявлять. Тут вопрос такой: сколько мы готовы выставить на продажу? Всю партию? Или ее часть, чтобы удержать цену?..

Похоже, мои шалости на чужой территории показались Хозе не столь существенными с учетом сообщения о «новом товаре» ― он даже не одернул меня по поводу «мы». Казалось, можно вздохнуть с облегчением. И тут Хоза меня ошарашил.

― Мы тут с Николаем потолковали, ― авторитет кивнул на улыбающегося Афганца. ― Нам нужна жила. И ты ее нам найдешь.

Новость убила. Даже отступил на полшага, но за спиной стоял один из бандитов.

― Все вопросы к Бориске, ― быстро сказал я. ― Он принес товар. Он его добыл. Его и спрашивайте, где и откуда.

― Николай, растолкуй фраеру что почем, ― распорядился Хоза, откидываясь на стуле и продолжая буравить меня злым взглядом.

Афганец, всё так же мило улыбаясь, повернулся ко мне и за пару минут обрисовал ситуацию. Из его рассказа следовало, что попал я по-крупному, как еще никогда не попадал. Лучше бы я признал, что сверхчистого черного тела не бывает, а образец, который принес мне Бориска Дрын, ― типичный антрацит. Нельзя сидеть на двух стульях ― задница треснет.

Выяснилось следующее. Дрын ничего не добыл. Сидел без денег, в долг ему уже никто не давал, и собирался он в Кратер за ватой. Но тут прослышал, что на Заимку вернулись искатели ― группа Димона.

Дмитрия Артюхина, более известного под погонялом Димон, я знал очень хорошо. Он был родом из Ванавары и старше меня на три года. При этом мы с ним когда-то учились на одном потоке в Красноярском университете и находились в дружеских отношениях. Вполне, кстати, объяснимое явление. Какое у них тут среднее образование ― в Ванаваре? Название одно. Димон пытался поступить в универ, но не набрал проходного балла. Загремел в армию, отслужил в ВДВ, принимал участие в какой-то войсковой операции, за что получил орден. Вернулся и снова попер в ученые. Со второго раза у него получилось ― приемная комиссия учла героические заслуги абитуриента и зачислила его вне конкурса. Однако физика аномальных структур ― это вам не арифметика и даже не марксизм с ленинизмом, эта штука посложнее будет. Не сумел Димон одолеть великую нашу премудрость ― вылетел с третьего курса за неуспеваемость. Но не отчаялся. Вернулся в Ванавару, устроился в топографическую службу Института, стал искателем ― настоящим профессионалом, не чета всяким Борискам. Ходил в Кратер бессчетно. Добирался, говорят, до самого эпицентра, где только Флоренский побывал. А потом Димон вдруг уволился и стал на себя стараться. Его, конечно, участковый предупредил, но толку? Времена уже были не те: хочешь работай, хочешь живи сам по себе. Димон выбрал второе. Ходил в Кратер всегда в компании, и всегда ― номером первым. Другие искатели его уважали и жизнь свою легко доверяли. Не все из них, правда, вернулись назад. Карты у Артюхина были хорошие, им лично составленные, лучшие карты, и чутье искательское имелось, однако кое-каких знаний не хватало, а расплачивались за это кореша. И вот четыре месяца назад ушел Димон за Вал с двумя старыми партнерами и ― пропал. Думали уже, что закатилась счастливая звезда нашего топографа, ― угодил в клеть или в юлу и накрылся медным тазом вместе с командой. А вот поди ж ты, вернулся! И второго с третьим номера привел. Где ж они пропадали столько времени?

Так или иначе, но мужики вернулись с товаром, продали пару фрагментов антрацита скупщику Хозы, и там же, на Заимке, взяли водки у какой-то клуши. Идиоты, что еще сказать? Нет сейчас приличной водки в Ванаваре ― даже по талонам нет. И им тоже не водку продали, а разбавленный технический спирт. В который, похоже, был подмешан спирт метиловый. Эта чудовищная смесь скосила всех троих разом, и Дрын, который очень рассчитывал упасть им на хвост, застал только бездыханные тела. Но сообразил, что к чему, и товар пригреб. Заодно и карту у Димона вытащил ― с дальним прицелом, очевидно.

― Что за карта? ― спросил я.

Известие о смерти Димона и еще двух искателей меня почти не задела ― и не такое в Ванаваре случалось и каждый день случается. Пусть земля будет пухом и прочее…

― А вот взгляни, академик, ― предложил Хоза и расстелил на столе карту.

Я подошел. Одного взгляда мне хватило, чтобы оценить приобретение Хозы. Это была превосходная подробнейшая карта местности, охватывающая юго-восточную часть Кратера. Такие делала для Генштаба наша топографическая служба. На карте имелись пометки рукой Димона ― я сразу опознал его почерк. Остальное тоже не вызывало вопросов. Покойный точно обозначил маршрут своей группы: от Вала до места и от места до Вала.

― Это невозможно, ― сказал я.

― Что? ― спросил Хоза.

― Что там? ― спросил Афганец.

― Димон не мог здесь пройти, ― объяснил я. ― Это Южное озеро. И здесь Скучная Деревня. Гиблое место. Может, самое гиблое в Кратере. Туда даже вояки не суются.

― Но он прошел? ― вкрадчиво осведомился Афганец, который встал и придвинулся сбоку. ― И ты пройдешь.

― Нет, ― сказал я. ― Давно не стараюсь. Я там угроблюсь. Зачем вам это?

― Ты подумай, ― сказал Афганец, и вкрадчивости в его голосе прибавилось. ― Они же только что там прошли. Вчера вернулись. Значит, следы остались. Трава примятая, кострища, мусор. По натоптанному пройти легче.

― Я тебе следопыта дам, ― пообещал со своей стороны Хоза. ― Настоящего таежника.

― Вот-вот, ― подхватил Афганец. ― Да и ты, академик, искатель опытный. Я же знаю. Пять походов в Кратер. И ни одного трупа. Может, ты секрет какой знаешь?