Слушайте звезды! (сборник)

— Нравится. Но мне непонятно — зачем ты дал эту телеграмму? Я беру отпуск за свой счет, срываюсь с места, трачу деньги на билеты, добираюсь на перекладных до этой долины — и все ради того, чтобы полюбоваться видами окружающей натуры, покушать баранины, да еще осмотреть свалку, где покоятся кости и черепа несчастных овечек… В этом что — таится некий сокровенный смысл? Зачем ты меня водил на кладбище этих убиенных созданий? Отвечай!

Зубов не спеша извлек сигарету, медленно закурил.

— Я ожидаю неких событий, — сказал наконец он, — и подумал, что тебе, как журналисту, это тоже будет небезынтересно.

— Событий? — насторожился Виктор.

— Разумеется, это только гипотезы, предположения… Скажи, ты, когда сюда добирался, с местными беседовал? Ну там, слухи всякие… Тебе что-нибудь интересное рассказывали?

— Это ты насчет летающих тарелок? Да весь Мегабад об этом только и гудит, и в Юранг-Тубе тоже все на них помешались. Говорят, они тут чуть ли не каждый день шастают и чуть ли не строем летают. А ты что — тоже их видел?

— Видел, — мрачно подтвердил Зубов, но в подробности вдаваться не стал, а задал еще вопрос:

— Ты ведь знаешь, зачем я ездил в Монголию полгода назад?

— На раскопки, конечно?

— Да. Очередная смешанная монгольско-советская экспедиция на знаменитое кладбище динозавров в пустыне Гоби. Работали мы там напряженно, а во время отдыха, естественно, спорили до хрипоты. Сам знаешь, загадка очень быстрого исчезновения динозавров до сих пор не решена. У каждого своя излюбленная гипотеза, свое объяснение. А я вот все ходил среди раскопов, глядел и никак не мог понять, что это мне напоминает… А потом повстречал олгой-хорхоя.

— Кого?

— Олгой-хорхоя, Слышал про такого зверя?

— Слышать-то слышал, и Ефремова «Дорогу ветров» читал. Только не кажется тебе, что для одного бедного журналиста это многовато — летающие тарелки, динозавры, олгой-хорхой?..

— Еще и не то будет, — хладнокровно заверил Зубов. — Рассказывать дальше?

— Я весь внимание.

— В тот день жара стояла страшная. Днем работать не было никакой возможности, наши все попрятались кто куда — где только тень была. А я себе места не находил. Хотел было заснуть в тени грузовика, да только ворочался. Под конец встал, взял на всякий случай ружье — вдруг сайгак подвернется, а то консервы осточертели — и пошел куда глаза глядят. Отошел я от лагеря километров на восемь и увидел его.

— Кого?

— Ну, олгоя, хорхой который… Этакая лиловая колбаса, метра полтора в длину, сантиметров 10–15 в диаметре. Ползет себе по бархану, извивается. Ты знаешь, жутко мне стало. И не потому, что опасно, что он на расстоянии убивать может — я к нему и не собирался приближаться — а просто вид у него такой чуждый. Не похож он ни на одного земного зверя. Не наша это тварь. Ну, думаю, легенд о тебе много ходит, но поймать тебя никому еще не удавалось. Но сейчас от науки не уйдешь… Прицелился из своей двухстволки и выстрелил.

— И что?

— Он исчез.

— Как исчез?

— А вот так. Вспыхнуло что-то на бархане и все. Ничего нет, чисто, пусто. Один только песок. Да что ж это, думаю, такое — галлюцинация? На солнце перегрелся? Стою, размышляю, в собственном здравом уме уже сомневаюсь. И вдруг замечаю метрах в десяти от себя в воздухе какое-то сияние. Сияние усиливается, превращается в слабо светящийся шар, сантиметров 20–30 в диаметре, и висит он в воздухе примерно на высоте моего роста, а из него выползает этот фиолетовый червяк. Вылез целиком, и сияние сразу же исчезло. Олгой-хорхой повисел еще немного в воздухе, потом плюх на песок и ко мне, извиваясь, ползет. Тут уж я со страха по нему из второго ствола вдарил. И та же картина — вспышка и нет его — пустой песок и все. Стою, жду, головой ворочаю и снова вижу сияние — только на этот раз метрах в двух от себя. Тут уж я рванул — ног под собой не чуял. Отбежал метров на пятьдесят, прежде чем осмелился остановиться и оглянуться. Он к тому времени уже заполз на гребень бархана и через него переваливал. Еще пару секунд я его видел, а потом мелькнул в воздухе синий хвост и все.

В лагерь я вернулся в злобном настроении, так что если там и слышали выстрелы, то приставать с вопросами не стали. Рассказывать я, конечно, никому ничего не стал. Все равно бы не поверили. А сам все время только и размышлял — есть ли связь между тем, что в этих краях водится такая тварь и тем, что тут же расположено огромное кладбище динозавров.

— И что — есть?

Константин щелчком отбросил давно потухший окурок, сплюнул на зашипевшие угли.

— Ты вот спрашиваешь, — снова заговорил он, — для чего я тебе свалку костей этих несчастных баранов показывал. А для того, чтобы аналогию провести. В этих горах пастухи пасут свои стада сотни, если не тысячи лет. И все на одних и тех же местах. Зимой спускаются в долины, летом снова возвращаются в горы. Временами позволяют себе устроить пиршество. Кости бросают тоже на одном и том же месте. Они накапливаются там целыми веками. В отдаленном будущем, когда овцы станут вымершими доисторическими животными, палеонтологи раскопают это место и будут гадать о причинах скопления большого количества скелетов представителей вымершего вида на сравнительно небольшой площади.

— Ты хочешь сказать?..

— Представь себе, что какие-то из динозавров, скажем, аллозавры или тираннозавры, были разумными. А всякие там поедатели растений — их домашним скотом.

— И где же они теперь, эти разумные твари? Почему они вымерли?

— Они не вымерли. Они ушли. Кончился сезон пастбищ, и они вернулись к себе, на зимние квартиры, вместе со своими стадами.

— Во-первых, куда ушли? А, во-вторых, причем здесь олгой-хорхой?

— А вот он-то мне как раз и подсказал, куда они ушли. Вспомни, что происходило, когда я по нему стрелял. После выстрела он просто исчезал; а потом, через некоторое время снова возникал, вылезал из светящегося шара. Такое впечатление, что он уходил, спасаясь от моей пули, в иное измерение, в какое-то параллельное пространство. Туда же ушли пастухи со своими стадами, когда кончился сезон.

— Ничего себе сезон — сто миллионов лет!

— Ну, такие уж это пастухи…

— Хорошо, а все ж таки — причем здесь олгой-хорхой и почему ни в одной легенде не упоминается, что он еще и летать может и уходить в другое измерение?

— Я об этом сразу же после встречи задумался. Объяснение тут довольно простое — легенды складывали те, кто его видел, а видели его очень и очень немногие. И из тех, кто видел, выжили тоже немногие. Не забывай про уменье этого зверя поражать на расстоянии: Поражать, кстати, только с целью самозащиты. С трупом он ничего не делает, а уползает прочь. Да, так вот, просто никто из тех, кто видел олгоя-хорхоя, не стрелял в него из ружья, а я вот выстрелил.

— Ну и что??

Зубов, верный себе, прямо не ответил, а начал исподволь.

— Аналогию насчет пастухов и стада ты, кажется, начал воспринимать. Но отношение чабан-баран — это не полное описание картины, есть еще одно звено. Какое?

— Собаки, что ли?

— Вот-вот. Овцы пасутся, овчарки сгоняют их в стадо, пастухи осуществляют общее руководство. Идиллия. Ну, а в нашем случае — пасутся, скажем, диплодоки и бронтозавры, вместо пастухов какие-нибудь аллозавры и тираннозавры, а кто роль собак исполняет? А? Отвечаю: олгой-хорхой. Судя по всему, это какая-то искусственно выведенная тварь. Вообрази — пасутся на лужайке всякие там завры, кушают хвощи и папоротники, а над ними летают эти синие червяки и чуть кто в сторону — электроразрядом его, толстокожего…

— Так, по-твоему, те олгой-хорхои, что еще водятся в Гоби — это просто отбившиеся и одичавшие псы?

— Вот именно. И питаются они, видимо, различными видами энергии, в том числе и солнечной — потому и водятся в самых жарких частях пустыни. Но этой энергии им хватает лишь, чтобы с голоду не подохнуть. Сводят концы с концами, ползают себе потихоньку и ладно. На левитацию и проникновение в иные измерения их ресурсов уже не хватает — нет хозяев, некому бедняг подкормить…