Застывший Бог (СИ)

Василий завопил благим матом. Я оттолкнул его, выхватил из поясной кобуры пистолет, и бросившись к правой части окна выстрелил три раза из него наружу по стене. Вспышки осветили серую фигуру, – она заклекотала, и оторвавшись от стены тяжело рухнула вниз, бесконтрольно трепыхая крыльями.

Пистолет в кобуру, винтовку на плечо. Я включил фонарь прикрепленный на правой стороне цевья, и проверив, не висит ли еще кто-нибудь на стенах, посветил вниз. Там лежало две серых – черных в луче фонаря – фигуры. Одна неподвижная, с крошевом вместо головы, и вторая – тот что едва не ушел. И он был все еще жив, и все еще пытался. Он полз от дома на ломанных конечностях, смятые крылья волочились за ним как плащ, и черная кровь стелилась за ним грязной тропой.

Сзади меня кто-то толкнул, так что я едва не вывалился кубарем из окна. Это был Петр с расквашенным носом. Глаза его еще плавали, так же как и ствол “Сайги”. Он начал разворачивать свой шайтан-дробосып в окно, но я положил руку на ствол и остановил его:

- Я здесь справлюсь. Помоги брату.

Петр оглянулся, увидел стонущего на полу Василия, охнул, и поскакал к нему.

Я остановил Петра, потому что это была моя добыча. И мое право вколотить в ночного пулю. Но когда я уже поднял ствол, ко мне пришла другая мысль. Был здесь кое-кто, кому это было нужнее.

- Степан, – позвал я. – Иди сюда.

Степан подошел к окну, и я, подсветив ему фонарем сказал.

- Добей это чучело.

Степан закусил нижнюю губу.

- Не я подранил.

- А возьмешь – ты. Участвовал. Имеешь право. Говоришь он тебя до усрачки напугал? Там внизу ползет твой страх. Добей гада. И крепко запомни, что мы – люди. А он – добыча.

Степан кивнул, повернулся к окну, перехватил половчее карабин, и уперев ложе на подоконник прицелился.

Я смотрел в окно, на ползущее нелепое существо. Меня отпускало. И может быть оттого, что я за время стрельбы в комнате слегка перегорел, мне даже не было ненавистно, то что ползло внизу.

“Спросил Индра у брата: Что же ты сделал со своими детьми, Вритра? – начал я повторять про себя выученные в отрочестве строки – Почему они теперь не могут выносить света солнца?”.

Рядом бабахнул выстрел, – крыло ползущего внизу ночного разорвалось как ветхая тряпка.

Звонко покатилась по полу стрелянная гильза.

“На что употребил ты силу своего семени? Почему у одних из твоих детей глаза красные как кровь, и конечностей числом больше четырех? Почему другие обросли щупальцами, будто клубок змей. Почему их слюна разъедает все на что попадет?”.

Снова бахнуло, – и хэншан забарахтался на месте, как приколотый к земле жук.

“Зачем твои дети забивают и диких людей, и моих сыновей как скот?! Неужели в этом теперь твоя справедливость?!”. Так я когда-то вычитал в книге деда. Тех, легендарных ночных создал Вритра, потерявший разум от горя. Но этого, который барахтался на земле, вывели гораздо позже. Вывели люди, отыскав старый генетический материал практически вымерших ночных. И у этих замечательных ученых в белых халатах не было известных имен. Они повторили то, что когда-то сделал древний бог. И какой из этого можно было сделать вывод? Что древний бог был так же глуп как обычные люди? Или что люди в своей злобе и глупости подобны древним богам?

Еще выстрел, – тварь будто обмякла, провалилась в себя, неловко подломив конечности.

Я повернулся к в комнату.

Петр шмыгая носом, неловко но старательно, бинтовал плечо Василию, раскачивая того наложением каждого оборота бинта как неваляшку. Василий медленно болтал головой, все еще сжимая в руке свой золоченый пистолет с затвором вставшим на задержку. Хороший пистолет, хоть и в хохломе, – “Явуз-16”, где-то в Анкаре их вроде бы делают... Весь магазин расстрелял как с куста, комнате будет нужен ремонт.

- Все? – спросил Василий.

- Сейчас спущусь, сделаю “контроль”, и все, – кивнул я. – Если только вам не пришлют еще пачку... Этих лучше сжечь. Оттащить крючьями подальше от дома, и запалить. Вам обязательно нужна скорая, – они под ногтями не чистят.

- Откда ж такая дрянь? – Подал голос от окна Степан.

- От нас самих. – Буркнул я. – Все что они умеют, в них заложили люди.

Вертолет болтался и громыхал пластиком. Я сидел развалившись на скамье и мечтал как попаду домой, – в душ, да краем уха слушал новости местного радио бубнившего из динамиков. Новости были не ахти. В Австралии лютовала эпидемия, Мексиканский Королевский Картель десантировал с воздуха аэромобильную бригаду на несколько предприятий по производству Ванадия и Молибдена на территории “Фар Вест Репаблик оф Америка” в Колорадо. Поскольку мексиканские спецы действовали по контракту с одним из акционеров тех самых захваченных предприятий, выходило что речь идет о конфликте двух рассорившихся собственников... Там же недалеко, в Денвере шла демонстрация национальных англоязычных меньшинств, которые не хотели читать вывески на испанском... В балтийском море взорвалось судно-газовоз – долбануло так, что вместе с газовозом исчезли и два корабля охраны и все стекла в домах на побережье. Судя по тому что судно не успело дать никаких сигналов, это было не нападение, а диверсия... В Варшаве организация “Сарматская шляхта”, выступающая за традиционные ценности, взяла на себя ответственность за направленный взрыв в приватном кабинете столичного ночного клуба, где погиб директор крупной киностудии со своим очень юным другом. Мир жил в обычном ритме.

Вертолет подлетал к Питеру, но не было видно ни лент улиц, ни кварталов домов. Низкая облачность лежала над внизу белым ватным покрывалом, и я видел свое местоположение в воздухе только по отметке на электронной карте. Впрочем, я знал, что при хорошей погоде видел бы внизу торчащие из воды здания старого города, медленно превращающиеся в груды осыпающегося камня. И мощный купол Казанского собора с повыщербленной дугой колоннады, возвышался бы над гладью воды как рукотворный утес, как галлюцинация из фантастического сна, – храм еще держался наперекор зимним морским бурям, методично подмывающим захваченные дела рук человеческих... Уровень мирового океана поднялся. Вода из Балтийского моря подошла к Питеру, скрыла его улицы, спокойно обняла дома, и ушла дальше, чтобы соединиться широким заливом с Ладожским озером. Северная Пальмира исчезала так же как сотни прибрежных городов до него...

Мотор стрекотал. Теперь, там, за туманом должна была тянутся береговая линия. У побережья в воде тенями лежали затопленные сооружения старого Ломоносовского порта и подтопленные старые кварталы. Потом шли новые пирсы с пришвартованными кораблями, арочные краны, лабиринты контейнеров. И наконец – окруженный стеной новый город. Облака пытались скрыть его от меня, но прорывая их белую занавесь торчали из белого марева башни и шпили небоскребов, будто мощные побеги, что тянутся сквозь преграды к солнцу. Башни из стекла и металла блестели гигантскими панелями солнечных фотоэлементов, раскинувших свои лепестки. Они торчали из тумана будто одинокие замки владетельных лордов. Впрочем, в какой-то степени так и было.

Вертолет начал снижаться, вошел в облачный слой, пронеся меня сквозь влажное марево и пошел в сумрачном нижнем эшелоне. Теперь облака нависали над моим вертолетом сверху плотным, обещающим дождь ковром, скрывавшим солнце. Вертолет вильнул и пошел на посадку. Стоянка аэротакси была заполнена взлетающими садящимися воздушными машинами. Моя села в свою “ячейку” размеченную на поле, остановила двигатель, и выпустила меня на волю. Я подхватил рюкзак, вылез из машины, вошел расположенной рядом призывно раскрытый “грибок” кабинки лифта. Такие кабинки были по всему полю, – это позволяло пассажирам не шляться по стоянке, подставляя головы под винты, и попадать как можно ближе именно к своему такси...

Пока кабина лифта спускалась, я залез в рюкзак и вытащил оттуда “доприл” – очки дополненной реальности. Мой браслет обернутый вокруг запястья, (который на самом деле был небольшим компьютером с гибким экраном, акумулятором и прочим), в принципе, позволял обходиться и без очков. Но для того чтобы увидеть многую информацию через него мне приходилось бы постоянно глядеть на все через запястье – то есть наводить браслет так, чтобы его камера считывала виртуальную реальность, и выводила её на экран. Ходить махая рукой – значило привлекать лишнее внимание, а не видеть дополненную реальность, значило быть полуслепым в техногенной городской среде. Поэтому я вытащил нелюбимые очки, нацепил их невесомую дугу на нос, и притопил раковинки наушников на дужках в уши. Пока я делал это, лифт успел “провалиться” вниз на один уровень, и открыть двери, – и я сразу же попал в другой мир.