Лунный удар

Он выбрался из броневика, умылся. В конце концов, он устроился с комфортом. Есть вода, электричество, туалет. Поставив на верстак плитку, вскипятил воду для чая и «одноразового» супа. Запасы понемногу сходили на нет. А ведь он гору сюда натащил в первый раз.

Его мучили две мысли. Что с Яной? И чего он ждет? Впрочем, на второй вопрос он мог ответить. Только про себя и только себе.

Что происходило в мире, сообщало радио. Дикторы тараторили возбужденными голосами:

— Планеты разделяет сто пятьдесят тысяч километров, и Луна продолжает сближаться.

Никто не знает, когда установится окончательное равновесие и установится ли вообще. Ученые никак не могут объяснить тот феномен, что нет никаких гравитационных возмущений. По идее, уже все японцы и половина Азии должны числиться в утопленниках. Несмотря на полную гравитационную нейтральность, в странах Тихоокеанского региона наблюдается невиданная паника. Люди стремятся уехать. Куда? Вот нам дозвонился слушатель! Алло!

И мужской голос с досадой:

— Про валюту ни слова не сообщаете! — возмутился он. — Доллары собрался покупать, хоть бы одна радиостанция курс передала!

У Флорова вырвалось в сердцах:

— Вот Луна выдавит тебе куриные мозги, будет тебе курс!

Потом Алик гулял. Вдоль стены и корпуса машины. Броневик был как новенький.

Он и есть новенький, поправил себя Флоров. Досталось же другому — из неизвестно какого мира. Если бы и человеку можно было оставить собственные переживания и воспоминания там, где ты их приобрел.

На память все время приходили его краткие встречи с Машей, не верилось, что ее больше нет.

"Эх, Сашка, задал ты мне задачку!" — с отчаянием подумал он.

Радио продолжало трещать о Луне. Территории, где луна наблюдалась полностью, теперь называлась Местом Полного Пролета, другие же, видевшие лишь часть спутника — Фрагментарного. Судя по всему Флоров жил в месте Полного пролета, но ни черта не видел по-прежнему. Под крышей бокса имелось крохотное оконце, в котором ничего нельзя было разглядеть, но которое каждое раз зловеще меркло, когда луна закрывало Солнце. В такие моменты все погружалось во тьму, тишину пронзали клаксоны, метались отсветы фар и прожекторов. Мистический ужас охватывал Алика в такие моменты. Похоже, он единственный на целом белом свете еще не видел Луну во всем ее беспощадном великолепии.

— Я на Луну не поеду! — заявил он себе ни с того ни с сего.

— Ну, во-первых, на Луну не едут, туда летят, — возразил он себе же, но оказался как всегда неправ.

— Держись, сейчас грохнет! — крикнул Муслимов.

Грохнуло и еще как. Станцию крутануло так, что на энергоблоке «Р-6» одним махом вырвало солнечные батареи, и, хлопая, словно два крыла, они исчезли в пылевой взвеси забившей иллюминаторы.

Из пыли вынырнул обломок брекчии размером с персиковую косточку и с противным скрежетом прочертил неразрывную толстую царапину по корпусам блока «Зари», стыковочного отсека «Пирс» и пилотируемого корабля «Союз-ТМА». Казалось, что МКС развалится точно разрезанный пирог, но станция еще держалась. Со всех сторон раздался вой и скрежет, МКС без торможения вошла в плотный слой, насыщенный апатитами, и теперь они вгрызались в борта точно фрезами.

Хенсон и Муслимов в скафандрах находились в ложементах. Американец молился. Со стороны «прогресса» донесся сильнейший удар. Станцию повело в сторону, но русская сталь выдержала, и секция не оторвалась.

Опять посыпались удары, кидающие станцию из стороны в сторону. МКС затрясло, свет то гас, то зажигался. По обшивке чиркали брекчии, разбрызгивая искры на манер бенгальского огня.

— До Луны не больше километра! — раздался в микрофонах голос Муслимова. — Не дрожи, Джим, сядем!

— А я не дрожу! — раздраженно ответил он, но в этот момент станцию так затрясло, что он едва не выбил клацающими челюстями себе все зубы.

Вибрация все усиливалась, хотя казалось, что сильнее уже некуда. «Союз», где находились космонавт и астронавт, трясло немилосердно. Очертания предметов размывались. Зажимы, удерживающие ложементы, опасно трещали, но еще держались.

Ремни врезались в скафандры, грозя задушить, но если бы не они космонавтов давно бы размазало по кабине.

По кабине кругами летали все незакрепленные предметы, которых оказалось неожиданно много: шнуры с оторванными разъемами, разломанные клеммники, разбитые приборы и даже консервные банки. В опасной близости над Хенсоном безостановочно мотался полуоторванный жгут проводов. Астронавт смотрел на него с подозрением, он чувствовал, что там напряжение.

— Пятьсот метров! — опять раздался голос Муслимова. — Триста! Держись, малай.

Маленько осталось. Двести! Включаю тормозные!

Тормозные двигатели были на «Прогрессе», но стоило им заработать, как грузовой корабль с неимоверной легкостью оторвало от МКС. «Прогресс» темной тенью мелькнул мимо иллюминатора. Людям несказанно повезло, что остатки топлива взорвались не сразу. Вспышка прогремела уже где-то позади. Или наверху? Ничего нельзя было понять. Неизвестно, как в этом месиве разбирался Муслимов и еще был способен на осмысленные действия.

— До поверхности 200!Выпускаю парашюты, — прокричал командир и рванул рукоятку.

В течение долгой томительной секунды, когда ничего не происходило, Джим успел умереть и похоронить себя на Арлингтонском кладбище, но в этот момент в общем грохоте раздался спасительный хлопок, и вдоль корпуса скользнули длинные шелковые стропы.

Обо что они будут тормозить, тут же нет воздуха, в панике подумал Хенсон.

Воздуха действительно не было, но вакуума тоже. Вокруг клубился реголит, плотность которого возрастало по мере приближения к Луне.

МКС подбросило. Кто бы мог подумать, что людей спасет пыль, набившаяся в парашюты и сыгравшая роль воздуха в безвоздушном пространстве. Крупные обломки моментально изорвали несколько куполов, но русские предусмотрели много парашютов.

— Сто метров! — крикнул Муслимов. — Упрись ногами!

Со всего маху МКС врезалась в грунт. От удара станция подскочила вверх на пять метров, и, не выдержав перегрузок, окончательно развалилась по секциям.

Беспорядочно вращаясь, лабораторный модуль «Дестини» отлетел в сторону на добрую сотню метров, после чего рванули остатки реагентов и кислорода в его баках.

Яркая вспышка разорвала песчаную пелену и обрушила град осколков на МКС. Один из них угодил в многострадальный иллюминатор и пробил его. Глянув туда, Хенсон увидел торчащий в трещине труп подопытной крысы Таисии.

После этого наступила невыносимая после грохота тишина. Лишь крошки реголита скребли по обшивке, наметая кучу под иллюминатор.

Господи, я еще один астронавт, который сел на Луну! Подумал Хенсон. Восторга не было. Он об этом не просил.

— Сели, якши, — констатировал Муслимов. — Ты как, нормально?

— Я бы не сказал.

— У нас в скафандрах кислорода на два часа. Надо выйти наружу и посмотреть, что можно сделать.

— Что можно сделать? — застонал Хенсон. — Ты это серьезно? За это время можно разве что вырыть себе могилу. Очнись, командир, до Земли сто тысяч километров!

Муслимов положил руку ему на плечо и мягко сказал:

— Слушай, люди так давно не были на луне, так давай не упускать такой шанс.

— Черт с тобой! — сдался Хенсон. — Пошли. Но должен тебя предупредить, что там нас не ждет ничего интересного: лишь песок и эти дурацкие кратеры.

Они отстегнули ремни и стали пробираться сквозь завалы к выходному шлюзу.

Практически вся аппаратура внутри станции была разбита, компьютеры превратились в ненужный хлам. Ничего не работало, даже лампы не горели.

С немалым трудом космонавтам удалось добраться в кромешной тьме до шлюза, где, подсвечивая себе фонариками, они нашли ручное управление и освободили его от свалившегося на него металлолома. Муслимов убрал предохранительный колпак и дернул рукоять. С громким шипением поток сжатого воздуха выдавил люк наружу, и он замедленно спланировал на песок.