Нф-100: Хозяйки тумана (СИ)

Найгиль поставила блокировку в сознании. Опустилась на пол, осторожно коснулась плёнки рукой. Та была тёплая. Живая.

...Она летела высоко в прозрачном лазоревом небе, а внизу медленно проплывали леса, озёра, реки, болота. Летела, и солнце приятно грело спину, а встречный ветер нежно ласкал лицо и грудь.

...Тёплое озеро медленно колыхало её огромной ладонью. Волны бережно перекатывали через бёдра, живот, иногда брызгали в лицо сладко-солёной пеной.

...Она лежала на чём-то мягком и упругом. Пятки, ягодицы, лопатки, затылок ощущали опору. Это тоже было приятно. Не так, как летать или плыть, но приятно. И дышать было приятно. Раньше она не дышала, а теперь воздух с едва уловимым ароматом мяты входил в неё, заставляя грудную клетку ритмично расширяться. И слышать, как ровно и мощно бьётся сердце, перекачивая кровь по артериям и венам, приятно. И приятно чувствовать, как повинуясь желанию, мускулы перекатываются под кожей.

- Доброе утро, Алина!

Голос, зазвучавший в голове, был незнакомым. Но имя она вспомнила. Так звали девочку, сбежавшую из посёлка и угодившую в лапы шлейфокрыла и в желудок пузыря одновременно. Надо же, какая "везучая". Кажется, именно пузырь ту девочку и слопал.

- Алина, я знаю, что ты проснулась, открывай глаза.

Или не слопал? Наверное нет, если с ней разговаривают.

- Не притворяйся, что не слышишь меня!

В самом деле, Алина ведь слышала хок. Внезапно плёнка, окутывающая сознание, лопнула. "Эй, так это же я - Алина! И со мной сейчас разговаривает хока. Она знает, что я её слышу!"

Она открыла глаза. Приглушённое освещение казалось нестерпимо ярким для отвыкших зрачков, заставляло болезненно жмуриться. Это была какая-то незнакомая комната, вовсе не спальня в их доме. Окон нет, лишь бело-голубые стены, пол, потолок, квадратное ложе посередине и больше ничего.

Хока сидела в ногах, внимательно смотрела на неё.

- Как себя чувствуешь?

Алина постаралась улыбнуться.

- Нормально. Нет, пожалуй, я очень хорошо себя чувствую. Это ты спасла меня там, на болотах? Как тебя звать?

Спросила и удивилась, что это с голосом происходит? Почему он звучит так низко и грубо? Когти шлейфокрыла повредили горло?

- Меня зовут Найгиль, - ответила хока.

- А меня - Алина.

- Я знаю.

- Ещё бы, вы всё знаете! А сильно мне тогда досталось? Помню, чуть пополам не порвали, кишки наружу вылезли. Хорошо, хоть не больно было.

- Испугалась смерти?

- Я ничего не боюсь!.. Да, испугалась. Жить ведь интереснее. - Алина поспешила заговорить о другом: - А долго ты меня лечила?

- Долго. Почти пять лет.

- Сколько?!

Алине показалось, что она ослышалась. Пять лет? Не дней, не декад, не месяцев даже, - лет?! Получается, она давно старшая? Ей уже восемнадцать?

Она недоверчиво взглянула на своё тело. И правда, оно заметно выросло. Руки, ноги... Её глаза успели привыкнуть к свету, видели теперь отлично. Она не просто выросла, она изменилась. Да нет, глупости, она смотрит не на себя! Это кто-то другой лежит на кровати. А где же тогда она?

Алина обвела взглядом ложе, комнату. Больше никого не было, только здоровенный крепыш, вытянувшийся на постели, и хока у его ног. Но как же так?! Разве ЭТО может быть её телом? Да, пальцы послушно шевелятся, и руки, и ноги двигаются. Но это не она! Она не могла стать такой! Плоская, поросшая курчавым волосом грудь, мускулы рельефно выпирают под кожей на животе. Взгляд скользнул ещё ниже. Да это же парень! Самый настоящий парень!

Она ошеломлённо посмотрела на хоку.

- Это ты сделала?

- Разумеется. Твоё старое тело погибло, уцелел лишь мозг. Остальное я выращивала заново. И формировала именно так, как необходимо. Извини, не было возможности спросить твоего согласия.

- Ты... ты перепутала! Я должна быть девушкой, а не парнем!

- Для себя самой ты и есть девушка. Твой мозг слишком уникален, чтобы с ним экспериментировать. Но гормонально и соматически ты полноценный мужчина, альфа-самец. Понимаю, тебе будет тяжело жить с такой раздвоенностью формы и содержания. Мало кто из людей способен выдержать, не сойти с ума. Но ты справишься. Выбора нет. Ни у тебя, ни у меня.

Алина нахмурилась. Пробуждение нравилось ей всё меньше.

- Знаешь, когда я просила спасти меня, я вовсе не такого ждала. Лучше бы ты оставила меня на болоте, чтобы пузырь сожрал!

- Нет, не лучше, - возразила хока, глядя ей прямо в глаза. - К телу ты приспособишься.

Другим девочкам все хоки казались похожими, Софа их вообще не умела различать. Но Алина знала, что менторы такие же разные, как и люди. Найгиль отличалась от хок, которых она видела прежде. Не внешностью - внешность у неё была заурядная. Странными были глаза. У всех хок они казались белёсыми, иногда голубоватыми или сероватыми. Редко - серебристыми, похожими на звёздочки, как у Люсор. А у Найгиль глаз не было. Вернее, они были, но совершенно прозрачные, как два окошка, за которыми клубился густой зимний туман. Это было жутко. Алина отвела взгляд, стараясь не зацепиться им за лежащее на розово-белом ложе тело. Буркнула:

- И что ты собираешься со мной делать? Для чего я тебе такая понадобилась?

- Не всё сразу. Для начала исполним твою мечту.

- Какую ещё мечту?

- Забыла? Для чего ты пыталась сбежать из посёлка? С прежним телом у тебя не было ни единого шанса выжить в лесу. С этим - другое дело. Я вырастила его для тебя сильным и выносливым. Кстати, лежать совсем не обязательно. Можешь двигаться, бегать, прыгать.

Алина осторожно села. Мускулы повиновались легко, весело, как будто играли. Она согнула в локте руку, попробовала пальцем вздувшийся горой бицепс. Он был твёрдый, как камень. Ух и силища, у неё, должно быть! Запросто сможет переплыть озеро. А на дерево влезть - так, тьфу!

Она вскочила, подпрыгнула пружинисто. Не удержавшись от искушения, сделала сальто, приземлилась на руки, прошлась так по комнате из угла в угол. Снова стала на ноги. Засмеялась. Новое тело имело свои преимущества.

- Как ощущения? - поинтересовалась хока. - Конечно, если бы ты родилась мужчиной, тебе было бы сейчас легче. А так придётся терпеть неудобства. Считай, что вынужденная смена пола - плата за свободу. За всё надо платить. Согласна на такой обмен?

Алина пожала плечами.

- Не знаю. Я сильная, и это мне нравится. Но парни отличаются от девушек не только тем, что писают стоя. У взрослых парней бывают взрослые желания. Не такие, как у взрослых девушек. Наверное, мне это предстоит ощутить? Я ведь уже взрослая.

- Предстоит. И с этим ничего не поделаешь, к сожалению. Тебе придётся перебороть свои женские желания, придётся вести себя, как мужчина, думать о себе, как о мужчине - как бы противно это ни было. А прежде всего, тебе нужно другое имя. Я хочу назвать тебя Виктор. Это означает "победитель" на одном из древних языков. Красиво и звучно.

- Виктор. Вик-тор. Вик, - Алина покатала слово на языке, старалась приспособить к себе. Что ж, привыкнуть к имени будет легче, чем к телу.

Она тряхнула коротко стриженой головой:

- Хорошо, я попробую стать парнем. Это всё? Теперь ты отпустишь меня в лес?

- Не только отпущу, но и отвезу туда - не надо, чтобы дети и менторы тебя видели. А ещё - возьми это.

В руках Найгиль появился странный свёрток. Стоило Алине взять его, и он тут же скользнул между пальцами, разворачиваясь. Мягкий, тёплый, формой похожий то ли на одежду древних, то ли на... кожу?

- Что это?

- Твоя защита. Я вырастила тебе сильное тело, но его возможности ничтожны в сравнении с нашими. Это поможет хоть отчасти уравновесить шансы.

В крутом обрыве холма, который Найгиль считала чем-то вроде своей лаборатории, была неглубокая пещера, выходящая на узкую террасу метрах в десяти над речушкой. Там и поселила она свою воспитанницу. Вернее, воспитанника. Виктор учеником был понятливым, науку первобытной жизни схватывал на лету. С удовольствием учился разбираться в съедобных и лекарственных растениях, разводить костёр, пользуясь лишь кремнем и высушенным мхом, готовить еду, мастерить луки и стрелы, глиняную посуду и деревянную утварь, охотиться, разделывать туши. Найгиль делилась знаниями об окружающем мире, умения и навыки ему приходилось добывать самостоятельно - сбитыми в кровь коленями и локтями, натёртыми мозолями и непроходящей усталостью. Привыкать к лесу было тяжело, но Виктор не жаловался и тем более не плакал - плачут девчонки, а он теперь парень. Стиснув зубы, он учился жить по законам дикого мира.