Апокалипсис отменяется (сборник)

Верн секунду рассматривал меня, пришельцев. В умных глазах читалось недоверие, впервые видит это божественное существо — Человека — таким злым и жестоким!

Пес зарычал, мохнатым снарядом метнулся вперед, ударил лобастой головой человека с оружием. Тот отлетел, автомат ударил в потолок короткой очередью и отлетел в угол. Но второй уже отступил на шаг, поднял ствол. Верн встал на задние лапы, замолотил передними. Автомат в руках второго спецназовца вспыхнул огнем, в ту же секунду Верн налетел на него, опрокинул. Но шерсть на спине несколько раз вспучилась, в воздух брызнули клочья рыжей шерсти и брызги крови.

Из коридора недоуменно выглянул еще солдат. Не помня себя, я рванулся в коридор, пихнул убийцу плечом и бросился вниз по лестнице.

В ушах все еще стояли грохот выстрелов и щенячий визг верного пса…

Я не помню, как добрался до клиники. Не помню, как взбежал по влажной металлической лестнице и ворвался в лабораторию. Все смешалось, будто в наркотическом бреду.

В глаза ударил нестерпимо яркий свет, я едва не упал.

— Андрей Вик… — растерянно начал Семен. — Ты ранен?!! На тебе кровь!

Меня затормошили, усадили на стул. Перед глазами замелькали лица Верочки, Семена и Колчанюка. Мне расстегивали рубашку, ощупывали, зачем-то совали ватку с нашатырным спиртом. В ногах вдруг обожгло. Я скосил глаза. Там Верочка чем-то смазывала окровавленные стопы, из-под вспухшей кожи торчат куски бутылочного стекла. Оказывается, я все это время бежал босиком!

Час спустя мы сидели за столом, потягивая кофе из пластиковых стаканчиков. Я рассказал, что произошло. Едва не сорвался на плач, когда поведал о смерти пса. Ребята слушали молча, лишь изредка задавая беспомощные вопросы. У всех в глазах появились страх и отчаяние.

Наконец иссякли чувства и слова, и я замолчал.

Верочка медленно подняла голову. Красивые глаза, большие и беспомощные, будто у птицы, покрывает целлофановая пелена слез. Голос прозвучал хрипло от перехвативших горло чувств.

— Что делать дальше?

Все молчат.

Я устало вздохнул, отставил пустой стакан и поднялся.

— Нам нужно завершить опыты.

Будто только этого и ожидая, Колчанюк возразил нервно:

— Но у нас ни одного волонтера!

— Волонтером буду я, — сказал я, стараясь говорить непреклонно. — Если мы и дальше будем тянуть, не факт, что у нас будет еще одна возможность испытать Аппарат.

Но Колчанюк завелся.

— Нет Каховски, кто будет вести процедуру? Отвечать за последствия?

Верочка и Семен перевели взгляд на меня, мне почудилась слабая надежда в них. Я сказал уже тверже:

— Я его заместитель и имею те же полномочия.

— Мы не можем начинать опыты без начальника! — сорвался на крик Колчанюк. — Это не шутки! Каховски погиб, его убили! Мы не можем действовать наобум!

Семен опустил взгляд, а Верочка всхлипнула.

— Если мы не проведем опыты, — медленно произнес я, стараясь говорить как можно увереннее, — вся эта затея окажется зряшной. И смерть Каховски тоже, и наши прятки по переулкам, и вся эта борьба!

— Но начальника нет, это же ответственность… — начал было Колчанюк, но я отвернулся, перебил:

— Начинаем подготовку! Семен, проверь Аппарат, Верочка…

Семен встрепенулся, рванул к Аппарату, но вдруг резко замер от металла в голосе Колчанюка.

— Ты не вправе решать, Андрей Викторович! Советую не трепыхаться и закрыть опыты!

Верочка вскрикнула в испуге, ее бровки поползли вверх.

Я в недоумении обернулся. Мне в лицо вперилось дуло пистолета.

— Т… ты что? — шепотом спросил Семен. — Ты что задумал?!

Колчанюк скривился, не отводя пистолет от моего лица. Нервно хмыкнул, выплюнул презрительно:

— Какие же вы самоуверенные болваны! Горстка больных идиотов! Каждый раз, когда приходилось иметь дело с исследователями, поражаюсь, насколько же они презирают свою жизнь! И мочишь вас, как котят, а вам по фигу!

Я вздрогнул от страшной догадки:

— Каховски… ты убил?!

Колчанюк пождал губы:

— Уроды! И Каховски, и многих других! Ну что вы рыпаетесь в своей России?! Ну куда вы лезете?! Давно уже с голой задницей позади всех, а все еще лезете!

Верочка следила за предателем с распахнутыми глазами, мне сразу вспомнился Верн. Пес тоже не мог поверить, что среди людей встречается такая мразь. Она спросила с дрожью в голосе:

— Миша… о чем ты говоришь? Это шутка?

Колчанюк вдруг сорвался с места, подскочил к девушке, наотмашь ударил рукоятью пистолета. Что-то сочно хрустнуло, Верочка вскрикнула и рухнула на пол. Семен рванулся к нему, заорал:

— Тварь!

Колчанюк мгновенно обернулся, в его руке сверкнуло, грохот оглушил. На плече Ищенко рвануло рубашку, брызнуло кровью. Он медленно завалился на пол.

Колчанюк скосился на меня, вновь поднял пистолет, его голос прозвучал почти дружелюбно:

— Каждый раз одно и то же… Ну куда вы лезете против Системы?..

Двери лаборатории вдруг распахнулись, внутрь плеснуло чернотой. Одновременно с криком «Руки за голову, мордой в пол!!» грянули выстрелы.

По лаборатории бродили люди в черных бронекостюмах, придирчиво осматривали каждую щель, заглядывали в подсобки. Неизвестно откуда появились доктора, осматривали Верочку, помогали подняться Семену, с уже перебинтованным плечом.

Я ошеломленно смотрел на труп человека на полу. Миг назад он еще был нашим товарищем, шутил, разговаривал, делил с нами беды и радости. И вот он дергается под свинцовым градом, автоматные пули рвут на части мясо, фонтанирует кровь.

Над ухом прозвучал осторожный вежливый голос:

— Андрей Викторович, вы можете говорить?

Я поднял голову. Ко мне обращался один из спецназовцев, огромный, как бабушкин шкаф. Рельефные мышцы выпирают из-под бронежилета, шеи почти нет, в плечах в три обхвата.

— Что?

— Андрей Викторович, соберитесь. Сейчас прибудет советник Президента. Лично.

— Что?!

Но солдат вдруг отступил, замер по стойке смирно. В распахнутые двери лаборатории уже входили представительные люди в костюмах.

Распятого на столе, с трубками и проводами по всему телу, с тысячей игл под кожей, меня накачивали препаратами. Пронеслась нелепая и отдающая гордыней ассоциация с Христом.

…Бог, распятый на Древе Познания…

В лаборатории витают запахи крови и пороха, снуют вооруженные люди. От Аппарата веет мощью, пахнет озоном и переменами. Где-то рядом беседуют два человека, ждут, пока наркотик овладеет моим телом.

Советник Президента по каким-то делам, не помню точно, уж очень вычурно, говорил с важностью:

— …И решили оказать помощь вашему проекту. Как то: охрана, государственный грант, помощь в глобализации на рынке и…

Верочка всхлипнула перебитым носом, прошептала гундосо:

— Где же вы раньше были со своей помощью?!

— …К сожалению, вас заметили не сразу, — ответил человек с невозмутимостью. — И на карандаш взяли только в налоговой полиции. Знаете, сколько сейчас подпольных контор с подобной рекламой? По всей стране, даже в Сибири! Сразу разрабатывать все варианты мы не могли. В этом, кстати, частичная заслуга вашего начальника. Почему было не обратиться с надлежащими бумагами в Администрацию Президента или в надлежащее НИИ?

— В НИИ? — скептически поднял бровь Ищенко. — Чтобы нас там съели заживо? Сами знаете, какая там конкуренция. И так финансирования не хватает, а тут мы. Вот и решили, что в частном порядке будет свободнее.

— В частном порядке, — проворчал человек. — В мире почти третья мировая началась, а они «в частном порядке». Тюрьма по вас плачет… Американские шпионы стремятся уничтожить любого конкурента. Что творится в Японии, во Франции, да во всем мире! Сейчас каждый, кто хоть немного притормозит конкурента, уже в выигрыше. У американцев даже католические миссионеры приехали, чтобы попытаться остановить опыты. Люди боятся, что окажутся на обочине меняющегося мира.