Установление и Империя

3. Мертвая рука

Бел Риоз прервал беспокойную ходьбу и с надеждой посмотрел на вошедшего адъютанта.

— Что-нибудь о «Звездочке»?

— Ничего. Разведывательный отряд избороздил космос, но приборы ничего не засекли.

Коммандер Юм сообщил, что Флот готов к немедленной ответной атаке возмездия.

Генерал качнул головой.

— Нет, не стоит из-за патрульного корабля. Нет еще. Скажите ему, чтобы он удвоил… Нет, погодите! Я напишу сообщение. Закодируйте и передайте направленным лучом.

Говоря это, он написал бумагу и протянул ее ожидавшему офицеру.

— Сивеннец уже прибыл?

— Пока нет.

— Хорошо, проследите, чтобы сразу по прибытии его доставили сюда.

Адъютант четко отсалютовал и удалился. Риоз снова начал метаться как зверь в клетке.

Когда дверь отворилась в очередной раз, на пороге стоял Дуцем Барр. Вслед за сопровождавшим его адъютантом он неторопливо ступил в отделанное с показной роскошью помещение, потолок которого представлял собой орнаментированную стереоскопическую модель Галактики, а посредине, в полевой форме, стоял Бел Риоз.

— Патриций, добрый день! — генерал подтолкнул ногой кресло и жестом отослал адъютанта, добавив: — Эта дверь останется закрытой, пока я сам ее не открою.

Он постоял перед сивеннцем, расставив ноги, потирая запястья заложенных за спину рук и медленно, задумчиво покачиваясь на пятках. Затем он жестко спросил:

— Патриций, являетесь ли вы верным подданным Императора?

Барр, хранивший до этого безразличное молчание, уклончиво наморщил лоб.

— У меня нет причин любить имперскую власть.

— Но это далеко еще не говорит о том, что вы можете быть предателем.

— Истинно так. Но не быть предателем еще не значит согласиться быть активным помощником.

— Почти столь же справедливо. Но в данном случае, — значительно произнес Риоз, — отказ помочь будет рассматриваться как измена и трактоваться соответственно.

Брови Барра сошлись вместе.

— Ваши слова звучат как дубины. Оставьте их для ваших подчиненных. Меня удовлетворит простая формулировка ваших нужд и пожеланий.

Риоз уселся и закинул ногу на ногу.

— Барр, мы полгода назад уже обсуждали это.

— Насчет ваших волшебников?

— Да. Вы помните, тогда я сказал, что собираюсь сделать.

Барр кивнул. Его руки вяло покоились на коленях.

— Вы намеревались посетить их в их логове, и эти четыре месяца вы отсутствовали. Вы их нашли?

— Нашел ли я их? О да! — яростно воскликнул Риоз.

Он выговаривал слова с трудом. Казалось, он сдерживается, чтобы не заскрежетать зубами.

— Патриций, они не волшебники, они — дьяволы. Да! В это поверить так же трудно, как добраться до внешних туманностей. Подумайте только! Это мир величиной с носовой платок; с ноготь; с ресурсами настолько ничтожными, энергией настолько крошечной, населением настолько микроскопическим, что ему не сравниться даже с планетными задворками пыльных префектур на Темных Звездах. И при всем при этом — народ столь гордый и амбициозный, что спокойно и последовательно мечтает о власти над Галактикой. Да что там, они так уверены в себе, что даже не торопятся. Они действуют медленно, флегматично, они говорят о веках, которые потребуются. Они поглощают миры для забавы; расползаются по системам с ленивым самодовольством. И они преуспевают. Их некому остановить. Они построили поганое торговое сообщество, раскинувшее свои щупальца даже за пределы тех систем, до которых осмеливаются добираться их игрушечные кораблики. Их Купцы — так называют себя их агенты — проникают вглубь Периферии на целые килопарсеки.

Дуцем Барр прервал это гневное излияние.

— Насколько эта информация достоверна; быть может, в вас говорит просто ярость?

Солдат овладел собой и немного успокоился.

— Моя ярость меня не ослепляет. Говорю вам, я побывал на мирах, лежащих ближе к Сивенне, чем к Установлению, и Империя там была лишь далеким мифом, а Купцы — жизненной реальностью.

Нас самих приняли за Купцов.

— А Установление само рассказало вам, что оно нацелилось на галактические владения?

— Рассказало! — Риоз снова разъярился. — Никто ничего не рассказывал. Официальные лица не говорили ни о чем, кроме как о деловых вопросах. Но я беседовал с простыми людьми. Я впитал мысли простонародья, их «предначертанную судьбу», их спокойное приятие великого будущего.

Такую вещь скрыть невозможно; да они и не стараются скрыть всеобщий оптимизм.

Сивеннец всем своим обликом явно выражал спокойное удовлетворение.

— Заметьте, что все до сих пор вами рассказанное очень точно подтверждает мою реконструкцию событий — которую я сделал на основе собранных мною скудных сведений.

— Без сомнения, — саркастически возразил Риоз, — я воздаю должное вашим аналитическим способностям. Но вы вроде бы откровенно и самоуверенно одобряете растущую опасность для владений Его Императорского Величества.

Барр безразлично пожал плечами, и тогда Риоз внезапно подался вперед, схватил старика за плечи и с неожиданной мягкостью, заглядывая ему в глаза, сказал:

— Ладно, патриций, оставим это. Я не желаю быть варваром. Лично мне наследственная сивеннская враждебность к Империи представляется ненавистным бременем, и я бы предпринял все, что в моей власти, дабы от него избавиться. Но мое поле деятельности — военное, и мне невозможно вмешиваться в гражданские дела. Стоит мне вмешаться, и меня тут же отзовут назад, лишив вас моей помощи. Вы это понимаете? Уверен, что понимаете. Так пусть хотя бы между мною и вами зверства сорокалетней давности будут возмещены вашим отмщением их творцу и соответственно позабыты. Я нуждаюсь в вашей помощи. Я честно признаю это.

В голосе молодого человека была нотка настойчивости, но голова Дуцема Барра мягко качнулась в явственно различимом жесте отрицания. Риоз сказал упрашивающе:

— Вы не хотите понять меня, патриций, и я сомневаюсь в собственной способности убедить вас. Я не могу пользоваться вашими аргументами. Ученый — вы, а не я. Но вот что я вам скажу. Что бы вы ни думали об Империи, вы должны признать ее великую услугу человечеству. Ее войска творили отдельные преступления, но в основном они были силой, служившей поддержанию мира и цивилизации. Это имперский флот создал Pax Imperium, две тысячи лет царивший над Галактикой.

Сопоставьте два тысячелетия мира под Звездолетом-и-Солнцем с предшествующими им двумя тысячелетиями межзвездной анархии. [3]) Припомните войны и опустошения тех давних дней и скажите мне, разве Империя со всеми ее ошибками не заслуживает сохранения?

— Припомните, — продолжал он горячо, — во что превратились внешние края Галактики со времени их отторжения и независимости, и спросите себя: неужто ради ничтожного чувства мести вы готовы превратить Сивенну из провинции, находящейся под защитой могучего флота, в варварскую частицу варварской Галактики, погруженной во фрагментарную независимость, всеобщую деградацию и нищету?

— Разве дела уже так плохи — и так скоро? — пробормотал сивеннец.

— Нет, — признался Риоз. — Без сомнения, проживи мы даже вчетверо больше, ничего опасного для нас на нашем веку бы не произошло. Но я борюсь за Империю; а также за воинские традиции, которые что-то значат для меня, и сути которых я не могу донести до вас. Именно воинской традиции, основанной на имперских идеях, я и служу.

— Вы впадаете в мистицизм, я же всегда находил затруднительным вникать в чьи-либо мистические фантазии.

— Но вы понимаете опасность этого Установления.

— Я же сам указал вам на это — и еще до того, как вы отправились в путешествие с Сивенны.

— Тогда вы хорошо понимаете, что оно либо будет остановлено сейчас, либо, возможно, вообще никогда. Вы знали об этом Установлении еще до того, как кто-либо слыхал о нем. Вы знаете о нем больше, чем кто-либо в Империи. Вы, вероятно, знаете, как его лучше всего атаковать; и вы, вероятно, можете предостеречь меня о его контрмерах. Давайте будем друзьями.