Дети хлебных времен

чуял опасность, но, пожалуй, впервые не ощутил желания уходить. И объяснить увиденное товарищам он тоже не мог. Просто не знал подходящих слов и выражений, не знал, следовало ли им вообще что-либо объяснять. Призрак между тем был уже совсем рядом. Огромное существо, стоящее на задних конечностях, в передних держащее ту самую смертноносную бутыль. Видение, которое, посещало, должно быть, умирающих в их последний миг... Согомак зажмурился. Значит, и ему сегодня суждено умереть? Возможно, от ядовитого газа, а может, от сокрушительного и точного удара. Скверная это вещь - прорицать собственную судьбу. Распахнув глаза, он вновь разглядел ничего не подозревающую Беату. И сами собой сработали природные рефлексы. Проводник понял вдруг, что не собирается умирать. После того, что он увидел, смерть представлялась несвоевременной и глупой. - Беата, он уже здесь! Беги! Увлекая за собой товарищей, Согомак метнулся вниз по холму. Не слушая недоуменных криков, понесся к южной окраине Пещер. Только там они еще могли укрыться от надвигающегося облака. Вихрь заходил с северной стороны, и, рванув Беату за руку, проводник сбивчиво забормотал успокаивающие слова. Следом тяжело бежали Кревет и Жук. Вооруженные опытом похода, он не спрашивали его ни о чем. И хорошо, что не спрашивали. Потому что уже сейчас Согомак понимал, что никогда не расскажет им об увиденной картине. Как понимал и то, что забыть такое сам он уже не сумеет...