Хронокосмос

С высоты геосинхронной орбиты, как раз над плоскостью экватора, подмененная Земля пугала своей грандиозностью и красотой.

Самые отдаленные кольца мелкой желто-коричневой пыли меньше метра глубиной расположились на низкой орбите всего в нескольких сотнях километров над планетой. Они вращались с огромной скоростью и в то же время находились в процессе распада. Ночное небо то и дело озарялось густыми желтовато-красными вспышками микрометеоритов, сгорающих в верхних слоях атмосферы. За этой узкой полупрозрачной зоной простирался широкий угольно-черный слой средних колец. Здесь встречались каменные обломки различных размеров — от мелких булыжников до небольших валунов; эти кольца углублялись на полкилометра внутрь и на тысячи километров раскинулись вширь. Над ними находилось еще один пояс, немного шире двух предыдущих, и, наконец, внешние кольца были почти такие же хрупкие, как и внутренние, но с более высоким альбедо, нежели их собратья внизу.

Кольца представляли собой все, что осталось от Луны. Бывший спутник Земли, уничтоженный силами, которые не мог постичь разум человека, предал ее и стал ее убийцей. Кольца отбрасывали на Южное полушарие продолговатую тень, простирающуюся на пятьсот километров в ширину. В полдень территория от Центральной Америки и Карибского моря до западного побережья Африки лежала в зоне бесконечного затмения, которая перемещалась лишь со сменой времен года. Более того, отсутствие притяжения Луны, которое раньше сдерживало океанские приливы и модели ветров, привело к тому, что вследствие непрекращающихся ураганов и бурь под воду ушли все прибрежные районы.

Однако наибольший урон нанесли обломки лунной мантии и ядра, рухнувшие прямо на поверхность Земли. Сквозь редкие просветы в шаровидной облачной завесе просматривались обширные участки выжженной и испещренной кратерами местности. Там, где когда-то росли города, теперь стояли руины, где расстилались леса и равнины, теперь остались лишь черные пустыри.

Независимо от того, какие причины вызвали всемирный катаклизм, и когда это случилось, планета была опустошена — безжалостно и полностью. Ничто не могло выжить там, внизу. Земля умерла.

— Я ничего не могу уловить, — почти шепотом произнес Мец, пробегая пальцами по клавиатуре компа в поисках любой доступной частоты. — Ни радиосигнала, ни цифрового, ни микроволновой передачи… ничего. Ни одного источника.

— А ты пробовал… — начал было Фрэнк и осекся. Он собирался спросить о спутниковой связи, но понял, что это маловероятно. Кольца скорее всего уничтожили все орбитальные аппараты.

— Ты получил что-нибудь из колоний? — с дрожью в голосе справилась Леа, которая стояла позади него. — Прошло уже больше часа. Ты должен был услышать хоть что-нибудь, по крайней мере с Марса.

— Последний раз, когда я проверял, ничего не было, но… — Мец включил кнопку на пульте и несколько минут внимательно вслушивался в эфир. Затем покачал головой. — Ничего. Ни малейшего импульса. — Он нахмурился. — Хотя мы бы уже давно могли услышать космический поток информационного обмена или по крайней мере ответ из порта Деймоса. Но я не получаю даже сообщений с Цереры.

Ком подступил к горлу Фрэнка. Земля и Луна стерты с лица вселенной… С этим трудно было смириться. Но по всей Солнечной системе, от поселений на Аресе до колоний на малых планетах и даже дальше, на спутниках Юпитера и Сатурна, проживали миллионы людей.

— Я… мне действительно трудно поверить в это, — пробормотал он. — То есть… каждая точка в системе…

— Нет-нет, не думаю. — Глаза Леа воспалились и опухли, ее голос охрип. В какой-то момент она оказалась на грани истерики, но быстро взяла себя в руки. — Даже если уничтожены крупнейшие колонии, все равно остается куча мест, где могли бы укрыться люди.

— Тогда, возможно… — Мец на минуту задумался. — Возможно, всех эвакуировали из системы. Собрали всех, кто выжил, и увезли их.

— Нет. Слишком много народу. — Освободившись от утешающих объятий Фрэнка, Леа приблизилась к иллюминатору и уставилась в него, словно искала ответы в грязных кольцах, опоясывающих планету. — Они не смогли бы разместить всех на борту кораблей, даже если набили бы их, как…

Она умолкла, рот медленно открылся, словно девушка припомнила какой-то важный факт.

— Проклятие, — прошептала она. — Мы кое о чем забыли.

— Что такое, Леа? — переспросил Фрэнк. — О чем мы забыли?

— Это не наша мировая линия, — пояснила она. — Это не то место, из которого мы отправились в экспедицию.

— Но мы ведь вернулись в то же самое время… — начал Мец.

— Время то же, это правда… но место другое. — Леа не отрываясь продолжала глядеть на кольца. — Мы ведь изменили историю в 1937 году, никто не станет этого отрицать? Это означает, что наша мировая линия изменилась вместе с ней. Когда мы попытались вернуться в 2314 год, нас забросило в 1998 год, но этот 1998 год относился к другой мировой линии. Поэтому отсюда явно следует то, что, когда мы покинули 1998 год, мы продолжили перемещение по этой мировой линии и попали в другой 2314 год…

— Так это не наш 2314 год, — подхватил Фрэнк.

— Точно. — Леа указала на пульт компа. — Именно поэтому мы и не получаем позывных из колоний… Здесь просто никогда не было никаких колоний, ни на Марсе, ни на Церере, ни где-то еще. Может, их не было даже на Луне.

— Тише! Погодите-ка… — Мец развернулся в кресле и прикоснулся к пульту. На экране появились горизонтальные диаграммы. Пилот внимательно их изучил и показал на самый широкий столбец. — Смотрите. Инфракрасный сканер не находит никаких следов металла, оставшегося от всех орбитальных аппаратов, который должен бы тоннами летать там среди осколков колец.

— Потому что там никогда не было никаких орбитальных аппаратов. Станция «Хронос» не была уничтожена, потому что ее никогда не существовало. По крайней мере в этой мировой линии. — Леа кивнула в сторону иллюминатора. — Это произошло не вчера и даже не в прошлом году. Я не очень-то разбираюсь в планетарной физике, но совершенно ясно, что эти кольца не новы. У них было достаточно времени, чтобы приобрести форму.

— Триста шестнадцать лет? — засомневался Фрэнк. — Я тоже не силен в этой области, но…

— У тебя есть другая теория? — Леа бросила в его сторону суровый взгляд, затем склонилась над пультом и указала на изображение плоскости колец на другом экране. — Василий, ты можешь подвести нас поближе к центральному кольцу? Если бы нам удалось ухватить один из тех валунов, то, возможно, ИИ смог бы провести анализ и определить, когда это произошло.

— Разумеется, я могу подойти поближе, но не уверен…

— Отлично. Я буду в аппаратной устанавливать программу. — Леа так быстро развернулась, что чуть не сбила с ног Фрэнка. — Поможешь мне или…

— Нет, пожалуй, нет. Ты сама знаешь, что делать.

Фрэнк поспешно уступил ей дорогу, и Леа, не сказав больше ни слова, промчалась мимо него. Он дождался, когда девушка покинет кабину экипажа, и перевел дыхание.

— Она расстроена, — тихо произнес он.

— Хочешь сказать, что ты нет? — Мец уже начал вводить новую траекторию в навигационное устройство. — Возможно, это и не наша мировая линия, доктор Лу, но если вы не заметили…

— Знаю. Извини.

Фрэнк все еще не мог усвоить происходящее. Что-то нереальное присутствовало во всем, словно он оказался в каком-то кошмаре. Возможно, сказывался недостаток сна; последний раз он закрывал глаза на борту «Гинденбурга» где-то над Атлантикой. Фрэнк посмотрел на себя, на его лице появилась гримаса отвращения. Хотя он уже давно избавился от нанокожи, на нем до сих пор была одежда 1937 года, в которую Лу облачился, когда совершал вылазку в 1998 год. К отворотам брюк присохла трехсотлетняя грязь.

— Думаю, мне надо переодеться, если ты не возражаешь, — проворчал он и отвернулся от пульта. — Возможно, мне станет…

— Что-то есть! — оборвал Мец.