Дороги Малого Льва

— И тебе не угодила Зела? — усмехнулся Ольгерд.

— Она всегда одна и та же. Меняться предоставляет мне.

— Ты умеешь это лучше.

— Разумеется.

— Ты что-нибудь узнала для меня?

— Кое-что, но мало. Эрхи быстро забывают о тех, кого изгнали. Их волнует только будущее.

— Значит, Грэф и Сия были всего лишь изгнаны?

— Скорее, переданы скиврам с условием, что те сами проведут стирание их личностей.

— Выходит, понадеялись на скивров?

— Да.

— А кто-нибудь потом проверял?

— Да ты что? — Анзанта усмехнулась, — проверка подразумевает недоверие. Недоверие подразумевает ложь. А какая может быть ложь в совершенном мире?

— И ты тоже не проверяла? Ты ведь обещала мне уничтожить Сию, разе не так?

— Ол… — белые шелка Анзанты позеленели как майская листва, — я не сомневалась, что так оно и есть. Ведь если бы что-то было не так, я бы первая об этом узнала. Кто-кто, а я нахожусь на стыке всех миров.

— Первым узнал Эдгар, — сказал Ольгерд хмуро, — и то случайно.

— Он еще ничего не узнал. Он видел клонированное плотное тело царицы Нормаах, да и только. Почему вы собственно решили, что это Сия, а не сама царица Нормаах?

— Что?!

— Чему ты удивляешься? Я не знаю, куда подевались все скивры, и почему их так мало осталось. Но эта львица Нормаах — в числе оставшихся. Я не раз видела ее у себя на станции.

— Подожди… — Ольгерд резко повернулся и подлетел над креслом как воздушный шар, — постой, объясни…

— Есть несколько миров, которые приютили скивров, — терпеливо улыбнулась Анзанта, — мавски, нимтремы, дорги, эззолги, черные тигры… эрхи в их число уже не входят. Каждая достаточно древняя разумная раса галактики имеет свои тонкие миры. С одними мы нашли контакт, с другими — пока нет. Для этого существует моя станция. Скивры же разбросаны по всем мирам, но связь поддерживают. Грэф пытался в свое время объединить их всех и даже вернуть на Пьеллу, а теперь этим занимается Окрий.

— Такой рыжий?

— Да, тот самый. У меня на станции он встречался со скиврами из мира мавсков, среди них была и Нормаах.

— И ты могла бы пропустить меня к мавскам?

— Вряд ли. Это совсем другие пространства, там очень сложные переходы, а у тебя еще осталось плотное тело. Ты не сможешь так далеко от него оторваться.

Наличие у него плотного тела бывшей жене явно не нравилось, но эту больную тему они обсуждали уже сотни раз, когда пытались жить вместе.

— В свое время вы именно для этого хотели меня использовать, — напомнил Ольгерд, — говорили, что я — «глубоководная рыба с крыльями».

— Мы тогда не представляли всей сложности.

— Значит, Нормаах существует, — задумался он, — где-то там у мавсков…

— Или у вас на Земле.

— Такое возможно?

— Теоретически да. У мавсков свои центры погружения.

— Черт возьми. Маррот! Почему ты раньше об этом не говорила?!

— О чем? О том, что есть другие тонкие миры? Разве ты этого не знал?

— Да, но мне и в голову не приходило, что какие-то мавски внедряются к нам!

— Они этого не делают. С какой стати им внедряться к нашим предкам? У них свои есть. Я же сказала, что теоретически такая возможность существует. Вот и все.

От такой возможности у него даже голова заболела.

— Больше ничего не можешь мне сообщить? — спросил он недовольно.

— Больше ничего, — пожала она прекрасным плечом.

— Тогда проводи меня к выходу.

— Папа! Ты где?! — мысленно воззвал Ольгерд к отцу, опускаясь на излюбленную планету черных тигров Голубиану.

Небо было небесно-голубое, горы — дымчато-голубые, дальний лес — голубовато-синий. Трава расстилалась под ногами нежной зеленью. Ольгерд не успел насладиться пейзажем, как рядом с ним образовались три огромные черные кошки с оскаленными клыками.

— Белый! — внял он вполне четкую и недружелюбную мысль самого крупного тигра, — что тебе здесь нужно?!

«Охрана», — понял он с тоской, — «придется драться».

— Конечно, придется, — тут же ответил на его мысль другой тигр, весь поджарый как гепард и порядком потрепанный в поединках.

— Я вас не боюсь, — сказал им Ольгерд, — я такое видел, что вам и не снилось, кошки домашние… живете тут как в раю и думаете, что знаете, что такое борьба?

— А ты что знаешь о борьбе? — презрительно спросил крупный.

— Холеный белый хомячок! — добавил третий тигр.

Ритуал предстояло выполнить. Ричард не раз предупреждал его.

— Черт с вами, — с досадой выругался Ольгерд, — сейчас узнаете.

Тело его моментально стало белым с четырьмя мощными лапами. Когти были черные. Невесомость мешала почувствовать свою силу, но все же он не был таким беспомощным птенцом, как Эдгар когда-то. Десять лет с Анзантой научили его многому. Он расставил лапы и мысленно врос в землю, в эту зеленую, шелковистую травку.

— Ну? Кто первый?

Первым вышел поджарый. Он явно рвался в бой, хоть и был потрепан.

— Ты слабей меня, — телепатировал он навязчиво, — ты жалкий белый комок шерсти! Белые не умеют драться! Все они трусы и лежебоки!

Этот прием внушения был знаком. Ольгерд выставил встречную мысль о том, что белым не нужно доказывать свою силу в мальчишеских драчках, это и так очевидно. Противник оскалился и прыгнул. Ольгерд встретил его оплеухой, подкрепленной сиреневым выбросом. Сам он даже не шелохнулся при этом, задние лапы надежно упирались в землю.

Так продолжалось раз десять. Потрепанный прыгал, а он молча отражал нападения, стоя на месте как скала. Тигры не знали, что «белой сирени» у Ольгерда Оорла больше, чем достаточно. Он не был искусен и виртуозен в бою, но по выносливости равных ему нашлось бы мало. К тому же здесь он не был слеп, он видел энергию, и это облегчало задачу.

— Отойди, Дерзкий Клык, — усмехнулся крупный, — тебе эту гору не сдвинуть.

— Но он не боец! — рявкнул разгоряченный противник, — он ничего не может!

— Он умеет ждать. Отойди, теперь я померяюсь с ним силой.

Этот прыгать не стал. Он остановился в десяти шагах и выбросил вперед белую сферу. Ольгерд ответил сиреневой. Разряд молнии оглушил и ослепил. Так они стояли довольно долго, пытаясь сдвинуть друг друга, и Ольгерд наконец разозлился по-настоящему. Его сиреневая сфера резко посинела и просто вырвалась из-под контроля. Кажется, с ним случилось то, на что обычно жаловался Герц — непроизвольный, резкий выброс.