Союз нерушимый (СИ)

К моему удивлению, у старушенции нашлось много сторонников, народ загомонил, в мою сторону поворачивались и смотрели: кто с интересом, а кто - с осуждением и неприязнью. Бесплатное представление, чёрт бы его побрал. Я послал старуху по-матерному и локтями проложил себе путь к выходу, вызвав этим ещё большее общественное порицание. Едва оказавшись на улице, я отчаянно закашлялся, согнувшись напополам и едва не выплёвывая лёгкие. Плохо дело. Очень плохо. Люди косились и как бы невзначай отодвигались.

- Всё в порядке, дяденька?

Я поднял глаза. Передо мной стоял тощий светловолосый мальчишка - почти прозрачный. Синяя школьная форма, красный галстук, портфель из кожзама, значок тимуровца и горящие желанием помогать глаза.

- Да, - я попытался изобразить улыбку. - Всё хорошо, просто приболел.

- А-а, - с недетской серьёзностью кивнул пацан. - Берегите себя, - он помолчал и добавил: - Болезни запускать нельзя!

- Спасибо. Хороший мальчик, - выдавил я и сделал вид, что всё в порядке.

До знакомой дырки в заборе пришлось добираться несколько часов: где пешком, а где на общественном транспорте. Несколько раз нападали приступы кашля, температура успела подняться и опять прийти в норму, голова кружилась, ноги подкашивались, а ладони не сжимались, но я всё-таки с грехом пополам доплёлся до места назначения.

Знакомый забор с нарисованным инвалидом войны, дыра в нём, пустынная дорога по разрушенному городу и оранжевая вывеска. Вскоре, окунувшись в привычное многолюдье, я почувствовал небывалое облегчение. Тут можно было играючи затеряться и, хоть ненадолго, но побыть собой: человеком, привыкшим к капитализму и не делавшим вид, будто ему интересны какие-то великие идеи и решения очередного съезда. В этой толпе я был как дома. Дух Горбушки подхватил меня и понёс по кривым улицам, как щепку в реке.

Первым делом я переоделся.

Чёрный флотский плащ со споротыми погонами и перешитыми пуговицами, нормальная рубашка, свитер с горлом и флотские же брюки. Одежда была куплена у очкастого старикана, одетого в нелепую фиолетовую куртку и сиреневый берет, вывалянный в белой кошачьей шерсти. Дед постоянно курил гадкие папиросы и ронял пепел на товар - завёрнутые в брезент тюки с одеждой. Он вытер рукавом мутное зеркало с отбитым углом и дал посмотреть на себя. "Ну вот, другое дело", - думал я, отряхивая плащ от пыли, пепла и шерсти. - "Совсем другое дело".

К лачуге подходил осторожно: за сотню метров навострил глаза и уши, проверил окружающие дома во всех возможных диапазонах, пытаясь высмотреть ловушку, но ничего не нашёл. Узкий переулок был тих и безлюден.

Я протиснулся между стенами хибар и встал у двери, приводя дыхание в порядок. Входить внутрь было страшновато: старый еврей, благодаря мне близко познакомившийся с работой спецназа, мог и пулю в голову всадить без разговоров. А я ещё и болею, драться не смогу, реакция не та... Страхи и сомнения грызли безо всякой пощады, я таращился на дверь, словно хотел открыть её взглядом, но, наконец, тряхнул головой, отгоняя дурные мысли. Чему быть, того не миновать.

Заскрипела дверь, я вошёл в полутёмное помещение, где совершенно ничего не поменялось с момента прошлого визита: разве что вещи снова лежали на своих местах, а не были разбросаны по полу. Взгляд грустных глаз Моисея пронзил меня насквозь. Старый еврей находился на своём рабочем месте - за стойкой, там, где я оставил его в тот раз.

- Здра-авствуйте, - протянул он, увидев меня. Холода в голосе хватило бы для восстановления всех растопленных ледников Антарктиды. От картавости не осталось и следа.

- Здравствуйте, Моисей, - кивнул я. - Мне нужен Яша.

- Тем нужен Яша, другим нужен Яша. Всем нужен Яша, - неопределённо сказал хозяин лавки, пожимая плечами. - Уходите. Вам тут больше не рады.

- Рады вы или нет... Мне. Нужен. Яша, - сказал я твёрже. - Только он может мне помочь.

- Ой, да шо ви такое говорите? - отмахнулся Моисей. - Какая помощь? Зачем помощь? Неужели ваша бурильная контора не может справиться самостоятельно?

Я покачал головой:

- Во-первых, наши с конторой пути разошлись. А во-вторых, вам, наверное, будет приятно слышать, но не может. Помогите! - в голосе против воли проявилось отчаяние. Мне было мучительно даже просто стоять на ногах.

- Мы вам уже как-то помогли, - Моисей сделал быстрое брезгливое движение ладонями, словно стоял по грудь в воде и отгонял мусор. - Уходите.

- Не уйду, пока не поговорю с мальчиком, - процедил я сквозь зубы. Хотите вы этого или нет! - рука скользнула в карман пальто к пистолету, но в следующий миг старый еврей словно взорвался. Из его ладоней, плеч, груди и живота взметнулись тонкие нити, похожие на струны. Не успел я моргнуть глазом, как был оплетён ими и полностью обездвижен. Пистолет глухо стукнул по полу, а я с удовольствием закричал бы, если б те же холодные нити не зажали мне рот.

- Я так и знал, - сказал Моисей со вздохом. - Так и знал, шо вы там, в Конторе, не умеете решать проблемы по-человечески, всё бы вам, коммунистам, шашками махать, да на амбразуры бросаться... - Моисей выглядел по-настоящему жутко. В сочетании со щуплым телосложением, грустными глазами и спокойным голосом он внушал такой страх, как ни один из моих противников до этого: прежде всего, потому, что я находился в его полной власти. Сердце застучало часто-часто, захлёбываясь адреналином, и я едва не потерял сознание. - И что теперь с тобой делать, а? Тут ведь опять придётся убираться, а я убираться не люблю, потому шо жуть как не люблю своими руками снимать чужие кишки с люстры.

"Опять?" - подумал я с ужасом, но быстро взяв себя в руки, нахмурился, посмотрел старику в глаза и промычал нечто, чего он не понял.

- Что? - стальные нити у моего рта чуть приподнялись и изогнулись, я почувствовал, как они едва ощутимо царапают мою кожу при движении.

- Давай сделаем так, - предложил я: - Дай мне поговорить с мальчиком. Пять минут, не больше. И если он сам откажется мне помочь, можешь меня убить. К чёрту, всё равно я больше не жилец. Яша говорил, что я спас или спасу нас всех, и сейчас я напал на след чего-то крупного, чего-то, что может всех коснуться. Дай мне поговорить с ним, прошу. Потом убьёшь, в любой удобный момент.

Моисей склонил голову набок, подумал пару бесконечно долгих секунд и хмыкнул.

- Что ж, ладно. Давай по-твоему. Но учти, что я не спущу с тебя глаз и освобождать не стану.

- Да хоть как-нибудь... - проворчал я, ощущая, как хватка слабеет - везде, кроме запястий. Стальные нити уходили обратно в тело Моисея: втягивались сквозь дыры в одежде и исчезали. - Что это за штуки? - любопытство возобладало над страхом.

- Что? О чём ты? - улыбнулся Моисей.

Мне оставалось лишь заткнуться. Старик открыл дверь, за которой стояли мётлы, вёдра, банки-склянки с химией и прочий хозяйственный инвентарь. Я хотел спросить, что тут вообще происходит, но очень быстро понял это безо всяких пояснений: на моих глазах деревянный пол начал медленно раздвигаться, являя пандус, ведущий куда-то в темноту. Я мысленно выругал спецов, которые во время обыска не приметили эдакого слона. Впрочем, скорее всего, дело не в них, а в умениях Яши и Моисея.

Короткий туннель с ржавыми металлическими стенами, увитыми кабелями, как плющом, снова дверь... "Мама дорогая! Вот это да..."

В просторном зале царила полутьма: его освещали десятки тёмных экранов. По одним бежали строки кода, по другим Волк бежал за Зайцем и кричал ему бессмертное "Ну, погоди!". Новости, фильмы, текст, снова код, странные символы... Экраны повсюду - стены, потолок, пол. Разные - как старые маленькие мониторы, так и большие, размером со стену моей квартиры. К ним вели десятки проводов, о которые было проще простого споткнуться - тоже разных видов, цветов, толщины. У стен гудели и перемигивались диодами сервера и системные блоки, нагромождённые друг на друга. Всю эту техногенную мешанину объединяло только одно: каждое устройство было повёрнуто "лицом" к центру комнаты, где в инвалидном кресле, стоявшем на небольшом возвышении, сидел Яша. К разъёмам в тощем теле были подключены десятки кабелей, а сам ребёнок едва ли производил впечатление живого - не в последнюю очередь из-за того, что закатил глаза.