Союз нерушимый (СИ)

Следующей целью стала детская площадка - два деревянных домика, высокая горка с лужей внизу и жутковатый деревянный истукан с надписью "старичок-боровичок". Я скрылся за самым прочным объектом - той самой горкой, отлитой, судя по толщине, из списанного крейсера, и сделал ещё пару профилактических выстрелов в проход между домами. Оттуда высунулась рука и оказала ответную любезность; несмотря на то, что стреляли вслепую, сотрудник был очень близок к тому, чтобы проделать в моей тушке нештатное отверстие: прямо перед лицом зазвенело так, будто ударили в гонг, полетели искры, а в пандусе осталась вмятина. Всего лишь вмятина. Обожаю советские игровые площадки.

Пистолет в моих руках дважды дёрнулся, следом за пулями полетела граната. В тесноте хлопок оказался оглушителен, ближайшие стёкла вылетели, а из-за угла донеслось громкое матерное ругательство.

Отлично, просто отлично. Пригибаясь, я помчался к белеющему в темноте небольшому зданию, увитому трубами и проводами. Рядом с ним росли облезлые густые кусты сирени, а характерный букет запахов отбивал желание отсидеться там и предупреждал, что ступать следует осторожнее.

Мне нужен был люк, и я его нашёл. Сорвав и отбросив в сторону тяжёлую крышку, я вдохнул полной грудью запах мыльной воды и спрыгнул в благоухающую свободой тьму, очень надеясь, что из пола не будет торчать забытый рабочими лом. Это был бы подарок для разозлённых коллег - как жук на булавке. Меня бы запомнили надолго, а фотографии гуляли бы по внутренней сети Конторы со смешными комментариями.

К счастью, лома не оказалось, зато грязно было - просто жуть. Я включил тепловидение, но помогало оно слабовато. Сырая темнота, полная испарений и мусора под ногами, окрасилась в сотни оттенков красного, зелёного, синего и фиолетового, как будто я стал свидетелем взрыва на складе красок. Разобраться в этом было сложно, но я справился и за пару минут бега даже ни разу не шлёпнулся лицом в субстанцию, название которой старался даже не вспоминать.

Какое счастье, что Палыч в щедрости своей неизмеримой достал мне именно хорошие армейские сапоги, а не какие-нибудь дурацкие штиблеты: нёсся в них по голень в неких вязких полужидких массах было бы просто невозможно.

Вот и первая развилка.

Я быстро выглянул, осматривая туннели в обоих направлениях, но не увидел ничего, похожего на засаду. После этого я зашёл за угол и прислушался к звукам. Ничего. Тишина. Причём не подозрительная зловещая тишина, выдающая чьё-то присутствие, а обычная, пустая, безжизненная. Мотивация сотрудников была понятна: одно дело загнать террориста при численном превосходстве и окружить, а совсем другое - лезть в узкое вонючее пространство к человеку с пистолетом и неизвестным количеством гранат. Лично я не рискнул бы.

Можно было перевести дыхание. В этот раз я, вроде, спасся. Зуд в ладонях постепенно переходил в костяшки пальцев, а значит, пришло время отыскать Голос и как следует надавать ему по морде.

18.

После долгой дороги по канализации, старым туннелям, шахтам и полузатопленным коллекторам, где приходилось брести по грудь в ледяной сточной воде, мне хотелось задушить голыми руками того, кто стоял за Голосом. Добравшись до дома уже далеко за полночь, я больше всего на свете желал отмыться хоть как-нибудь и согреться под одеялом. Холодный ветер и сырость забрали всё тепло, я словно одеревенел и не чувствовал ни рук ни ног. К сожалению, попытки вести себя как можно тише оказались бесплодными: сперва я долго не мог попасть ключом в замок, потом повалил какие-то лыжи в коридоре - чуть не упал, когда закружилась голова. Спустя пару минут на шум вышел всё тот же сосед. С мутными глазами, шатающийся, полуголый, он возник в дверях тесной ванной комнаты в самый разгар водных процедур.

- Э-э-э! - сказал он на пьяном языке и ткнул пальцем в загаженную одежду, которую я повесил на едва тёплой батарее. Я не обратил внимания: старался отмыться в раковине сам - под холодной водой, с помощью малюсенького кусочка хозяйственного мыла, злой и ненавидевший всех на свете людей без исключения.

- Э-э-э! - повторил пьяный настойчивее.

- Чего надо?! - огрызнулся я. - Пшёл отсюда, занято.

Вялое движение рукой, очевидно, означало замах, но сосед, у которого, похоже, в глазах уже не двоилось, а троилось, ударил фантом. С изумлением я наблюдал, как его кулак медленно пролетает в стороне от моего уха и попадает в трубу батареи.

Гулкий удар.

Пьяница взвыл и завалился на пол, а я, пожав плечами, продолжил мытьё. Через пять минут вышла его жена - худенькая, серенькая, всклокоченная, в старой ночной рубашке. Под её глазами виднелись выдающиеся круги, а на руках - россыпь синяков.

- Илья! - воскликнула она, увидев своего ненаглядного. - Вы что наделали, товарищ?! - соседка негодующе уставилась на меня.

- Я? - изображать удивление не пришлось, всё получилось очень искренне.

- А кто? - худые синие руки упёрлись в бока. - Как не стыдно бить пьяных? Хулиган! - женщина нахмурилась и топнула ножкой.

- Он сам упал, - я повысил голос от возмущения. Зубы предательски застучали. - И вообще, странно, что он досюда дошёл, а не возле порога лёг.

- Хулиган! - повторила соседка и, гордо выпрямив спину, удалилась, а я, мысленно покрутив пальцем у виска, продолжил отмываться. Ледяная вода бодрила, а мыло, попадая на кожу, легонько пощипывало.

- Простите, товарищ... - за моей спиной снова стояла жена пьянчуги, но в этот раз с чрезвычайно виноватым видом. - А вы не поможете его обратно затащить?

Я взглянул на неё, потом на мужа, лежавшего на пожелтевшем кафеле в луже мыльной воды, и кивнул.

- Сейчас.

Завершив омовение, я поднял алкоголика и под назойливое "Осторожнее... аккуратнее..." занёс нерадивого мужа в тесную душную комнату. От него воняло застарелым перегаром, нечищеными зубами, потом и мочой. Отвратительно.

- На кровать, пожалуйста, - хозяйка указала на узкую койку.

Я повиновался и уложил сопящее тело со всей возможной осторожностью.

- Спасибо, спасибо большое, - когда я закончил, женщина принялась меня благодарить каким-то ужасно извиняющимся тоном. - Так-то он у меня хороший, очень хороший, только выпивает немного после фронта...

В комнате негромко тикали часы, настольная лампа давала света как раз, чтобы разглядеть обстановку, но не поражаться её убогости. Мебель из опилок, ободранные обои на волнообразных стенах, шкаф с салфеточками, стаканами и обязательным сервизом, красный ковёр на стене. Там же висит ржавый велосипед, под ним - куча какого-то хлама - брезентовые сумки, старая обувь.

Над маленьким телевизором портрет семейной пары: почему-то не цветной, а чёрно-белый. Мужчина - черноволосый, широкоплечий, статный. Подбородок квадратный, глаза умные и немного наглые, вся грудь в орденах, на плечах капитанские погоны. И девушка - юная, свежая, утончённо-красивая и очень-очень яркая. Я перевёл взгляд на женщину, которая набрасывала ватное одеяло с дырявым пододеяльником на спящего пьяного мужа. Да, это была она. И в кровати лежал он. Словно пародии на самих себя.

Хозяйка комнаты увидела, что я заметил фотографию.

- Да, это мы, - улыбнулась, она и именно улыбка вернула ей сходство со старой фотографией. - Он в отпуск приезжал, и мы расписались. Спасибо вам ещё раз. Хотите чаю?

Я прислушался к ощущениям. Ощущения дрожали от холода.

- Да, если не затруднит.

Через пять минут мы сидели за столом с горячим чаем и свежим печеньем. Хозяйка выдала мне кое-какую одежду, которая оказалась маловата и, честно говоря, попахивала затхлостью, но согревала.

- Вы не думайте, он хороший, - женщина изо всех сил оправдывала своего муженька. - Не каждый вообще выдержит то, что он перенёс. Вот и пьёт после демобилизации. Иногда, - быстро поправилась она, поймав мой взгляд.

- Это что получается, он уже больше десяти лет так?

- Ну... - замялась хозяйка. - Да. Но не всегда же. Он на работу ходит, в автобусный парк. На хорошем счету там.