Млечный Путь №1 (1) 2012

Олег приподнялся на локте. Женщина отвела взгляд от книги и теперь смотрела на него. Это была красивая женщина, блондинка, лет сорока. Лицо чистое, только возле глаз тонкая, нервная сетка морщин. Светлые волосы стянуты в тугой узел и ни капли косметики на лице. Ни что в ее облике не сдвигало Олега с мертвой точки.

Олег сел.

– Ну, что выспался? – это говорила незнакомка. Но Олега удивил тон, каким она обращалась к нему. Женщина словно заискивала. Он посмотрел на нее озадаченно.

– Да, спасибо, – произнес Олег, не уверенный в том, нужно ли вообще ей отвечать.

И тут его осенило! Ну, конечно! Видимо вчера он пил. Димка всегда говорил, что пить ему, Олегу, строго противопоказано. У него с утра кратковременная амнезия начинается. Олег и напивался-то по-серьезному всего пару раз за всю жизнь, но твердо знал, что хорошим это никогда не заканчивалось. Наверное, вчера напились, как свиньи (с кем, Олег не представлял, естественно), вот память и отшибло. Олег искоса взглянул на женщину – она нервно теребила уголок книги и как-то странно смотрела на Олега, словно ждала чего-то. Чего-то очень для нее важного. И тут Олегу стало совсем нехорошо. Ведь эта тетка неспроста здесь. Точно. Все сходится – видимо пьяным приперся сюда, стал приставать, а может даже и… О, господи! Она же возрастом такая, как его мать, ну может чуть моложе. Олег почувствовал, что должен немедленно выйти отсюда. Он хотел обуться, но на полу его обуви не было, стояли чужие туфли: красивые, темной кожи, стильные, с мягко срезанными носами. Олег невольно посмотрел на верхнюю полку, которая отсутствовала. Другой обуви не было. Олег медленно стал обуваться и только сейчас заметил, что и брюки на нем не его: темно-коричневые, явно не из дешевых, и свитер был чужим, хотя и очень красивым. Олег почувствовал, что крыша медленно съезжает на бок: вместо грошовых электронных часиков, на руке красовался «Ролекс» на кожаном ремешке. Олег ошарашенно перевел взгляд с левой руки на правую и закричал – безымянный палец правой руки украшало обручальное кольцо. Женщина отвернулась от окна и теперь снова уставилась на него.

– В чем дело, Олег? – с раздражением спросила она. – Ты заболел?

Олег молчал. Женщина вдруг побледнела, и глаза ее увлажнились.

– Олег, хватит. Так же нельзя. Сколько можно играть в молчанку? Через два часа мы будем в Москве. Что мы скажем Лизе?

Олег тупо смотрел на нее. Женщина ближе придвинулась к столику. Теперь она говорила тихо и вкрадчиво.

– Ты так и не изменил своего решения? Ты действительно хочешь, чтобы Лиза сделала аборт?

Олег задохнулся, а женщина затараторила, словно боялась, что он заговорит.

– Олег, ей же только девятнадцать. Что же с ней будет. У нас же достаточно денег, вырастим…

– У нас?.. – с ужасом прошептал Олег.

Лицо женщины вспыхнуло, она потупила глаза.

– Олег, пожалуйста, не начинай. Да, деньги у нас зарабатываешь ты, мы это ценим. Но и Лиза тебе не чужой человек. Это же твоя дочь!

– Моя дочь?! – заорал Олег.

Женщина вскочила.

– Что ты хочешь сказать этим – «моя дочь?!» А чья же?! Не доходи до крайностей, Олег, ты не смеешь меня так оскорблять, Лиза – твоя дочь. Это твой и мой ребенок. Ты это знаешь не хуже меня. Что ты смотришь на меня такими глазами?

Олег молча встал и направился к выходу. У двери висело чужое мужское пальто. Он взял его и вышел в коридор.

– Куда ты уходишь? – кричала вслед женщина. Она еще что-то говорила, но Олег уже не слышал. Он закрыл дверь.

В коридоре было пусто. Олег вышел в тамбур и остановился возле туалета. Он присел на мусорный бак и стал шарить по карманам пальто. Здесь был бумажник с солидным количеством незнакомых денег, несколько визиток и еще какие-то пластиковые карточки. Зачем они, Олег не имел представления. Еще был паспорт. Олег торопливо раскрыл его. На первой странице была его фотография, знакомая, в шестнадцать, длинноволосого подростка с тонкой шейкой, болтающейся в широком вороте папиной белой рубашки. Олег вздохнул и перевернул страницу: здесь тоже был он, таким он себя помнил, но на фото ему было двадцать пять, а сейчас только двадцать три. Олег сглотнул и перевернул страничку, здесь ему было тридцать пять, он носил усы и нелепый широкий галстук. Дальше фотографий не было. На страничке прописки он увидел адрес, незнакомый московский адрес. Дрожащей рукой Олег открыл страницу со штампом о семейном положении. Он был женат на Синяевой Неле Александровне. Олег закрыл глаза. Женщина в купе… боже правый, ведь это же действительно была Нелька… только… Олег вскочил и толкнул дверь туалета. Она распахнулась настежь, а Олег так и остался стоять на пороге. Он застыл, с ужасом глядя в мутную поверхность зеркала – оттуда на него смотрел мужчина «за сорок», безукоризненно одет, с чуть обозначившимся брюшком и небольшими залысинами. В руках он держал паспорт и черное мужское пальто. Олег отпрянул назад и больно ударился затылком об дверной косяк. Сзади кто-то коснулся его спины, от неожиданности Олег подпрыгнул.

– Пап, ну ты туда или сюда?

За спиной стоял веснушчатый паренек лет тринадцати. Он сделал нетерпеливый жест и исподлобья посмотрел на Олега.

– Тебе плохо, что ли, пап? – равнодушно осведомился он. – Маму позвать?

– Не надо, – с трудом ворочая языком, проговорил Олег.

Он миновал паренька и прошел через вагон в противоположный тамбур. И здесь, под вольный стук колес, Олег заметался из угла в угол. Он чувствовал, как отвратительно зудят мозги, хочется раздолбать череп и драть их ногтями. Весь этот сумасшедший бред был похож на сон, а если это сон, значит нужно проснуться. Олег бил кулаками в стену и даже лбом стучался. Проснуться не получалось. А если это все на самом деле? Что если действительно из его памяти выпало двадцать лет жизни, если он просто сошел с ума? Так или иначе, все это нужно было прекратить. Олег открыл дверь вагона, холодный ветер ударил ему в лицо. Он глубоко вдохнул, закрыл глаза и прыгнул…

Правая щека горела огнем. Олег чувствовал, что лежит на чем-то мягком. Он попытался пошевельнуться, и тело отозвалось ноющей болью. Олег прикрыл глаза: справа ослепительно палило солнце. В комнате находился еще кто-то, ощущалось движение, доносились приглушенные голоса. Кто-то подошел совсем близко и заслонил слепящее солнце. Первое, что увидел Олег – это ясные голубые глаза со светлыми зайчиками и золотую россыпь волос.

– Нелька, – одними губами прошептал Олег.

Он смотрел в ясные Нелькины глаза и готов был разреветься от счастья. Теперь все встало на свои места. Наверное, что-то с ним произошло, а пока он был без сознания, пригрезился этот бред про поезд. Но сейчас все это было не важно. Главное, что она пришла, значит, он ей не безразличен. И переживала, видимо. Даже как-то похудела и осунулась слегка. Олег улыбнулся, Неля улыбнулась ему в ответ.

– Как ты? – тихонько спросила она.

Олег хотел бодро ответить: ничего, мол, все путем! Но снова ощутил сильную боль в груди и застонал.

– Тише, тише, – заволновалась Неля. – Тебе нельзя двигаться.

Она нежно взяла его здоровую руку, и Олег, завороженный этой неожиданной лаской, слегка сжал ее тонкие пальчики.

– У тебя перелом ключицы и кисти правой руки, сотрясение мозга, сломаны несколько ребер и перелом ноги, – Неля качнула головой. – Ты удивительно легко отделался, – заключила она.

– А что произошло? – прошептал Олег.

– Ты не помнишь? – Неля подняла брови. – Я потом тебе все расскажу, хорошо? Сейчас у тебя обход, – она встала, но руку не забрала. – Только напугал ты нас до смерти, папочка…

– Как ты меня назвала? – прохрипел Олег.

– Папа, ты что? – лицо Нели стало бледным. – Папа, мне больно! Отпусти руку! Мама! Мама!

Она еще что-то кричала, а Олег судорожно сжимал и сжимал ее руку, не в силах разжать пальцы. В комнату набилась толпа народу. Их лица сливались в одно бесформенное месиво. Олега прижали к кровати, а он орал и вырывался. Он кричал, что больше так не может, и просил прикончить его. Он метался, но среди безликой толпы в белых халатах все равно отчетливо видел белокурую женщину из поезда, которая прижимала к себе лже-Нелю. И они обе плакали.