Млечный Путь №1 (1) 2012

Олеся Чертова Обратный отсчет

1

Неля засмеялась и оглянулась. В ее светлых глазах даже в пасмурную погоду резвились солнечные зайчики.

– Ну, чего тебе, горе мое… – осведомилась она в манере скверной провинциальной актрисы.

Олег невольно засмотрелся на ее ладную фигурку и вдруг оробел. Из головы вылетело все, о чем хотел поговорить с ней, никак не мог подобрать нужное слово и вообще понять, зачем звал-то ее? Олег был не из робких парней, но эта Нелька как-то по-особому на него влияла.

– Ты что-то мне сказать хотел, – напомнила она и при этом тряхнула густыми, прямыми, как лучи, пшеничными волосами. Неля улыбалась, она была очень красива и знала об этом.

Олег вздохнул.

– У меня два пригласительных в ночной клуб. Там сегодня вечер джаза… Ты же любишь джаз… – отчего-то запершило в горле, и Олег закашлялся.

Неля, наблюдавшая за его страданиями, засмеялась еще громче. На них стали оглядываться. По аудитории прошел шумок.

– Олежечек! – теперь она «работала» на публику, несколько десятков благодарных зрителей уже уставились на нее в ожидании представления. Неля сверкнула глазами. – Дружочек ты мой, так не я одна джаз люблю. Вот Маша у нас тоже очень любит джаз. Может, ты ее позовешь?

Тридцатидвухлетняя незамужняя девица Маша испепеляюще зыркнула на Нельку поверх очков.

– А не заткнулась бы ты?! – произнесла угрожающе.

– Молчу, молчу, – весело зазвенела Нелька. – Вот незадача, Олежечек, и Маша с тобой идти не хочет. А я вообще-то джаз не очень люблю. Меня воспитывали на вечных ценностях, на классике. Так что, если соберешься в органный зал, зови. Может, и пойду…

Она подхватила сумку на плечо и под дружное ржание студентов покинула аудиторию. Олег с досадой смотрел, как она дефилирует по коридору, как золотятся вдоль спины ее пшеничные волосы.

– Стерва малолетняя, – тихонько сказал за спиной Димка, долговязый нескладный парнишка. Друг Олега еще со школы, а теперь и однокашник в придачу. – Слушай, Олег, да на кой она тебе сдалась, соплячка восемнадцатилетняя. Ну, подумаешь, красивая. Мало их, что ли, таких? Вон у нас в группе полным-полно, и к тебе тоже, знаешь ли, многие…

Олег засмеялся и не дал ему договорить:

– Брось, Димыч, не надо мне повышать самооценку. Я все понимаю. Но мне не нужна просто девчонка. Мне нужна именно эта.

Димка с уважением посмотрел на товарища. Он с трепетом относился к историям чужой любви, так как собственных не имел. Долговязый, тощий не по возрасту и к тому же носатый и нескладный Димка вздохнул и искоса взглянул на друга.

– Ладно, Ромео, пойдем. И так уже опоздали из-за твоей Джульетты.

Олег с досадой пнул кадку с пальмой. На душе было паршиво и почему-то очень хотелось спать.

– А пошло оно все, – сквозь зубы процедил Олег. – Не пойду я никуда. Башка раскалывается… Я домой поеду.

– Э, брат, так нельзя, – Димка сразу помрачнел. – Любовь любовью, но у нас же «госы» на носу. О чем ты думаешь?

Олег похлопал его по плечу.

– Созвонимся, Димыч. – На ходу натягивая куртку, он направился к выходу.

Димка только рукой махнул.

Двери лифта с шумом захлопнулись, и Олег сразу понял, что ничего хорошего дома его не ожидает. Громоподобный голос отца разливался по всему зданию, и Олег со стыдом подумал, что его, наверное, слышно в каждой квартире. Сколько не убеждал себя Олег, что скандалы происходят в каждой второй семье, смириться с этим не мог. И мамина фраза: «Другие еще хуже живут» – не успокаивала.

Олег вытащил из кармана ключи и открыл дверь. В коридоре было темно. Только тонкая полоска света пробивалась через открытую дверь в комнату, где бледная, с покрасневшими от слез глазами сидела мама. Отец же бегал перед ней, на манер шимпанзе, юродствуя и вопя. Суть скандала была не важна, он мог по три часа вопить за оторванную пуговицу или за истраченный лишний рубль.

Олег отшвырнул рюкзак и снял куртку. Только сейчас он заметил под вешалкой Женьку. Она сидела прямо на полу, обхватив руками колени. В ее огромных, черных, как угли, глазах был страх. Олег присел рядом на корточки, погладил ее по короткостриженым кудряшкам.

– Давно? – спросил Олег.

– Третий час, – прошептала Женька.

Оба замолчали. Как у всех детей из скандалящих семей, у них сложился свой язык, понятный обоим. Молчаливый язык страха.

– Деньги? Опять вам деньги нужны? – орал отец. – Я их не печатаю. Я на себя потратить имею право!

Голос матери дрожал и срывался на слезы.

– Игорь, но мы же семья! Я ничего не требую от тебя. Но ведь Женя раздета на зиму совсем. Ты просто не вникаешь ни во что. Ты не интересуешься детьми, а они…

Мать что-то еще пыталась говорить, но ее голос утонул в отцовских воплях.

Олег сжал зубы.

– Вставай-ка, Женек, холодно здесь…

Женька повисла на руке, и в этот момент что-то загремело, вскрикнула мать… Олег бросился в комнату: мать стояла у стены, а отец почти вплотную к ней, и на губах у мамы была кровь. Дальше все происходило как во сне медленно и отчего-то фрагментами: под кулаком было что-то твердое и упругое, потом вспышка – яркая, как фейерверк, и на губах стало солоно, где-то кричала мама, и что-то холодной тяжестью сжало горло и потянуло назад. Олег пытался стряхнуть со спины цепкое Женькино тельце, а она держалась невероятно крепко и кричала: «Не трогай его, Олежечек, он же тебя убьет!» Потом стало тихо…

Олег лежал в своей комнате, рядом сидела Женька, придерживая грелку со льдом у него на переносице. Олег рассматривал ее из-под ресниц: худющая, нескладная, как страусенок длинноногий. Вообще не похожа на своих подружек – тех хоть сейчас замуж выдавай. А эта еще совсем цыпленок.

– Ну что, очухался, герой?

Олег улыбнулся. Он любил ее голос, низкий, с хрипотцой, совсем не по возрасту, а тем более, не по фактуре.

– Где отец? – голос почему-то был осипшим. Олег закашлялся.

– Ушел. А мама у себя в комнате плачет, – сказала Женька.

– Плачет? Почему? – глупо спросил Олег.

Женька взглянула на него снисходительно.

– А ты бы на ее месте смеялся?

Олег сел. Нет, не смеялся бы и он, это точно. Его тошнило, и голова болела, просто разламывалась на части.

– Слушай, Женек, – с трудом произнес Олег. – У нас снотворное есть?

– Травиться будешь? – серьезно спросила Женька.

Олег усмехнулся.

– Нет. Мне бы уснуть сейчас, а сам я не смогу. Спроси у мамы… пару таблеток…

Женька вышла и вернулась через минуту со стаканом воды и одной таблеткой.

– Мама сказала с тебя и одной хватит. Спи. Олег проглотил таблетку и лег. На стене радужным хороводом поблескивал ночник, в голове приятно штормило. Олег сам не заметил, как уснул.

Снилась Нелька, голая, на залитом солнцем пшеничном поле. Олег наблюдал за ней откуда-то сверху. Она танцевала и кружилась, а он никак не мог понять – то ли на голове у нее пшеничные колосья, то ли все поле усыпано ее золотыми волосами. Олег стал подходить поближе, как вдруг понял, что это не Неля, а Женька, увешанная колосками. Он испугался и, сорвав с себя рубашку, бросился к ней. Но Женька смеялась и убегала, ныряла в пшеницу, как в воду. Олег ругался, кричал, но бежал медленно и все время падал, а Женька с необычайной резвостью, высоко выбрасывая худые коленки, как коза, скакала по полю. Олег выбился из сил, упал и проснулся.

Высоко над головой виднелся ребристый кремовый потолок. Слева, на такой же пластиковой кремовой стене, болталась багажная сетка. Справа, чуть выше головы, возвышался столик. Олег повернулся на бок – напротив, на соседней полке сидела белокурая женщина в темно-сером трикотажном спортивном костюме. Она сидела на полке с ногами и читала книгу. Эту женщину Олег не знал. Он снова лег на спину и закрыл глаза, чтобы собраться с мыслями. Судя по купе, это вагон «СВ». Откуда деньги на «СВ»? Нет, начинать нужно не с этого. Куда я еду? Последнее, что помнил Олег – это пляшущие огоньки ночника на стене в комнате. Может, снотворное повлияло? Или удар по голове? Амнезия? Тоже не подходит. Это же кто-нибудь должен был бы заметить. Почему еду один? И главное – куда еду?