Легенда о Багуле (СИ)

- Нет, нет, спасибо отец, - практически в один голос произнесли обедавшие мужчины, иногда поглядывая на скудную обстановку в избе. Напротив, стола, у стены украшенной красивым ковром с таежным сюжетом в виде рисунка охоты, стояла кровать супруги Егора Николаевича. Впереди подпирая печку находилась кровать самого деда Егора. Обе кровати были заправлены красивыми покрывалами зеленого цвета с чудными узорами. По праву руку от майора, так же возле стены между окон, выходивших во двор расположился диван Данилы, заправленный по военному аскетичным синим одеялом с полосами у края и подровненной табуретом подушкой. Позади сидевших офицеров был расположен трельяж для посуды, уставленный изысканными образцами редкостей. В красном углу, по леву сторону от печи и входа, стояли икона Богородицы с младенцем Христом, образ Спасителя с заповедями в руке, и лик Николая Чудотворца. Правый угол занимала массивная советская радиола, которая давно не ловила ни одну радиостанцию, несмотря на все тщетные попытки Данилы услышать людей из других городов. Иногда выход в мир все же происходил, когда ловились обрывки шипения переговоров местных военных на УКВ, но чаще всего приемник использовали как проигрыватель, особенно в тихие, одиночные зимние вечера, слушая музыку как времен расцвета СССР, так и периода упадка и развала могущественной страны. Последние пластинки, времен перестройки, особенно любил и бережно хранил Данила.

Осмотрев комнату, зорким взглядом снайпера, Андрей Игоревич обратился к старику.

- Так значит один ты живешь отец? - с позволения деда Егора закурил и продолжил капитан, -Ни жены, ни детей, ни родных?

Старик относивший посуду на кухню, в то время, когда майор сидя на Даниловом диване принялся рассматривать его сокровенные виниловые записи 1980-1990 х годов, спрятавший с дыма, а дед Егор погрустнел.

- Сына уже пятнадцать лет как нету. Пришел он с Чечни больной на всю голову. Контуженый. Бывало ночью соскочит с кровати, хватает Данилку, внучка моего, еще совсем ребенка, малым, когда тот еще был, и в окно кидается. Два раза так бегал от духов, как он сам мне говорил. Потом мы с ним рамы вставляли, по весне получается это было тогда. Невестка моя не выдержала собралась и уехала на запад, вроде бы за муж вышла, не помню. Еще до бомб было. А Данилка на мне да бабке остались, от Коли вообще практически никакого воспитания и заботы парень не видел. Бил его часто. Благо еще парнишка смышленый да уж слишком умный, в меня видать пошел, -усаживаясь за чисто убранный стол дед Егор, заливаясь гордостью за внука продолжил, -Ему же всего десяток годков было, когда отца его схоронили, а тот спился в смерть из-за нервов. Да и старуха моя тоже уже почти три года как померла. Так что вдвоем мы остались с Данилой. Он сейчас на солонцах, охотится.

- Уж не на Седую ли Сопку пошел? - заискивая спросил любитель послушать рассказы простых людей Андрей Игоревич, облокотившись на руку, внимательно смотря на старика.

- Да какое там, - вытряхивая прогоревший пепел и вычищая трубку, а затем набивая ее свежим самосадом отмахнулся дед Егор, -Я ему строго настрого наказал в грязный лес не ходить, за белые бурятские ленты он у меня не заходит. Шаманы же там весь лес считают святым местом, вот и обвязали все окрестности лентами, так сказать пометили все сорок квадратных километров по кругу. Видимо забросили туда что то, от чего аж весь сосняк побелел иглами, а дальше седого леса вообще страшно заходить.

- Старого Хозяина видел, а отец? - развешивая уши, падкий на деревенские байки допытывался Андрей Игоревич.

- Видел один раз, да рассказывать не буду, у мужиков в селе соседнем спросите, - уже пыхтя трубкой, отуманенный дымом произнес дед Егор, -Это еще благо нынче снега в тайге много будет. Спать Хозяину в теплой берлоге. Уже небось нагулял да поднабрал жирку за весну да лето. Может Данилка в этот раз углядит где его.

- А когда говоришь он придет? - неожиданно сменив тему, успев вернуться за стол и похлебать крепкого черного чаю, спросил Сергей Олегович.

- Он не раньше завтрашнего дня явится. Сынки, если вы к нему пришли, тогда оставайтесь. Кровати есть, переночуете. Куда вам идти то сейчас, да по снегу в буран? В Большей Город, и то вас с вашим мундиром туда вряд ли пустят.

- Отец, ты случаем не в разведке в Афганистане служил? - улыбнулся Андрей Игоревич, поглядывая добрым взглядом на старика.

- Да какое там. Под Кандагаром по ущельям прыгал, ну да хватит с меня. Ладно мужики, заболтался я чего-то. Скажите лучше сынки, зачем к старику пожаловали?

- Не можем пока сказать батя. Найдем расскажем, не найдем, ну извиняй тогда, - ответил майор и продолжил, - У тебя батя подпол или погреб под картошку имеется?

- Так вон он, справа от тебя сынок. Ковер откинь и крышка будет, сразу увидишь. Так вам может картошки набрать сынки?

- Поздняков неси инструменты, - не обращая на вопрос старика, открыв крышку подполья и спустившись по широкой лестнице из-под пола скомандовал Сергей Олегович, и начав расчищать земляной пол от усыпанного картофеля продолжил, -Батя, а ты завалинку в доме менял? Ремонт там основательный, полы стелил или что-то такое?

- Да нет сынок, как дом у Витьки Шишмарева купил, так и стоит изба. Белить бы надо бы в этом году. Вот Данилке говорил, пусть из тайги приедет да за побелку возьмется.

- Серега, ты что этим землю долбить собрался? - разочарованно показывая майору саперные лопатки пробубнил Андрей Игоревич, с уже одетым и включенным шахтерским фонарем на лбу и подал керосиновую лампу "летучая мышь".

- Батя, у тебя лопаты простой штыковой или лучше ломика не найдется?

- Найдется, - ответил дед Егор, так и сидевший в валенках и овечьем жилете, по верх вязанного собственноручно коричневого свитера, и выйдя в сени отправился в кладовую на поиски инструментов. Вернувшись, неся в руках лопату и восьмигранный удобный ломим. Егор Николаевич включил свет в зале, так что находившаяся прямо над подпольем лампа накаливания с нацепленным плафоном, в миг осветила рабочих, отбрасывающих землю прямо на картофель.

- Ребята, на картошку то зачем? - застонал старче, схватившись за сердце, укладывая на пол под руку майора инструменты.

- Не ворчи ты батя, -взяв в руки штыковую лопату и свесив руки на полу майор продолжил, смотря пронзающими глазами в лицо старика, - У нас же все данные на тебя имеются, на службу, где до этого жил, работал, учился. Так что батя, лучше нам сам скажи находил в подполье что или нет? Ты же батя прожил тут почти сорок лет и не знаешь на чем дом стоит, хм, м-да, -и не дожидаясь ответа на провокационный и интригующий с имеющейся долей страха вопрос майор стал бодрее отгребать землю, все же бросая ее на этот раз в сторону от осеннего урожая, заполнявшего погреб.

Старик ничего не ответил, молча уйдя на кухню, достал из вязаных ивовых ветвей корзины спицы с крючком и принялся довязывать носки внуку, не обращая внимания на хозяйничавших в подполье военных, хотя и слышал их постукивание по земле. Как вдруг послышался гулкий стук лопаты о массивный кусок металла. За ним последовал скрип открывающегося люка ведшего на лестницу шахты пусковой установки баллистической установки Р-17. Внутри располагалась бронированная комната с массивным рулевым засовом с дверью на груди. За ней был расположен центральный пульт управления ракетами. В центре стояло кресло оператора установки, покрытое клеенчатой пленкой, хотя ключа запуска в замке само собой не было.

- Доставай свою открывалку, - скомандовал майор Андрею Игоревичу, который являясь славным медвежатником и мастером вскрытия замков, постоянно имел при себе отмычки, открывающие любые двери, практически любого замкнутого помещения, которое в скором предстояло разграбить. Мародерством в Забайкалье тогда занимались многие, но зачастую обчищали военные склады, базы хранения хозяйственных товаров (одежда, посуда, инструменты и прочие мелочи). Брали все что не было прибито, в хозяйстве все годилось. Но в дом к простым деревенским не лезли, по двум причинам: во-первых, брать у самих то людей было особенно нечего, а во-вторых, незваных гостей могли встретить как пуля СВТ-40, в обиходе "Светлана", или той же "Берданки", так и дробь вертикального двуствольного ружья ТОЗ-34. Присматривали в основном брошенные места.