Сломанная вселенная (СИ)

Вселенная уже была в диаметре не более десяти метров. Никаких объектов на внутренней поверхности сферы теперь невозможно было различить — лишь разлитые краски синевы, зелени и желтизны, символизирующие воды, леса и пески. Максим схватился рукой за ось Z и что есть силы дернул ее. Но она лишь возбудилась как струна, издавая монотонный звук: то был погребальный аккорд в какой уж раз умирающего мира. Перед гибелью ВСЕГО, Максим, неожиданно для себя, задал в пустоту вопрос:

– И все-таки, как с помощью Швабры, Холодильника и Кусочка Туалетной Бумаги поймать Крупного Зверя?

Абсолютная тьма являлась и ответом, и завершением всех этих событий, последней точкой в летописи очередного дня.

Занавес опустился, и свет был потушен.

Не оставалось ничего, о чем можно было бы мыслить, говорить или писать…

Это последняя строка, и вся власть переходит к полновластной царице вечного небытия — темноте…

Глава минус вторая

Возникновение мира, как цепь чередующихся событий, можно было уже изучить наизусть: мрак, символ бесчувствия, затем свет — пробуждение зрительных восприятий, потом шло формирование из некого тумана линий, контуров и форм, становившихся все отчетливей, как при настройке оптической системы. Далее — формирование красок, звуков и первых осязаемых ощущений. Все это вместе взятое выглядело как медленное, заторможенное пробуждение, когда ты еще сонливым рассудком силишься понять — кто ты такой, где находишься и что вообще с тобой происходит?

Максим окончательно приходил в себя, когда Мироздание, завершив эволюцию перевоплощений, становилось совершенно отчетливым и вполне реальным. Стоило ему увидеть натянутые между Бесконечностями координатные оси, он сразу вспоминал что к чему. Осознание собственного Я было началом всякой мыслительной деятельности.

Этим утром он долгое время молчаливо стоял в Центре Мироздания, вспоминая пеструю череду минувших событий: хижина Милеуса, замок, который на этот раз не удалось покорить, знакомство с поэтом и наконец — долина Абсурда. Да, еще разговор с Философом. Вчерашний день был довольно насыщенным и, можно сказать, даже интересным. Воспоминания вспыхивали и тут же гасли перед мысленным взором, тормоша в душе множество противоречивых чувств. Пожалуй, лишь одна долина Абсурда продолжала оставаться чем-то муторно-непонятным и, кажется, в принципе необъяснимым. Поэтому Максим оставил бессмысленные рассуждения на эту тему. Задача, заведомо не имеющая решения, в коей бесформенный нонсенс заложен как некая аксиома, лишь утомляет мозг да еще заставляет впустую тратить время.

Но сегодняшним утром он впервые задумался над вопросами, казавшимися раньше второстепенными. Ну, например, почему он и никто другой в начале каждого дня находится в нулевой точке отсчета? То есть здесь, в Центре Мироздания. Почему он и никто другой не поддается линейным искажениям масштабов, которым подвергаются все существа и предметы при наступлении конца света?

Почему… почему… почему… Опять вопросы, вопросы и вопросы, от которых снова потрескивает голова и тревожится дух. Он попытался вообразить, как происходила кончина мира глазами Философа. В памяти сразу же всплыла его маленькая, сжимающаяся в точку фигурка, которую Максим совсем недавно держал на своей ладони. Но в глазах мудреца, если тот вообще находился в состоянии воспринимать окружающее, все выглядело примерно так. Выл ураганный ветер, жалобно стонали основания земли, все рушилось, скалы трещали, а рядом невиданных размеров исполин склонил над ним свою голову. Потом этот Максим-великан (даже Максим-вселенная!) берет своими могучими руками его за ногу и осторожно кладет на гигантскую ладонь, казавшуюся целой равниной с большими буграми и изрезанную оврагами, то есть линиями руки. А пять огромнейших отростков-пальцев начинают шевелиться, напоминая щупальца некого монстра, готовые в любой момент захлопнуться над головой…

Впрочем, скорее всего Философ был уже без сознания и ничего такого не видел. Да и не в том была проблема. Максим вдруг подумал, и мысль показалась разумной: как может ученый, пусть гениальный, но представляющий собой лишь малую крошку материи да сгусток мыслей, беспомощно погибающий вместе со всем миром — как может он знать все его законы и брать на себя смелость толкования происходящих в нем процессов? Причем, извлекая ответы только из объема собственной головы, которая на ладони казалась не более игольного ушка. Что стоит эта мини-философия для необъятного макро-мира, мизерные идеи среди бесконечного разнообразия форм материи? Вывод, увы, несколько разочаровывающий: ведь господин Философ вместе со всеми своими познаниями, идеями, научными диссертациями являлся лишь ничтожно малой частицей этой безграничной вселенной, которую тужился уместить в область собственного рассудка.

Опять сомнения и неуверенность…

Максим мрачным недоверчивым взором посмотрел на дремавшее в красках зари Мироздание, безрезультатно пытаясь отыскать неуловимый смысл всех его тайн и загадок, но понял, что большая наука приносит лишь большие проблемы: портится настроение, теряется реальность всего происходящего. И мучительная неспособность объяснить в принципе необъяснимое подрывает порой фундаментальное желание жить. Нет, надо быть проще и принимать мир таким, каков он есть. Или хотя бы каким кажется.

Максим зашагал по своей тропинке, пытаясь с ароматом цветов вдохнуть в себя бодрое настроение, и это ему вроде как удалось. Недоступная для ума внутренняя суть вещей имела, к счастью, внешнюю, доступную для взора форму: живую красоту полей, художественные шедевры леса, переливы голубого неба, воодушевляющие на самые благородные чувства.

Он уже вприпрыжку бежал по полю, напевая на незамысловатый мотив куплеты загадок Тиотана:

Вдруг он замер, наткнувшись на собственную мысль. В голове блеснула некая тень догадки… Или просто так кажется, ведь догадок до этого было сотни? Максим медленно обернулся и некоторое время испытывающим взглядом смотрел на торчащую из земли ось Z. А в уме у него рождалась неплохая версия, все более обретающая форму утвердительного ответа…

Неужели?!

Волна хмельной радости всколыхнула все внутри и снаружи. Кажется, ЭТО произошло! Минуту спустя он, уже не чувствуя ног, бежал по лесу и кричал:

– Есть!!! Еще одна загадка!

Под влиянием опьяняющего восторга он не заметил ни Свихнувшееся Дерево, ни Злых Одуванчиков, ни даже поляну Милеуса, пролетев мимо нее как пуля мимо цели. Да он вообще не видел ничего вокруг — несся быстрее ветра, даже его собственная тень едва ли за ним поспевала. Очнулся Максим только около знаменитой башни, возможно, несколько отрезвленный ее грандиозным видом. Башня действительно поражала своим величием, не исключающим в себе откровенной надменности. Она уже взмывала выше облаков. Гордая. Неповторимая. И почти что неприступная.

«Интересно, — подумал он, — может башня уже достигла Верхней Бесконечности? Тогда путь предстоит весьма долгим и затруднительным.». Глуповатая ирония этих рассуждений немного развеселяла. А если серьезно — трудностей, казалось, сейчас вообще не существовало. Максим забежал внутрь, добровольно отдав себя плену мрачных серый стен и, отсчитывая этажи, понесся наверх. Ступеньки только и успевали мельтешить перед глазами.

– Семьдесят семь… семьдесят восемь… семьдесят девять… — эти натуральные числа принесли с собой первые признаки усталости.

– Сто пятьдесят три… сто пятьдесят четыре… сто пятьдесят пять… — у Максима уже начали побаливать ноги и появилась одышка, даже невесомость не помогала.

– Двести пять… двести шесть… двести семь… — из последних сил прошептали его губы, и яркий солнечный свет озарил собою все и вся. — Придумаем! Скажи, сколько этажей еще до бесконечности? Надеюсь, меньше сотни?