Дети зимы

— Тебе же нетрудно его нести. Или, если хочешь, кто-нибудь из нас его возьмет.

Маска, которую Кокарда носила для публики, исчезла, и наблюдающий за ней Морг почувствовал, что проникает взглядом в самый ее мозг, где таится ужас.

— Может, лучше ты понесешь его, Горилла? — попросила Кокарда.

— Хорошо. А теперь…

Горилла присмотрелся к стене. Это была прочная каменная кладка, толщиной, как он подозревал, по меньшей мере футов шесть. Чтобы проломить ее при помощи ручных инструментов, нужно несколько дней, но есть и другой способ.

— Мы сейчас спустимся в туннель и заберем оттуда все, о чем до сих пор не вспомнили, — сказал он. — Кокарда, и ты тоже. На время тебе нужно спуститься вниз. Морг, останешься здесь со мной; мы запряжем кротов и затем взрывом пробьем проход.

— В-взрывом? — выдавил из себя Морг.

— Динамитом. Это единственный способ справиться со стеной.

— Но ведь… — Голос Морга перешел в жалобное стенание. — У нас нет никакого динамита! Я сто лет назад использовал последний!

— О Господи! — взвыла Кокарда. — Мы заперты!

Тюря стоял на галерее; в его низком неторопливом голосе не слышалось никакой паники.

— Вижу ловца мяса, — сообщил он.

Нападающие остановились в четверти мили от колокольни; как раз вне пределов досягаемости ружейных выстрелов, если принять во внимание ветер и снег. Чтобы вдвойне обезопасить себя, они поставили торчком свои сани и теперь прятались за ними, выжидая. На единственный выстрел, который сделал Горилла, чтобы прощупать их намерения, они даже не потрудились ответить. Ловцы были уверены в себе. Если они увидят, что группа уезжает, то нагонят беглецов, прежде чем колокольня скроется у тех из виду. Если племя останется на месте, они атакуют их ночью превосходящими силами.

А превосходство было большое. Горилла насчитал двадцать саней и предполагал, что каждые сани имеют экипаж из двух человек со снегоступами. Он недоумевал, почему они решили передвигаться таким образом, вместо того чтобы отправить быстроходный отряд с заплечными парусами. Потом понял, что сани нужны для добычи…

Пока вождь разглядывал пришельцев, появилось подкрепление: два или три десятка быстро приближающихся лыжников под парусами. Они затормозили, подняв тучи снега, освободились от ремней, удерживающих паруса, и расположились вместе с остальными позади баррикады.

Тюря, Морг и Малышка безмолвно стояли подле Гориллы. Прутик внизу тоже молчал, и даже Кокарда, выпустив начальный залп ругани, перешла на неразборчивое бормотание. В воздухе пахло поражением.

— Времени пробиваться сквозь стену у нас нет, — безапелляционно заявил Морг. — Удержаться мы не в состоянии. Значит, остается одно, так, Горилла?

Горилла отвел глаза от снежного пространства и с интересом обернулся, надеясь, что Морга осенила удачная мысль; но, увидев его лицо, понял, что надежда напрасна.

— Что же делать. Морг? — бесстрастно спросил он.

— «Южный Крест» стоит на противоположной стороне. Пока мы не отъедем от колокольни, они его не увидят. Это даст нам немного времени. Кроты могут бежать быстро, и еще у нас два паруса, так что я думаю, шанс есть. А если Прутик и Кокарда не пожелают идти с нами, потому что боятся спускаться по наружной лестнице, значит, они останутся тут и погибнут.

— Это единственный выход, — согласился Тюря.

— Какого черта вы все там бормочете? — крикнула снизу Кокарда. Говорите так, чтобы было слышно, ясно? Я хочу знать, что вы там затеваете.

— Ты прав, Морг, — кивнул Горилла.

Покрытый снегом Морг влез в башню через отверстие, выходящее на юг. Спустившись вниз, он постоял, притопывая, в нерешительности.

— Упряжка готова, Горилла, — наконец сказал он.

— Хорошо… Наверх, Малышка, и ты, Прутик. Тюря пойдет за вами.

— Что такое? Что вы собираетесь делать? Что случилось?

Пока шли приготовления, Кокарда и Прутик сидели в дальнем конце колокольни и отказывались верить, что отъезд вот-вот состоится.

— Вы прекрасно знаете, что случилось, — раздраженно отрезал Горилла. Мы уходим отсюда. Все, и немедленно!

Малышка быстро подошла к Кокарде, прижавшейся к стене.

— Я его возьму, — решительно сказала она, и, прежде чем Кокарда успела понять, в чем дело, Малышка забрала ребенка и полезла вверх по лестнице, ведущей к выходу.

— Она украла моего ребенка! За ней, Прутик!

— За ней. Прутик! — подбадривающе заорал Морг.

Прутик успел подняться на две ступеньки, прежде чем сообразил, что делает, а за ним уже лез Тюря и неумолимо подгонял его. До галереи они добрались, буквально сливаясь друг с другом; внизу продолжала верещать Кокарда. Холодный воздух, вливающийся в отверстие, заставлял танцевать серебряные снежинки, было нестерпимо светло, и Прутик увидел небо…

Вокруг него все закружилось, и он начал терять сознание, и падал, падал… Потом все стало черным и холодным, а потом не было ничего.

Тюря и Малышка спустились по наружной лестнице; Малышка держала на руках ребенка. Тюря поднял со снега бесчувственное тело Прутика и легко перебросил его на низкую палубу «Южного Креста», затем влез сам и втянул Малышку. Открыв крохотный люк, они вползли в каюту и осторожно уложили ребенка на кучу мехов в углу. Младенец закрыл глаза и немедленно заснул.

Малышка оглядела тесное помещение.

— Все мы здесь никак не уместимся, — озабоченно сказала она.

— Может быть, все мы здесь и не будем, — улыбнулся Тюря.

Малышка некоторое время смотрела на него, потом убежденно произнесла:

— Без Кокарды Горилла не уедет.

— Отдайте мне моего ребенка!

— Опоздала, Кокарда. Он уже на «Южном Кресте».

Морг, более безжалостный, чем Горилла, принял командование.

— Я не сойду с этого места, пока мне его не отдадут!

— Кокарда, это смешно… — мягко начал Горилла.

— Ты еще глупее, чем я думал, — прервал его Морг. — А где твои материнские чувства, скажи мне на милость? Лапа и то лучшая мать, чем ты. Помнишь, Горилла, как мы подожгли лодку и все Лапы бросились спасать детенышей? Христом Богом клянусь, не вижу сейчас ничего похожего.

— Давай завяжем тебе глаза, — предложил Горилла. — Морг пойдет впереди, а я сзади, и мы вдвоем все время будем тебя держать. Вот тебе и не придется смотреть на небо.

— Но я все равно буду знать, что оно тут! Я почувствую ветер! Боже мой, вы не понимаете, что это такое!

Морг выступил вперед.

— Кончай, Горилла. Оглушим ее и отнесем в лодку.

Женщина попятилась от него, полезла в свою постель и извлекла оттуда револьвер.

Держи лапы при себе, скотина!

— Ты же не будешь стрелять.

— Башня зазвенела от выстрела, и Морг поспешно отскочил. Лицо его стало жестким. Он повернулся к Горилле.

— Ладно, с меня хватит. Хорошего понемножку. Вбей наконец в свою башку, что некоторых людей спасать не стоит. И, раз уж на то пошло, это самое лучшее, что могло случиться.

Он отвернулся, быстро взобрался наверх и исчез.

— Ты это всерьез? — спросил Горилла.

— Да.

— Можешь убрать револьвер. Я не смогу в одиночку поднять тебя по этой лестнице. Я только никак не могу тебя понять, Кокарда. Прутик едет с нами, твой ребенок — тоже. Почему бы и тебе не поехать?

— Просто оно того не стоит.

— Не может быть, чтобы ты действительно так думала. — В душе Гориллы царила глубокая печаль. — Я всегда старался, чтобы мы были всегда вместе, потому что считал — так лучше. А теперь… Именно теперь ты должна быть с нами. Иначе ты умрешь.

— Не обязательно. Женщина, одна… Почему они должны меня убить? Кокарда улыбнулась, и эта улыбка привела Гориллу в ужас.

Он отвернулся: он больше не мог выносить ее вида.

Внизу под Прутиком было что-то твердое, и на какой-то момент он решил, что лежит в колокольне; но сквозь веки пробивался непривычный свет. Он открыл глаза…

Вопль, и ноги спотыкаются на неверной опоре, руки рвут воздух, пытаясь отогнать безмерную пустоту, которая сжимается вокруг, и распахивается, и уходит дальше, и дальше, и дальше, в белое ничто. Мозг требует: кричи! И он кричит, снова и снова. Мозг требует: беги! И он бежит, и вдруг бежать становится трудно — невидимая вязкость, и барахтаться бесполезно, и небо проваливается все глубже и глубже, и земля уходит из-под судорожно бьющихся ног…