Завещание Малого Льва

— Ну, что ты… Мы просто хотели тебе угодить. Ты не хочешь наших женщин, мы решили предложить тебе твоих. Возможно, чуть-чуть не угадали?

При этом волосы его за несколько секунд стали бронзово-рыжими, тело удлинилось и по-женски оформилось, глаза позеленели. Эдгар предупреждал когда-то, что они способны на всё, даже Кантину извлекли из глубин его памяти. А на Леция теперь смотрела его жена в самом желанном и соблазнительном своем виде. Вот только желаний у него никаких не было, только раздражение.

— Ты — Дрод? — спросил он хмуро.

— Нет. Я — Урви. Дрод прислал меня, чтобы я тебя развлек до вечера, пока мы все не соберемся.

— И как ты собираешься меня развлекать, Урви?

— А как захочешь.

— Меня интересуют лаклоты, и ничего, кроме лаклотов.

— Ты уверен, наш прекрасный гость?

— Уверен. И лучше не раздражай меня.

— Ну что ж…

Оборотень снова стал меняться. Леций ожидал увидеть такого же смуглого, женоподобного, узколицего типа с подведенными глазами, как Дрод. Однако увидел белокожего, синюшно-бледного, холодно-красивого и бесконечно-надменного мужчину со стальным блеском раскосых серых глаз. Прямые белые волосы ровно распадались на два крыла. Особенно отвратительным был его презрительно сжатый, тонкогубый рот.

Леций посмотрел на него и отвернулся. Ему совершенно не хотелось видеть эту надменную рожу, и эти безжалостные глаза.

— Не нравлюсь? — усмехнулся Урви.

— С чего ты взял, что ты обязан мне нравиться?

— Вижу, что не нравлюсь.

— Успокойся. Если ты помнишь, я правитель уродов.

— Ну, так взгляни на меня. Что ж ты отвернулся? Ты же сам просил.

— Что я просил?

— Ты сказал, что тебя интересуют лаклоты. И ничего, кроме лаклотов.

Леций вообще-то сначала сел. Потом уже повернулся. Вон, оказывается, что!

— Ну, спасибо, — сказал он, через силу рассматривая предложенный образ, примерно такими он этих тварей и представлял, — буду знать. Они все такие?

— Каждый клан отличается от другого, но в рамках клана они все очень похожи: результат жесткого отбора. Сейчас перед тобой клан Стратегов. Лично мне такое однообразие скучно. Я люблю изменения.

— Вы еще и что-то любите? — удивился Леций.

— Разумеется. Я, например, предпочитаю быть женщиной. Но здесь это нереально: женщины совершенно угнетены. Так что приходится терпеть. Но удобного случая я не упускаю. Неплохо получилось, правда?

— Правда. Только убери эту рожу с моих глаз.

— Охотно.

Оборотень наконец стал самим собой, если так вообще можно было сказать. Он стал смуглым, тщедушным и женоподобным юношей с высокой прической и густо подведенными глазами.

— Лаклотов давно нет в галактике. Если б появились, мы бы это знали. Зачем они тебе?

— Глупый женский вопрос, — сказал Леций, — они — зло.

— А у нас вообще женская сущность, — улыбнулся Урви, — мы ко всем приспосабливаемся.

— Тогда приспосабливайтесь подальше от Шеора. Потому что, когда рванет — мало не покажется.

— Это мы уже поняли. Нас никогда не будет ни на Шеоре, ни даже в отдаленных его окрестностях.

— А, между тем, это единственная планета, которая вам нужна.

— Нам? Зачем?

— Да потому что вы из нее вышли, приспособленцы несчастные.

— Ниоткуда мы не вышли, — заученно и наставительно сказал Оборотень, — мы были всегда как данность. Мы были, есть и будем. Мы — свойство материи.

— Я вам расскажу, кто вы такие, когда вы соберетесь все вместе.

— О! — Урви запрокинул голову и рассмеялся, — он нам расскажет! Ты — всего лишь краткий миг, мгновенная вспышка сознания в клочке материи, будешь нам, вечным, рассказывать, кто мы такие?! Право, не знал, что это будет так забавно!

— Да, — усмехнулся Леций, — разговор будет не скучный.

Вечером его повезли на озеро. Все пять братьев уселись в большой черный модуль, похожий на жабу, и усадили его. Они были похожи друг на друга, но всё же отличались. Урви казался самым молодым и мелким, как младший братишка. Самым старым выглядел Тегус. Эрибут напускал на себя очень умный вид, Кротан наоборот был самым большим и туповатым, а Дрод однозначно был лидером этой пятерки, самый элегантный и самый циничный.

Сначала Леций не понимал, зачем его так далеко везут. Потом догадался. Разговор предстоял серьезный, и хозяева хотели выслушать его на другом уровне и уж, конечно, без лишних свидетелей.

На берегу огромного кофейного озера с изумрудным песком он увидел кошмар, который Консу довелось наблюдать на Эгваоо.

— Так ты правитель уродов, — улыбнулся ему Дрод, кося своими дорисованными глазами, — значит, смутить тебя трудно?

— Меня мало волнует ваш облик, — сказал Леций, — мне нужна информация.

— Будет и информация… если договоримся.

— О чем? У нас нет ваших пленников. Что вам от нас нужно?

— Сам знаешь, что. Мы никак не можем проникнуть в ваш Центр Связи.

— Вы получите нашу связь, — сказал Леций спокойно, он давно уже всё решил.

— Получим? — явно удивился Дрод такому быстрому согласию.

— Да. Обещаю.

— А ты понимаешь, что ты нам обещаешь? Земляне не простят, если узнают, что вы раздаете ваши общие секреты направо и налево. А уж если они узнают о нас…

— Что будет, то будет, — сказал Леций, — я устал приспосабливаться, у меня другая природа. Вы получите нашу связь хотя бы затем, чтобы не мучить несчастных детей. Другого способа остановить вас нет. И для этого вовсе не обязательно искушать меня моей бывшей женой. Вы ломитесь в открытую дверь, Оборотни.

— Что ж, — пожал плечами Дрод, — поверим твоему слову. Присаживайся.

Леций сел на песок зеленый и мелкий, как будто пропущенный сквозь сито. Кофейного цвета жидкость накатывала на него свои волны и отползала. Жара была умеренной. Он расстегнул термостат и утер пот с лица. Любопытство боролось в нем с отвращением. В общем, отворачиваться он не стал.

Оборотни разделись. Он увидел пять голых, смуглых и довольно тщедушных мужских тел. Сначала они слились по парам, потом две пары — в одно целое. И потом уже поглотили маленького лицедея Урви. Кажется, сей акт удовольствия ему не доставил. Потом Леций долго созерцал, как большой буро-зеленый шар перекатывается по песку, перемешиваясь, как будто внутри у него мешают большой ложкой. Песчинки от него отскакивали, он весь был гладкий и чистый, как модуль после помывки. Наконец тесто замесилось, и вылепилось из него черт знает что.