Летописи Нэпэла (СИ)

Вдруг сейчас Арна поднимается по ступеням башни к нему?.. Вдруг она поняла-таки его великую любовь, вдруг она сжалилась над ним… Может за время тех испытаний, что вместе довелось пережить, хоть как-то прочувствовала его отношение к себе… Или привыкла хотя бы…

Если бы пришла сейчас, то закрепила бы его, — и своё, — счастье навечно. А ведь сегодня самый лучший, самый главный день во всей жизни, подумал Нэпэл внезапно, с удивлением. Ведь сегодня он спас Арну, и был рядом с ней с самого утра, носил на руках и прижимал к себе. Убил всех врагов, и завоевал Империю… Грех — не умереть счастливым. Ибо никогда уже не будет такого…

Император решил, — он ждёт до первого человека, поднявшегося на вершину башни. Если это будет Чэрт, или Сэйпог, или кто-либо другой, — он шагнёт в пустоту… Если это Арна…

Если это Арна, то он станет самым счастливым человеком в мире.

На грани слышимости возник треск — прогибались деревянные ступени лестницы, шатались в разболтанных пазах. Скрип приближался, скоро Нэпэл увидит, кто пришёл к нему.

Дверь медленно открывалась.

Пели мы славно

о конунге юном;

слава поющим!

Слышавший нас

песню запомнит,

людям расскажет

о том, что услышал…

Песнь валькирий. Старшая Эдда.

Часть вторая

Глава 1

Куда же девался карлик? И ворота? И паук? И наши перешёптывания? Было ли это во сне? Или наяву? Ницше «Так говорил Заратустра».

Император отвернулся от силуэта, стоящего в дверях, и шагнул в пропасть. Женщина, поднявшаяся на башню, — женщина, обманувшая мечту Императора, обманувшая не только своим приходом, но и тонким силуэтом, и ореолом светлых волос, перебираемых лапами ветра, — метнулась по площадке, и успела схватить Нэпэла за руку. Шипя от боли в растянутых запястье и предплечье пыталась подтянуть Императора на площадку, но ухватиться было не за что, сама соскальзывала в пропасть.

— Отпусти меня! Молю! — прокричал Нэпэл, ожесточённо крутя кистью руки, чтобы вырваться из неожиданно крепкой хватки. Он ещё и дёргался всем телом, чтобы не удержали. Неистовые порывы ветра раскачивали его над бездной из стороны в сторону.

— Зачем? — просипела пришедшая. Голосом, не свойственным ей — так велико было напряжение. — Зачем?..

— Из-за неё! Я люблю Арну! — дико прокричал Император. — Я не могу без неё жить!

— Можно было пожертвовать жизнью в пылу борьбы!.. — горячечно кричала Гроу. — Почему после победы ты хочешь отвергнуть жизнь?..

— Я не победил — я проиграл!.. — почти неслышно простонал Нэпэл.

— Подумай, ведь ты нужен государству! — продолжала Бэк. — Твой саркофаг ещё не запечатают, как начнётся грызня за власть! В борьбе сойдутся Чэрт и Сэйпог! Они убьют друг друга!..

— Я не хочу жить только ради Империи! Не хочу жить ради друзей! Мне нужна Арна, но я для неё ничего не значу! Я никто для неё! — выплёвывал горькие слова Нэпэл. — Она не хочет даже видеть меня! Я решил, если не она войдёт в эту дверь сей же миг, то сама судьба против меня, и я ступлю вниз!

— Она не пришла к тебе! Так иди к ней сам! — отчаянно прокричала Бэк Гроу. Но треск связок в локте и плече всё равно был хорошо слышен. Она уже висела на самом краю площадки, другой рукой всё пыталась уцепиться за ровный бетон. Скользила, и с пальцев отламывались ногти, а оголившаяся ладонь оставляла красную полосу — кожа прилипла к бетону в десяти сантиметрах отсюда.

— Как? — безысходно прокричал Император. — Как я могу сделать это? Я приду к ней — что скажу? Я ведь знаю, что нежеланный посетитель в её жизни!

— Не важно! — раздался в ответ надрывный крик Гроу. — Можешь делать всё что хочешь! Ведь ты — герой летописи своей жизни! Ты же Император!

И тогда Нэпэл крепко сжал обёрнутое в толстую чёрную кожу запястье обманщицы. И спасительницы…

— Да ведь на тебе живого места нет! — охнула Арна, осторожно касаясь мягкой коричневой корки, покрывавшей его плечо. Корки, что дышала ещё лимфой с каплевидными вкраплениями крови, выплёскивала жижу при каждом движении.

Там, где девушка коснулась плеча, остались три светлых кружочка, — от трёх её пальчиков. Из следов потекла кровь, несильно, но будто и не собираясь останавливаться.

— Во мне ещё осталось немного крови, чтобы выполнить супружеский долг! — горячо проговорил Император, обнимая любимую и притягивая к себе. Арна же стирала с пальцев прилипшие комочки крови о край длинной чёрной юбки, привычно уже старалась не смотреть Нэпэлу в глаза.

— Мы не женаты! — растерянно промолвила спустя секунду. Наверно, сняла бы с себя его руки, если бы не боялась теперь прикоснуться к ним, напоминающим куски сырого, только разделанного мяса. Вдруг вдохнула, вскинула подбородок в упор смотря в глаза его и резко начала: — И я вовсе не собираюсь…

— Я, как Император, обладаю правом заверять брачные союзы, — решительно сказал Нэпэл. — И властью, данной мне, объявляю нас мужем и женой! — штурмовик поднял руку с открытой ладонью к тёмному небу, потом опустил к земле. Коснулся её груди, чтобы почувствовать быстрый стук сердца, перенёс ладонь к своему, — удары едва ощущались, — а потом вернул руку к её телу. И хотя древняя церемония была завершена, не спешил снимать руку с её левой груди, стал ласкать, водить пальцами вокруг твердевшего посредине маленького шарика.

В самые сладкие минуты другие ругались, или вспоминали маму, взывали к богам, стонали или кричали. Арна… Она неразборчиво лепетала ласковые слова, совсем по-детски…

…Арна проснулась посреди ночи, замёрзла очень сильно. Холод шёл не сверху, — хоть они и не накрылись покрывалами, — а снизу, от Императора. Замёрзли руки, которыми она обняла его шею, грудь и живот, которыми она лежала на Нэпэле, застыли ноги, переплетённые с ногами Императора. Замёрзло и её влагалище, ведь холод шёл и от той части его тела, что осталась внутри неё, — они заснули единым целым, андрогином, продолжая причинять друг другу удовольствие и в путешествии по туманным царствам сновидений.

Девушка приложила ухо к левой стороне груди Императора, но так и не дождалась удара сердца.

Чудовищная мысль охватила её разум, вытеснила всё остальное. Арна приподнялась и села на торс Императора, визжа изо всех сил.

…Доктора при старом Императоре видывали многое, потому их не шокировало то, что Арна так и не разъединилась с Нэпэлом. Она держалась за любимого руками и ногами, так и не выпустив из себя, согревала своим теплом, снова и снова целовала израненные шею и грудь, гладила кончиками пальцев лицо, прохаживалась ими по линии волос надо лбом. Иногда, будто забывшись, совершала всем телом несколько движений, подсознательно желая доставить милому удовольствие, чтобы искупить хоть малую долю той боли, что причиняла ему раньше. Или отогнать ту боль, что терзала сейчас кожу и внутренности Императора, боль плотскую. Один раз врачи, войдя в палату, застали как она, рыдая от изнеможения, переворачивала Нэпэла. Так, чтобы он лежал на ней. Им помогли переменить положение. Устроив удобно голову любимого на своём маленьком и мягком плече, Арна впилась пальцами в его спину, исключая всякую возможность образования пролежней. Шепча в это время ему на ухо то, что никогда не сказала бы, будь он в сознании.

Нэпэл не мог вспомнить, было ли это на самом деле, или мозг, ослабевший от нехватки кислорода, — слишком много крови вытекло, — создавал призрачные картины того, что Император желал всем сердцем. Он не мог спросить ни у друзей, ни у врачей, была ли с ним Арна во время лечения, делилась ли с ним жизненными силами, или всё мерещилось ему. Не мог узнать наконец правду, не из опасения, что его признают сумасшедшим, — он был так уверен в том, что давно спятил, и не сомневался, что короткий разговор с психологом выявит это, — а из боязни, ужаса дикого, что её глаза, в которые он смотрел, когда они стояли над городом, и в которых пряталось то, что она не хотела признавать, — любовь к нему, её ответная безумная страсть, тепло её тела, прижимавшегося к его груди, её тихий шёпот, вытягивающий затуманившееся сознание с того света, её забота о нём, были только вымыслом его воспалённого воображения, всего лишь прямым последствием ранений.